Главным образом, думается, ее обидел тот факт, что я совершила все эти «глупости», не посоветовавшись с ней. И вообще не поставив ее в известность.
– Олечка, но ведь если бы я тебе сказала, что задумала, ты бы тут же бросилась меня отговаривать. Ведь так?
– Конечно! – гордо согласилась она. – И скорее всего, мне бы это удалось.
– А вот и нет, – заверила я ее. – Только не в этот раз. Я уеду, что бы ты мне ни сказала. Мы будем созваниваться, иногда я буду приезжать и навещать мать. Так что нельзя сказать, что я буду абсолютно недоступна. Там даже ловит мой мобильник! Да к тому же в хозяйском доме, кажется, есть городской номер. Может, мне разрешат по нему звонить.
– В хозяйском доме, – передразнила меня она. – Ты уже учишься делать книксен? Как успехи?
– Если я чего и учу, то только названия сортов цветов. Меня нанимают не для того, чтобы я лебезила перед хозяевами, – надулась я.
– Я просто расстраиваюсь, что ты опять уезжаешь, – примирительно вздохнула Оля.
– Ага. Только почему опять? Я же в тот раз так никуда и не уехала.
– А нельзя сделать так, чтобы ты полола грядки где-то поблизости с Тимирязевской? – загорелась она.
– Нет. И даже не рядом с Бутовом, – я усмехнулась.
Да, Оля с детства привыкла считать меня своей безраздельной собственностью. Тяжело же ей смириться с тем, что я выкидываю подобные фортели.
– Значит, и Михаил тебе тоже не нужен, – констатировала очевидное она.
– Оля, ты мне очень, очень нужна. Пойми, ведь это именно ты помогла мне стать такой, какая я есть. И я благодарна тебе за это и очень тебя люблю.
– Любишь? – насупившись, переспросила она. В ее понимании любовь должна была выражаться в еженедельных походах в баню и ночных чаепитиях с тортиком (пока диета спит).
– Ну конечно, – кивнула я. И ничуть не кривила душой. Я любила ее, как взрослый, выросший ребенок любит свою мать. В каком-то роде она и была мне вместо матери, пестуя меня и решая все мои проблемы. Однако что я могла поделать, если ее памперсы, соски и пеленки больше на меня не налезали?
– Но при этом у меня нет ни одного шанса тебя остановить? – она вопросительно подняла брови.
– Ни единого, – кивнула я. – И кстати, мне нужна твоя помощь. Я же наврала, что умею делать альпийские горки и прочие изыски садоводческого искусства. Надо мне найти какие-нибудь учебники по садоводству.
– Слушай, у тебя прекрасный вкус, огромный опыт, и вообще в твоих руках любой пень зеленеет. Чего ты волнуешься? – успокоила меня Оля.
– Он должен зазеленеть правильно. В нужном художественном ключе, – улыбнулась я. – Ну, так что, поможешь мне выбрать учебники?
– Значит, ты все равно уедешь в какую-то чертову деревню, хотя здесь у тебя есть и мужчина, и подруга? – не унималась она.
– И кстати, уеду всего через несколько дней. Она наняла меня со следующего понедельника, – не без удовольствия подтвердила я. – Так что как минимум это лето мы с Темкой проведем в совершенно невероятных условиях. Надо мне его туда перетащить через пару недель. Вот только осмотрюсь…
– Подожди, я хочу тебе что-то сказать, – задумчиво покусывала губу Оля.
Я прикинула, что пройдет не меньше месяца, прежде чем она перестанет пытаться меня отговорить вернуться. Желание заботиться о моем будущем – болезнь, которая не лечится.
– Ну, в чем дело? – строго спросила я. – Поверь, эта работа – то, о чем я мечтала. Я действительно хочу научиться делать все эти чудеса садоводства. Может, я стану настоящим ландшафтным дизайнером? Я тебе не говорила, но я дома рисовала расположение центральных клумб у этой Тамары, и у меня появилось несколько интересных идей. Я буду учиться, куплю учебники и буду действовать по всем правилам ландшафтной науки…
– А скажи, какова вероятность того, что ты опять сойдешься с Михаилом? – сбила меня с мысли Соловейка.
Я раздосадованно тряхнула волосами.
– Слушай, ты ведешь себя так, словно бы я собралась на Северный полюс изучать процесс таяния льдов, а не перебираюсь в теплое сытое Подмосковье.
– Нет, ты мне скажи, – упрямо потребовала она, – можешь ли ты в будущем вернуться к Михаилу? Хотя бы в теории. Каков процент такой возможности?
– Примерно одна тысячная, – прикинула я. – Хотя нет, даже такой вероятности нет.
– Ну, тогда вот что, – она показала мне на стул. – Сядь.
– Слушай, мне надо ехать, – устало вздохнула я. – Я должна еще рассказать обо всем Мише, завтра надо сообщить на работе. И кстати, Миша вовсе не считает все это безумием. Он сам посоветовал мне обратиться в кадровое агентство, так что это было не так уж и …
– Он посоветовал? А почему он тебе что-то советует? – удивилась Оля. – Ты же его бросила!
– Ну, почему? Мы договорились, что Тема будет жить у нас по очереди. Будем вместе его воспитывать. И Миша, кстати, отличный друг и отец, тут ты была права, – затарахтела я. Оля напряженно терла лоб, пытаясь подобрать слова.
– Ладно, это сейчас неважно. Раз он не страдает, тем лучше. Дура я была, что не рассказала все сразу.
– Что не рассказала? Кому? – растерялась я. – И кстати, не надо никому рассказывать, что я уехала в деревню. И так мое имя треплют на всех углах. Я так и вижу, как у нас во дворе Галка разносит новости на хвосте. Не зря ее папа Галкой назвал, а еще лучше бы вороной. Носит сплетни на хвосте…
– Да помолчи же ты, – с досадой крикнула Оля. – Я сейчас скажу нечто, после чего ты, возможно, меня возненавидишь.
– Возненавижу? – опешила я. – Ты переспала с Михаилом? Это ерунда, мне все равно, не бери в голову. Вот только Женя был бы в шоке, наверное. То-то я думала, ты так заботишься о Мише…
– Ты дура? Совсем с катушек съехала? Я! С Окуневым?
– Нет? А за что я тебя убью? Ты теперь дружишь с Галиной? Или чего? – потерялась я в догадках.
– Ну ты и трещотка! – устало выдохнула Ольга. – Трудно поверить, что когда-то у тебя были проблемы с речью.
– Я слушаю. Говори, – демонстративно заткнула я себе рот рукой.
После этого в кухне воцарилась тишина. Соловейка активно собиралась с мыслями и молчала. Я удивленно ждала.
– Имей в виду, я вовсе не рада, что снова разбиваю все твои планы, – заверила меня она.
– Я уеду, даже не думай, что ты можешь что-то изменить, – возмутилась я.
– Нет, не уедешь, – заверила меня Оля. – То есть, может, и уедешь, не знаю. И не знаю, куда. В общем, раз у тебя с Михаилом все равно не сложилось, ты должна знать… как же это трудно, господи! Хочешь конфетку?
– Да в чем дело? Скажешь ты мне или нет?
– А ты меня не убьешь? – аккуратно поинтересовалась она.
Я окончательно запуталась.
– Я убью тебя, если ты еще минуту будешь испытывать мое терпение.
– Ладно-ладно, – примирительно замахала она руками. – Итак, на самом деле ко мне приезжал твой Рубин. Вот и все.
– Что? – я не поняла ни слова.
– КО МНЕ ПРИЕЗЖАЛ ТВОЙ РУБИН! ОН ПРИЕЗЖАЛ! – выкрикнула Ольга. – ПОНЯЛА?
– Нет, – ответила я и плюхнулась на предложенный стул. И вытаращилась на нее.

Глава 4, полная неожиданных подробностей

В жизни мало что бывает просто и ясно. Вокруг нас плещется море всякого разного мусора. Эмоционального, информационного, психологического и всякого разного другого. Люди пересекаются между собой, сплетаются в узоры, образуют причудливые последовательности событий. Связываются в узлы, которые потом не могут распутать годами. Вымазываются во лжи всевозможных сортов. Ложь во благо, ложь из страха, ложь ради выгоды или иного козырного интереса. Люди путают цели, меняются мыслями, закидывают друг друга желаниями и надеждами. Обижаются и обижают, ищут понимания и не могут никого понять. Как порой сложно принимать правильное решение, барахтаясь во всем этом. Правильное решение – оно всегда одно, а неправильных – их огромное множество. Они заслоняют собою дорогу, путают следы, дурят голову. Нашептывают всякие разные аргументы, от которых потом уже никак не отмахнуться. А потом, когда неправильное решение уже принято, дверь захлопнулась и последствия принятого решения начинают заражать радиацией все живое вокруг, остается только одно – доказывать всем, что другого решения не было. Не было и быть не могло!
Тетива этого лука натягивается так сильно, как только можно, но неизбежно в один прекрасный момент она лопается с треском, лишив тебя возможности скрываться за громкими фразами. Кому стало лучше? Тебе? Мне? Миру? Кому стало лучше от того, что ты немножечко соврала? Или даже не соврала, а так, чуть-чуть промолчала. И потом, потом тратила все свои душевные силы на то, чтобы продолжать молчать? Почему ты не сделала другой выбор, почему не приняла другое решение? О ком ты думала?
О ком ты думала, Оля, когда принимала решение скрыть от меня, что Рубин приезжал в Москву? Я даже не сразу смогла вникнуть в смысл произносимых ею слов, но вдруг отчетливо поняла, отчего же мне так плохо было последнее время рядом с ней. Отчего мне не хочется больше к ней ездить, выслушивать советы, смеяться вместе с ней и перемывать косточки всем нашим общим знакомым. Все последнее время я чувствовала, что между нами встала стена, у которой не было названия, не было объяснения или причины. И вот наконец я узнала, что это было не дежавю, не мания и не плохое поведение по отношению к подруге. Между нами стояла ложь.
– Что? Что ты сказала? – переспросила я после того, как мне с усилием удалось набрать в легкие воздух.
– Ко мне приезжал твой Рубин. Я не стала тебе ничего говорить, потому что ты тогда уже переехала к Михаилу. Я подумала, что будет неправильно снова тебя будоражить, – быстро-быстро затараторила Оля, с беспокойством поглядывая на меня.
Мне было тяжело дышать, я почувствовала, как сердце пытается выпрыгнуть из груди, а на грудь навалилась какая-то невероятная, неописуемая тяжесть.
– Что ты подумала? ЧТО НЕ СТОИТ МЕНЯ БУДОРАЖИТЬ?
– Слушай, ты ведь говорила, что любишь меня. Попробуй меня не убить, – жалобно попросила Ольга. – Мне и самой ужасно стыдно. Я вся уже извелась. Но я правда думала, что так будет лучше!
– Почему ты… – я захлебнулась очередным неритмичным вдохом. – Почему ты мне не сказала?!
– Ты уже ушла к Михаилу, – неубедительно оправдывалась она.
То, что я слышала, никак не укладывалось у меня в голове.
– И что? Ты же знала, что я в три секунды вернусь, если только Рубин придет!
– Я знала. Именно этого я и боялась. Только у тебя все более-менее наладилось, а тут он является. Я не знала, что делать!
– И ты решила, что лучше промолчать!
Мне не верилось, что передо мной все та же Оля Соловейка – лучшая моя подруга. Та, которая прекрасно знала, каково мне было, когда Алексей Рубин не приехал; которая лечила меня от депрессии и отлично понимала, насколько мне наплевать на Мишу Окунева. И все же она ни слова мне не сказала! Больше чем полгода! Невероятно!
– Мы все имеем право на ошибку! – жалобно всхлипнула она.
– Сказал киллер, застрелив прохожего. Постой, а зачем он приезжал? – очнулась я. – Чего он хотел? И когда? Когда именно?
– Ну, когда ты только переехала к Мише. В конце января, да, точно. В конце января, – с готовностью уточнила Оля.
Я подумала, что имею реальный шанс потерять сознание.
– А что ж ты молчала?!
– Я не хотела, чтобы ты уезжала, – жалко всхлипнула она. – А ты все равно норовишь уехать. Теперь вот в Завидово. Вот я и подумала, что надо тебе рассказать…
Вот тут я реально онемела. Просто не понимаю, что можно сказать в такой ситуации. ОН приезжал в конце ЯНВАРЯ, когда я еще видела его лицо каждую ночь в своих снах, когда я втайне хотела умереть, но не могла этого себе позволить из-за Темы. Когда я пыталась уговорить себя, что вполне могу прожить всю жизнь в душных объятиях совершенно чужого мужчины, которому я не очень-то и нужна! А в это время Алексей Рубин приезжал в Москву. За мной! Или не за мной? Может, он приезжал, чтобы сделать какую-то гадость, и именно поэтому Оля приняла такое странное решение – ничего мне не говорить? Впрочем, даже если он приехал сделать мне больно, я предпочла бы его увидеть. Лично посмотреть в его красивое загорелое лицо, в его карие глаза, такие умные и понимающие. И услышать, что я ему больше не нужна, а приехал он, скажем, открыть счет в моем банке.
– Ты как? – нахмурилась Оля.
Я держала паузу уже, наверное, минут десять.
– Зачем он приезжал? – с трудом овладела я непослушным голосом. Зеленый экран мне уже никак не мог помочь. Слова выпадали из меня в час по чайной ложке.
– Он приезжал за тобой, – тихим, почти трагичным тоном пояснила Оля. – У вас дома никого не оказалось, кроме бабули, которая что-то бормотала насчет продуктового пайка из собеса. Тогда он поднялся ко мне.
– Он приезжал за мной? – одними губами повторила я. – Хотел, чтобы я уехала с ним? Да? ДА?!
– Да, – огорченно кивнула Оля. – Но ты уже жила у Миши. Кажется, пару недель. И я надеялась, что вам с ним хорошо. Ты сама мне говорила, что Миша – примерно то, на что ты рассчитывала!
– Налей мне водки! Или спирта! – я пыталась уговорить себя, что все происходящее – галлюцинация.
– Сейчас! – засуетилась она. – Секундочку! Черт, где же рюмки? Будешь из чашки?
– Да! Полную чашку!
– Ага. Может, тебе еще дать транквилизатор? – заботливо поинтересовалась Ольга.
– Подробности! Все, до единого слова! И держи меня, чтобы я тебя не сильно покалечила. Как ты могла? Что ты ему сказала? Да если бы ты только словом мне обмолвилась, что Рубин в Москве, я бы в секунду бросила все и нарисовалась у тебя на пороге! Ты должна была держать его до последнего, не отпускать и рассказывать ему, как я его люблю!
– Да, – уныло кивнула она. – Наверное! Но я сказала, что ты переехала жить к мужу. Что ты вышла замуж. И попросила, чтобы он не мешал твоему счастью.
– Моему чему? Не мешал моему ЧЕМУ? Счастью?! – Тут у меня сорвало все последние предохранители: – Я тебя убью, Олька! Убью!
– Он хотел ехать! Он мне не поверил и все равно хотел ехать к тебе, чтобы посмотреть тебе в глаза! – предусмотрительно она отпрыгнула от меня. – Но я сказала, что ты вышла замуж за свою самую большую в жизни любовь, который к тому же еще и отец Темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32