Так же будет и у вас с Юджином. Поверь мне, девочка!
Саманта обернулась к ней:
- Да, миссис Пенроуз, я влюбилась в вашего внука. Но он не любит меня.
Старуха отложила книгу.
- Пускай холодная внешность Юджина тебя не обманывает. - Она вздохнула. - Как ты теперь уже знаешь, он любит ранчо, однако годы, что он провел здесь, были отмечены частыми ссорами между моей дочерью и ее мужем его родителями. Но, Саманта, точно так же, как он любит это место и не признается в этом, он любит тебя. Дай моему внуку время, и ты сама убедишься. А подарок - твой, и чтоб больше мы к этой теме не возвращались.
Столица Аризоны сверкала, подобно бриллианту на фоне бархатной темноты рождественской ночи. По дороге к Финиксу они проезжали мимо домов, весело украшенных рождественскими свечами. Это время принято проводить в кругу близких людей. Однако Саманта, хотя и находилась рядом с мужчиной, которого любила, все равно не испытывала радости, глядя на мелькающие за окном машины разноцветные огоньки.
Всю дорогу до Финикса она старалась не смотреть на словно высеченный из камня профиль Юджина. Тишина в машине была для нее нестерпимой. Ей хотелось, чтобы Юджин разозлился на нее, накричал, потребовал безоговорочной покорности- всего, чего угодно, только бы не молчал.
Создавалось впечатление, словно он уверен, что Саманта готова полностью сдаться на его милость, и теперь ждал подтверждения этого от нее самой. А в его способности терпеливо дожидаться Саманта уже убедилась. Это была черта настоящего охотника. Ей же оставалось только готовить себя к тому, что, отдав Юджину не только тело, но и сердце, чего ей так страстно хотелось самой, она тут же лишится его.
Юджин остановил "додж" перед их темным домом. Но, когда Саманта хотела выйти из машины, задержал ее.
- Подожди, у меня для тебя сюрприз.
Она попыталась в темноте разглядеть выражение его лица, но это оказалось невозможным. Поэтому позволила ему за руку довести себя до двери и покорно подождала, пока он возился с замком. Потом Юджин первым вошел внутрь, включил свет и воскликнул:
- Готово!
Она медленно переступила порог. Некоторое время, пока глаза ее привыкали к яркому свету, она ничего не видела. Затем взгляд скользнул по комнате, ища то, что хотел показать ей Юджин. И вот она увидела это.
На оштукатуренной стене над очагом висела огромная рыба-парусник, ее обтекаемые формы словно застыли в полете, а плавник будто был наполнен ветром. Она узнала ту самую рыбину, которую поймала на Пересе!
- Вот одна из причин, по которой я предложил поехать на ранчо,- стоя позади нее, пояснил Юджин.- Мне нужно было удалить тебя из дома, чтобы чучело установили к Рождеству.
Для кого-то подвешенная на стене рыба- парусник могла показаться ерундой, но для Саманты это означало многое: он продолжал все это время помнить об их медовом месяце на Пересе, где им было так хорошо!
Саманта порывисто повернулась к Юджину, который, привалившись к дверному косяку, наблюдал за ее реакцией. Прикусив губу, она попыталась сдержать переполнявшие ее эмоции: удивление, радость, благодарность...
- Юджин, я...- Она не могла найти нужные слова, а он не пытался ей помочь.
Не в силах больше сдерживать себя, она бросилась через разделявшее их пространство и обхватила Юджина за шею. Ее губы впились в ямочку на его подбородке, и она почувствовала, как его тело в ответ напряглось.
- Я люб...- Но она вовремя остановилась, не позволив вырваться признанию, о котором наверняка пожалела бы. Вместо этого произнесла: - Я думаю, это самый чудесный подарок, который мне когда-либо преподносили!
Рука Юджина легла ей на талию, он внимательно посмотрел сверху вниз в ее глаза. Наконец он сказал:
- Я хотел подарить тебе что-нибудь необыкновенное, потому что ты самая необыкновенная женщина на всем свете.
Как же Саманте хотелось ему верить! Ей хотелось верить в то, что для него и впрямь она была самой необыкновенной. Хотя бы на рождественские праздники, подумала она, я позволю себе стать доверчивой и наивной, поверю ему на слово и не буду задавать вопросов. Она застенчиво посмотрела на него.
- У меня тоже есть кое-что для тебя. Саманта скрылась в спальне и вернулась с маленькой коробочкой, завернутой в подарочную обертку.
- Похоже, что мы оба думали одинаково, подбирая подарки, - тихо сказала она.
Он принял коробочку с таким благоговением, словно ему вручали какую-то драгоценную священную реликвию, развернул блестящую бумагу и снял крышку.
- У тебя такой еще нет, верно? - с замирающим сердцем спросила Саманта.
Юджин улыбнулся, и в его глазах она заме-' тила радость.
- Ты не поверишь, - сказал он, ласково; проводя по ее щеке ладонью, как может еде-: лать только любящий муж, - но у меня была ] катушка вроде этой. Самая любимая, и я уто-1 пил ее в озерс прошлым летом. Все собирался | подыскать себе что-нибудь похожее, но време-! ни не нашлось. - Он наклонился и нежно при- i коснулся своими губами к ее губам. - Спасибо тебе, дорогая, - прошептал он.
Саманта неохотно освободилась из его объ- ] ятий и принялась собирать разбросанные об-j рывки оберточной бумаги. В ней боролись! противоречивые чувства. Ей хотелось, чтобы Юджин грубо прервал ее никчемное занятие, притянул к себе, заключил в объятия. И чтобы одна только страсть опять управляла их мыслями и поступками. С другой стороны, каждый раз, отдаваясь ему, она чувствовала себя так, словно теряет частицу самой себя. Скоро она станет всего лишь безмозглой марионеткой в его руках... а потом ее ждет участь других женщин, к которым он так быстро охладел. Ко всем, кроме Марджори, напомнила она себе...
Юджин решил дилемму за нее, потому что, когда она вышла из ванной, одетая в шелковую кружевную рубашку, свет был уже выключен, а он лежал на животе в своей огромной постели и, казалось, спал.
Саманта забралась под холодные простыни и печально подумала, насколько лучше было во времена Дайаны или ее собственной бабушки, когда люди были вынуждены спать на гораздо более узких кроватях, слыша тихое дыхание своих любимых, непроизвольно касаясь их. Она не сомневалась, что тогда просто невозможно было слишком долго оставаться сердитыми... или безразличными.
Но на следующий день она не могла назвать Юджина ни сердитым, ни безразличным. Во всяком случае, он был к ней внимателен. Он разжег пламя в очаге и помог Саманте приготовить праздничный обед!
Когда она наклонилась над плитой, чтобы проверить жарящуюся утку, руки Юджина обняли ее сзади за талию. Саманта прижалась к нему, боясь шевельнуться. Он нежно покусывал ей ушко, лаская ее упругие бедра.
- Знаешь, дорогая,- тихо прошептал он,- ты заставляешь меня позабыть об этой утке в предвкушении более изысканных лакомств.
Саманта извернулась в его руках и теперь оказалась лицом к нему.
- А ты меня, Юджин,- смело заявила она, не моргая глядя в его глаза. Ты знаешь, что заставляешь меня желать тебя, хоть я и обещала себе, что этого не будет? Ты победил. Ты же хотел именно этого?
- Для начала неплохо, - довольно хмыкнул Юджин и, взяв лопаточку из ее руки, положил куда-то на стол. Развязав на ней фартук, он позволил ему соскользнуть на пол.
Одну за другой его пальцы старательно расстегивали пуговицы на ее кофточке. Когда он добрался до застежки бюстгальтера, Саманта поняла, что полностью проиграла. С того момента, когда Юджин сделал ее своей, она не сомневалась в том, что любит его. Но я сделаю так, что и твои разум и тело будут пылать при одном воспоминании о том, как мы занимались любовью, Юджин Фрейзерс! - поклялась она себе.
И в свою очередь нарочито неторопливо принялась за пуговицы на его рубашке. Брови Юджина удивленно поднялись, словно он хотел спросить ее о чем-то. Но ее пальцы достигли его брюк и медленно расстегнули верхнюю пуговицу. Он не шевелился. Его глаза замерли, глядя ей в лицо. Она задержалась на "молнии", потом приподнялась на цыпочки и многообещающе поцеловала в уголки его губ.
- Обед может подождать, - пробормотал Юджин.
Он пошарил у нее за спиной, выключая плиту, потом поднял ее на руки. Саманта слышала, как их сердца бьются в унисон. Когда он бережно опустил ее на кровать, она потянула его за собой. Флоренс Бедербек назвала ее сиреной, так она и будет ею сегодня. Сиреной, от которой потеряет голову даже такой многоопытный покоритель женских сердец, как Юджин Фрейзерс.
Она обняла его шею и жадно впилась в его губы.
Но он не позволил ей взять инициативу в свои руки. И увернувшись от ее губ, заскользил языком ниже, к шее, затем еще ниже, к полушариям грудей с затвердевшими сосками. Саманта уже готова была чуть ли не кричать от наслаждения.
- Это лакомство получше, чем жареная утка, - прошептал он.
До Саманты начало доходить, что соблазнительницей является вовсе не она. Из самоуверенной сирены она мгновенно превратилась в беззащитную рыбку, трепещущую в сетях умелого рыболова. Юджин опять все сделал по-своему, и вот она чуть ли не со слезами восторга готова молить его, чтобы он взял ее...
Когда все было кончено, она спрятала голову у него на груди, чтобы он не увидел любви и обожания, которыми, она была уверена, светились ее глаза.
- Спать хочешь?- спросил Юджин с нежностью, гладя ее по волосам.
Саманта замотала головой, боясь даже говорить. Ей хотелось, чтобы это ощущение чудесной близости между ними длилось вечно, заполняя всю их жизнь, а не только в постели - как порой случается с некоторыми семейными парами. Но звонок телефона взорвал тишину, и Юджин вполголоса выругался. Он приподнялся на локте и с мрачной усмешкой посмотрел на Саманту.
- Если это твоя неугомонная Бедербек, то, клянусь, я протащу через сенат законопроект, запрещающий ведущим колонки светской хроники пользоваться телефоном.
- Может, пусть себе звонит? - неуверенно проговорила Саманта.
Юджин вздохнул и неохотно отвел взгляд от роскошного обнаженного тела молодой женщины.
- Нет,- сказал он, вставая с постели,- это, видимо, что-то важное, если кто-то решился позвонить в Рождество.
Глаза Саманты следили за тем, как его мускулистая фигура пересекла в полумраке комнату. Едва он оставил ее, как она ощутила себя брошенной и мысленно обругала и этот чертов телефон и звонившего.
Юджин вернулся к ней с мрачным выражением на лице и протянул трубку.
- Это тебя.- Саманта перевела недоуменный взгляд с трубки на него и обратно, и тогда он резко добавил: - Офенстейн.
Она завернулась в простыню и, подойдя к Юджину, взяла трубку.
- Алло?
- Саманта, прости, пожалуйста, - сказал Бром,- я не хотел тебя беспокоить, но мне было нужно перехватить тебя, пока ты никуда не уехала, а вчера мне не удалось до тебя дозвониться. Мы собираемся сделать специальный новогодний выпуск на тему "Блеск и нищета штата". Ты не хочешь заехать и помочь мне подготовить статью о политических проблемах? Саманта посмотрела на Юджина, спокойно надевающего рубашку. Возможно, она ошибалась и он вовсе не рассердился.
- Хорошо, я согласна.
- Отлично! Я подготовлю тебе завтра все необходимые материалы.
Саманта повесила трубку, втайне надеясь, что Юджин спросит о звонке и она постарается все ему объяснить, но он не проявил никакого интереса. Она ему уже не нужна? Так скоро?
- Юджин, - начала Саманта нерешительно,- Бром хочет, чтобы я подготовила несколько статей для "Ивнинг-ньюс пост". Это срочная работа, иначе бы он не позвонил...
- Вот и замечательно,- спокойно отозвался он, целуя ее в лоб,- давай есть. У меня тоже много работы с документами.
Та близость, на которую уповала Саманта, так и осталась несбыточной мечтой, и Юджин снова превратился в того хладнокровного, делового человека, который некогда спас ее и увез в свою горную хижину. Если ему и не нравилось то, что она допоздна засиживалась в редакции с Бромом, он не подавал вида. Он просто казался таким же занятым, как и она.
Она стала опасаться, что скоро какая-то другая женщина займет ее место в объятиях Юджина, потому что он совершенно перестал обращать на нее внимание. Саманта уже была готова к тому, что он сообщит ей о завершении их брака, и размышляла, что удерживает его от такого шага: уж не обещанная ли ею разоблачительная статья?
В то же время она понимала, что ее угроза не остановит Юджина, если он решит положить конец их игрушечной семейной жизни. Но случайно перехваченный его взгляд, когда Юджин был уверен, что она не поднимет головы, увлеченная своей писаниной, вселил безумную надежду в сердце Саманты. Надежду, что не все еще потеряно.
А однажды поздно ночью она проснулась от ревущего за окном ветра - это был один из тех ураганов, что неожиданно обрушиваются на Финикс. Саманта лежала, сжавшись в комочек, на своей половине кровати, мечтая найти защиту в объятиях Юджина.
Разгулявшаяся снаружи непогода, видимо, разбудила и Юджина, потому что через минуту вспыхнула спичка. Он молча выкурил сигарету, затушил окурок в пепельнице, затем повернулся к ней и, прижав к себе, тихо произнес:
- Постарайся уснуть, любимая. Ураган скоро кончится.
Она заснула в его объятиях, с надеждой в сердце... все с той же надеждой, которая угасла на следующий день, когда Юджин сообщил ей о приглашении на персональную выставку одного из местных художников, инициатором и спонсором которой была Марджори Розенкуист.
Саманта замерла, глядя в зеркало на отражение Юджина, стоящего у него за спиной.
- Нам обязательно нужно идти? - спросила она, пытаясь говорить непринужденно.- Я так мало понимаю в искусстве.
- Тебе представится хорошая возможность подучиться,- ответил Юджин, завязывая галстук. - Кроме того, частью моей избирательной платформы, когда я баллотировался в сенаторы, было вовлечение коренного населения в деловую и культурную жизнь штата, и я считаю своим долгом выполнять эту задачу.
Саманта пыталась убедить себя, что нет причин для беспокойства, потому что до тех пор, пока Юджин не придет и не скажет, что больше не желает видеть ее своей женой, у нее сохраняется шанс завоевать его сердце.
Так что к открытию выставки, назначенному на субботу, она готовилась особенно тщательно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17