Я сделала это. А месяц тому назад от него пришло письмо. Он сообщал, что приезжает в Англию и хочет увидеться со мной. Через две недели он написал снова, говоря, что хочет забрать меня с собой в Америку, поскольку других родственников у него не осталось. Дед намекнул также, что везет мне какой-то сюрприз.
- Какой?
- Представления не имею, могу лишь предположить, что это были деньги.
- И, приехав сюда, вы не нашли никакого сюрприза?
Она вздохнула, ее глаза затуманились.
- Это эгоизм, конечно, но я горько разочарована. В отеле мне сказали, что найденных при нем денег едва хватило на уплату по счетам и на похороны.
- Он был, вероятно, большим чудаком. Мы телеграфировали в Нью-Йорк, и его управляющий, некто Коциус, ответил нам, что ваш дед продал свою долю в фирме и уехал только как ее представитель. Коциус полагает, что при нем была крупная сумма.
- Значит, она пропала. Как вы думаете, мистер Гаррард, его ограбили?
- Нет. Я полагаю, вы скоро узнаете, что он положил свои деньги в какой-нибудь банк.
И через некоторое время получите их. Я убежден в этом.
- Кто знает... Пока же я потратила все свои сбережения на дорогу сюда, этот дурацкий траур и билет второго класса в Америку.
- Вы едете в Америку?
- Так мне посоветовал мой дядя в Париже. У деда ведь не было других родственников, а после него мог остаться дом или какое-нибудь другое наследство. О, я кажусь вам страшно корыстолюбивой? Вы так странно смотрите на меня...
- Я? Вовсе нет!
- Да нет, вы правы. Я больше скорблю о своей несчастной судьбе, чем об утрате... Но я не умею лицемерить. Я француженка. Ему было уже 80 лет, и он болел. Я же последние десять лет еле сводила концы с концами. И вдруг это письмо! А теперь - опять бедность.
В ее глазах застыли слезы.
- Дорогая мисс, вы не должны больше заботиться о деньгах. И вы поступили совершенно правильно, придя ко мне. Ваш дед был одним из самых преданных друзей нашей фирмы. Я твердо убежден, слышите, твердо убежден, что скоро мы узнаем о судьбе его состояния. До тех же пор смотрите на наш торговый дом, как на свой банк. Это мой... Это наш долг.
Она взглянула на него с удивлением и благодарностью. Харви неожиданно для себя отметил, что впервые видит глаза, которые слезы делают еще прекраснее.
- Почему вы так добры ко мне?
- Дело вовсе не в доброте. Мы много лет торговали с вашим дедом. Он умер при посещении нашей фирмы. И, разумеется, мы намерены опекать вас.
- Не найдется ли у вас какой-нибудь работы для меня? Я не хотела бы принимать милостыню. Я с радостью буду работать и ждать, пока не отыщутся деньги моего деда.
- Работа? Зачем? Какая работа? Она посмотрела на него без малейшего кокетства. Ему даже показалось, что она хладнокровно оценивает его.
- Я охотно стала бы вашей секретаршей.
- Моей секретаршей?? Но у меня нет никакой секретарши.
- Что ж, значит вам необходимо нанять ее. Сегодня вечером я видела, какая масса народа бывает здесь. Я же знаю стенографию и машинопись.
- Но ведь вы уезжаете в Америку?
- Да, но я скоро вернусь. Я не хочу оставаться там.
На минуту его охватили сомнения. У него возникло подозрение, что она преследует какие-то тайные цели. Но у него не хватило мужества заговорить об этом.
- Мы все обсудим по вашему возвращению в Англию, мисс. Я уверен, к тому времени деньги вашего деда найдутся.
Она выпрямилась в кресле, и свет лампы упал на ее лицо.
- О да, вы правы. Когда я вернусь, мое положение будет более определенным. Если деньги отыщутся, я не стану работать. Если же нет - у вас появится секретарша.
Харви счел за благо переменить тему.
- Там, в приемной, вы меня здорово напугали, - сказал он, поднимаясь и собирая бумаги в портфель.
- Я и сама немного испугалась. Увидев вас в темном коридоре, я решила вдруг, что вы - мой покойный дед. Когда мы будем работать вместе, я тут же распоряжусь увеличить в помещениях количество ламп.
Он закрыл портфель, взял трость и шляпу.
- Отлично. Буду ждать вашего возвращения. Куда вас отвезти?
- В "Савой". Их роскошь мне не по карману, но ведь речь идет только об одной ночи.
- Понятно.
Они молча спустились с лестницы. Она споткнулась в темноте и невольно оперлась о его руку. Ее бледное лицо со свежим алым ртом приблизилось к нему.
- Здесь так пахнет кожами... Придется привыкать.
- Я тоже терпеть не могу этот запах, - сказал он. - Но мирюсь с ним. Для меня это запах денег... Не хотите ли прогуляться до моста? А там поймаем такси.
- Хорошо.
Они проходили по безлюдным улицам мимо темных зданий торговых домов. У моста Харви остановил такси, и девушка с легким вздохом опустилась на сидение.
- Вы устали?
- Конечно. Мне пришлось много ходить днем.
При свете фонаря он заметил тени под ее глазами и печальную складку у губ.
- Вы ужинали?
- Нет.
- Что же вы ели за обедом?
- Чашку кофе и печенье.
- Ужасно! А ведь и я не ужинал... Я поеду с вами в "Савой", и мы поужинаем вместе.
- Чудесно! Я просто умираю от голода, но сама ни за что бы не решилась войти в их шикарный ресторан. Вы замечательный друг, мистер Гаррард.
В ее благодарном взгляде на этот раз мелькнуло что-то кокетливое.
- Дорогая мисс, я надеюсь, вы всегда будете считать меня своим другом.
Глава 11
В гриль-руме отеля "Савой", где Харви был нечастым, но всегда желанным гостем, они устроились за угловым столиком. Девушка неторопливо потягивала коктейль. Кивком головы она указала своему спутнику на людей, входящих в ресторан поужинать:
- Вы и представить себе не можете, как тосковала я по такой обстановке. Я так люблю веселье, красивые наряды.., люблю находиться там, где звучит музыка и танцуют... Тем тяжелее было мое разочарование.
- Не стоит отчаиваться. Не сомневаюсь, рано или поздно деньги вашего деда найдутся. Я готов предоставить вам любую сумму с условием, что вы вернете ее, когда получите наследство.
- А если не получу? Я ведь тогда не смогу вернуть свой долг.
- Разумеется, это риск, но не в моих правилах менять принятые решения. Я беру все возможные издержки на себя.
В ее глазах снова мелькнуло загадочное, почти насмешливое выражение.
- Мне надо подумать... О, не считайте меня неблагодарной! Боюсь, что принять ваше предложение - мой единственный выход, но... Поймите, в Париже мне всегда говорили, что у меня в характере чисто американская независимость. Я страстно мечтаю быть богатой, но эти деньги должны быть моими и только моими. Возможно, со временем, мне и придется пересмотреть свои взгляды на жизнь, но пока я бы просто хотела, чтобы вы или кто-нибудь еще помог мне найти состояние моего деда.
Когда кельнер принес блюдо со спаржей и бутылку шампанского, ее детский восторг достиг предела.
- Вы, должно быть, решили, что я страшная обжора. Уверяю вас, это не так. Просто за последнюю неделю я ни разу не ела досыта.., и была очень расстроена. А потом очутилась в Лондоне, совсем одна, а это, согласитесь, не очень-то приятно.
Он слушал ее, присматривался к ней и вдруг неожиданно понял, что она очень красива. Бледность ее лица резко оттеняла нежные брови, темные, но словно светившиеся изнутри глаза, алые от природы полные мягкие губы... Женщины играли в его жизни столь незначительную роль, что этот ужин вдвоем казался ему чуть ли не событием. С некоторым удивлением он чествовал, как приятно ему отмечать в ней все, что отвечало его строгому, взыскательному вкусу: ухоженные руки, просто причесанные темные волосы, отсутствие драгоценностей, скромную элегантность черного платья, которое - несмотря на всю свою неопытность в подобных вопросах быстро понял он - стоило, вероятно, очень дешево. Ему было хорошо. Так хорошо, что он с явной неохотой подумывал о близком расставании с нею и возвращении домой. Харви заказал кофе и, даже бровью не поведя, выпил крепкий мятный напиток, который она заказала, по ошибке приняв за ликер.
- Расскажите о вашей жизни в Париже, - попросил он.
Она взяла предложенную им папиросу.
- В ней нет ничего оригинального, мистер Гаррард. Когда-то моя мать была известной актрисой. Отец, против воли семьи, приехал в Париж учиться живописи. Он так и не прославился, и мы бедствовали. Тогда отец решил заняться торговлей, но оказался к ней совершенно неспособным. Пять лет назад он умер.
Мать же слишком состарилась для своих ролей и часто оставалась без ангажемента.
- А вы? Вам никогда не хотелось играть на сцене?
- Мать была против.
- Почему?
Она задумчиво стряхнула пепел с папиросы и ответила:
- Она твердила, что подмостки опасны для молодых и неопытных актрис. Моя любовь к роскоши не была для нее тайной. Кроме того, мне предлагали выступать в ее ролях, и при одной мысли об этом она страшно возмущалась. Это и понятно...
Он кивнул.
- После смерти отца дед присылал нам небольшие суммы. Я изучала стенографию и машинопись. Потом умерла мать. Я написала деду и получила очень теплый ответ. Он утешал меня, обещая позаботиться о моей дальнейшей судьбе. А потом... Впрочем, остальное вы уже знаете. Вот и вся история моей жизни, мистер Гаррард.
- И никаких романов?
- Француз никогда бы не задал такого вопроса, - улыбнулась она. - Вы хотите, чтобы я вам исповедалась?
- Хочу.
- То, что я сейчас скажу, звучит унизительно, но меня никак не компрометирует. Большинству мужчин я совершенно не нравлюсь. Сама не знаю, почему. Может быть, вы мне это объясните, мистер Гаррард?
Харви медлил с ответом. Чтобы как-то выиграть время, он подозвал кельнера и заказал бренди. Потом снова повернулся к ней и спокойно сказал:
- Я, право, затрудняюсь. У меня очень мало опыта по женской части, но если вас интересует мое мнение...
- Продолжайте.
- ..То мужчины, которые не находят вас привлекательной, начисто лишены вкуса.
- Это комплимент, хотя и не французский. Надеюсь, вы искренне верите в то, что говорите.
- Дорогая мисс, да вы смеетесь надо мной! Я уже достаточно стар.., а сколько вам лет?
- В Париже, где молодость в большой моде, я считалась уже старой девой. Мне двадцать два.
- Всего-то? Вы не помолвлены и не...
- Уж не собираетесь ли вы сделаться моим опекуном?
- А почему бы и нет?
Она ничего не ответила, и он почувствовал, что зашел, пожалуй, слишком далеко. Харви отлично понимал: из-под маски равнодушия за ним зорко наблюдают. Но он напрасно волновался. Его поведение действовало на нее успокаивающе. Она видела в нем только хорошее воспитание и порядочность.
- А сколько лет вам? - непринужденно спросила она.
- Тридцать восемь. Я достаточно стар для того...
- Для.., для чего?
- Для того, чтобы искренне и бескорыстно любоваться вами.
- Я провела с вами замечательный вечер, мистер Гаррард. Все мрачные мысли исчезли, и я счастлива.
- Мрачные мысли?
- Да... Я все спрашивала себя, действительно ли дед умер в вашей приемной от разрыва сердца? Ведь если деньги были при нем, его могли убить и ограбить! В газетах столько об этом пишут! Вы будете смеяться надо мной, но я так испугалась!
Он не смеялся. Он смотрел на нее, словно сквозь туман, и проклинал свою слабость. Краска сбежала с его лица, на лбу выступил пот.
- Это похоже на детективный роман, - пробормотал он.
Она снова посмотрела на него с тем же загадочным выражением.
- Вы выглядите испуганным.
- А как вы думаете? Я во главе фирмы всего несколько дней и совершенно не уверен, что среди моих служащих нет какого-нибудь мошенника. Однако медицинское заключение исключает всякую мысль об убийстве.
- Простите, я жалею, что заговорила об этом. Вы так добры ко мне, а я... У деда в Лондоне было много друзей. Все они прислали сочувственные письма, но помощи не предложил никто.
- Вероятно, они просто не знали, в каком вы положении. Завтра утром я отплываю в Америку. Мой кассир получит распоряжение выдавать вам деньги по вашему первому требованию.
Она допила кофе и поднялась.
- С этим можно подождать до вашего возвращения. Благодарю вас за чудесный ужин.
Девушка дружески кивнула ему и направилась к лифту. Он же не мог отделаться от странного впечатления, что пережитое им сегодня неминуемо отразится на всей его жизни.
Глава 12
- Харви, Харви, да проснись же! Кто-то грубо тряс его за плечо. Открыв глаза, он с удивлением увидел перед собой Мильдред. Ее глаза пылали гневом.
- Что это значит, Харви?
- Что именно? То, что я сплю? И поэтому ты будишь меня среди ночи?
- Не притворяйся, ты все отлично понял! Что означают эти два чемодана внизу с ярлыками "В НЬЮ-ЙОРК"?? Ты же просто удираешь от своих кредиторов!
- Ах, во-о-от оно что! Что за глупости? Это обычная деловая поездка!
- Ну уж меня-то ты не проведешь! Какие у тебя могут быть дела в Нью-Йорке? Чушь! Ты собираешься там спрятаться от долгов. Отлично. Так даже лучше. Но оставлять меня без денег - подлость!
- Я же дал тебе пятьсот фунтов!
- Пятьсот фунтов?? А все остальное прихватил с собой!
Он окончательно проснулся и сел на постели.
- Не болтай глупости, Мильдред. На ближайшее время ты обеспечена, а через три недели я вернусь. Я взял уже обратный билет на тот же пароход.
- Сколько денег ты берешь с собой?
- Какое твое дело? - разозлился он.
- Это твое последнее слово, Харви?
- Но я сказал тебе правду!
Она выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
Он снова лег. Это был уже полный разрыв. Долгие годы он смотрел на ее эгоизм и равнодушие, как на нечто вполне закономерное, и давал ей все, что мог. И при первом же испытании она предала его. Теперь он думал о предстоящей поездке с радостью и облегчением. Там будет другая жизнь, в которой Мильдред нет места.
На следующее утро, на вокзале, он пожал Греторексу руку и отдал последние распоряжения. Когда поезд тронулся, Харви откинулся на сидении и заказал завтрак. Потом, до самого Саутгемптона, курил и смотрел в окно. Вид огромного парохода привел его в полный восторг и развеял все тревоги. С легким сердцем поднялся он на палубу.
Глава 13
На второй день плавания Харви сидел на верхней палубе в плетеном кресле и просматривал пачку полученных телеграмм. Все известия были исключительно благоприятны. Цены стояли твердо, заказы сыпались один за другим, американцы с нетерпением ждали его прибытия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12