Дорогая, что еще происходит? Всего полдня тебя не видишь и начинаешь теряться. Ты хуже, чем повесть с продолжениями в газете: пропустишь один эпизод, и уже ничего не понимаешь.
Мэри рассмеялась.
- Я пройдусь сейчас через рощу и явлюсь к тебе.
Никогда еще Мэри не испытывала такого желания увидеться с ним. Но ей нужна была ночь для размышлений.
- Джон, перестань беспокоиться. Я все расскажу тебе завтра. Нет ничего такого, что не могло бы подождать, но прежде всего знай, что я тебя люблю...
- Мэри, почему столько тайн?
- Я устала, вот и все. - Она вздохнула. - Разве ты не повторял мне тысячу раз, что перед нами - вся жизнь?
- Конечно.
- Я тоже так думаю, Джон.
- Прекрасно, дорогая. Я буду терпелив и не задам больше никаких вопросов.
- Спасибо, Джон...
Наступило молчание. Затем, словно доказывая, что любопытство свойственно не только женщинам, он все же спросил:
- Скажи только, где ты была?
- Мы договорились: никаких вопросов.
- Да, действительно... Тогда до завтра, дорогая.
В телефонной трубке раздался щелчок, неприятно отозвавшийся в ушах Мэри. Внезапно ее охватила тревога. Хватит ли у нее сил хранить целую ночь этот чудесный секрет? Чувство одиночества снова охватило ее, и внезапно на ум пришли мрачные мысли... А что, если Джон не захочет отцовства? И вдруг станет ее упрекать? Женщина, утратившая память, может пережить любовь, но сумеет ли она быть матерью? Найдутся ли у нее требуемые для этого качества?
Удрученная Мэри опустилась лбом на край стола. Что расскажет она своему ребенку, когда он повзрослеет и будет расспрашивать о ее юности?
Мэри судорожно снова схватила аппарат и набрала номер Кэрол. Ей надо было поговорить с кем-нибудь, чтобы рассеять это беспокойство.
Звонок в антикварный магазин остался без ответа. Куда делась ее сестра? Мэри перезвонила ей домой и чуть не вскрикнула от облегчения, услышав голос Кэрол.
- Алло?
- Я тебя не беспокою?
- А, это ты? Подожди минуту, у меня стоит молоко на огне.
Эта деталь и само ожидание показались ей благодатными. Как Кэрол воспримет новость?
- Все в порядке, дорогая? - спросила та, беря трубку.
- Да... Нет... Я не знаю, - пробормотала Мэри. Эта ее любимая фраза вызвала у Кэрол улыбку.
- Я предполагаю, что Джон тоже его не знает, - передразнила она.
- Ради бога, Кэрол, на каком языке ты говоришь!
Помолчав, Кэрол на этот раз отчетливо повторила:
- На обычном. Но я ела шоколад.
- Разве тебя никогда не учили не говорить с полным ртом? И кроме того, ты наберешь лишний вес. Ты знаешь, сколько калорий в одной ложечке какао?
Кэрол прыснула в трубку.
- Ты звонишь именно для того, чтобы сообщить мне это?
- Нет. Но повтори твою фразу, пожалуйста.
- Я только сказала, что, как предполагаю, Джон опять не знает ничего...
Мэри улыбнулась.
- Все зависит от того, что я должна ему сообщить.
- Боже правый, Мэри, что ты еще выдумала?
- Ничего. На этот раз я имею дело с совершенно реальным событием.
- Что ты хочешь сказать?
Мэри выждала несколько секунд, чтобы не смазать эффект.
- Я беременна.
От возгласа Кэрол у нее чуть не лопнули перепонки.
- Теперь повтори снова! А может быть, ты проглотила что-нибудь, помутившее тебе голову?
- Моя дорогая, я не ела ничего с утра - и не без причины. У меня была ужасная тошнота, и я только что вернулась от врача.
- Мэри, перестань шутить и повтори то, что ты сейчас сказала!
- Я беременна.
- От кого? - спросила сестра машинально.
- Ради бога, Кэрол, не строй дурочку. Ведь не пастор же в Шерритауне может претендовать на отцовство!
- Это... Джон?
- Разумеется. Кто это может быть еще? В трубке установилась непонятная тишина. Почему Кэрол не осыпает ее восторженными поздравлениями? Разве ей неприятно было бы иметь племянника или племянницу?
- Джон в курсе?
- Нет еще.
- Но ты рассказала ему, по крайней мере, о твоем несчастном случае и твоих вымыслах?
Мэри чуть не повесила трубку. Поистине, быть сестрами вовсе не значит быть похожими или понимать друг друга! Лучше было бы не звонить.
- Спасибо за твое поучение, Кэрол. Я ожидала от тебя другой реакции. Да, я во всем призналась Джону, который не придал этому никакого значения.
- Он ошибается.
- Что ты хочешь сказать?
- Я нахожу его слишком легкомысленным.
- Кэрол, ты с ума сошла?
- Нисколько.
Гнев заглушил поднявшуюся в душе Мэри тревогу.
- Я не понимаю, к чему ты клонишь, Кэрол. Объясни, пожалуйста.
- Действительно. Чтобы ничего не скрывать от тебя, я хочу сказать, что, по моему мнению, Джон поступил безрассудно по отношению к тебе. Ничего нельзя построить серьезного на столь шатких основах, как у вас.
- Его нисколько не беспокоит мое прошлое.
- Я тебе повторяю: он ошибается! Это не лучший метод, чтобы помочь тебе снова обрести память. И теперь ты ждешь ребенка, не зная даже...
Дурное предчувствие овладело молодой женщиной. Почему голос Кэрол был таким мрачным, словно она видела что-то чудовищное, готовое обрушиться на сестру?
- Мэри, послушай меня, - начала она медленно. - Я, возможно, причиню тебе боль, но, может быть, она поможет тебе выбраться из этого тумана...
Пальцы Мэри так сильно сжали трубку, что побелели.
- Скажи мне только, что я должна знать.., по поводу Джона?
- Джона? Он женат...
Глава 13
С остановившимся взглядом Мэри смотрела перед собой и видела проплывавшие перед нею абсурдные сцены. Одноактная пьеса для двоих! Она играла главную роль, а роль партнера исполняли то маленький мальчик, то девочка с такими же наивными глазами, как у нее самой. Что касается диалогов, то их не принял бы ни один режиссер на свете!
"Мама, почему у меня нет отца?" - "Очень просто, мой маленький. Как объяснил мне доктор Мак-Брит, ты представляешь собой редкий случай чуда". "Правда? Мама, расскажи мне о твоем прошлом". - "Увы, мой ангел, у твоей мамы нет никакого прошлого".
С несколькими вариантами сценарий оставался все тем же со времени страшного разоблачения, сделанного Кэрол. Когда ей стало известно об этом? Покидая ранчо, сестра еще ничего не знала. А Мэри, напротив, испытывала странное чувство, будто она ведала об этом всегда... Разве во время их первой встречи Джон не намекал на свадебное путешествие, говоря об Ирландии? И потом, во время сна разве не звал он свою жену? Дорогая Маришка... И той пришлось не лучше, чем Мэри Армстронг!
Словно в тумане, молодая женщина долго сидела перед телефоном.
Снова ей нужно было укрыться где-нибудь. Увидеть Джона? Вынести горечь объяснений? У нее не было для этого ни физических, ни душевных сил.
Женат. Он был женат. Почему он скрыл от нее свой брак? Конечно, однажды он почти рассказал ей об этом. Мэри ему помешала. И, разумеется, Джон только радовался этому.
Собирался ли он разводиться? Конечно, нет. В противном случае он настоял бы, чтобы она узнала его прошлое. Это молчание, значит, было предательством.
Острая головная боль охватила ее виски. Было слишком поздно, чтобы что-то предпринять. Завтра она соберет свои вещи и закроет дом. Мэри выпила большой стакан воды, проглотила две таблетки аспирина и прошла в свою комнату.
Увидев кровать, она расплакалась, и рыдания глухо раздавались в стенах темной комнаты. В отчаянии теряя над собой контроль, она сбросила простыню и подушки, опрокинула на пол стоявшие на столике безделушки.
"Я сумасшедшая", - подумала она с ужасом, выйдя из спальни и захлопнув за собой дверь.
Измученная, подавленная Мэри устроилась в соседней комнате. Она даже не разделась и упала на постель, чувствуя, что в ее душе не осталось ничего живого. Стыд душил ее. И она уснула как мертвая...
Была еще ночь, когда Мэри проснулась. Сколько времени она спала? Она попыталась собраться с мыслями, и из уст ее вырвался стон. Что она делала в этой комнате? Почему она не сняла свой желтый костюм? Постепенно воспоминания возвращались к ней, не вызывая больше печали. Все поглотил гнев, оставив после себя только тяжелую усталость. Ее руки и ноги болели. Голова была пуста. Она попробовала связать свои мысли. Но это оказалось невозможно. Мэри одновременно была и живой и мертвой. Амнезия уже вызывала в ней это странное чувство...
Внезапно на первом этаже послышался звук шагов, и молодая женщина поняла, почему она проснулась. Кто-то ходил по кухне... Проскрипела, открываясь, дверь. Чья-то рука повесила на рычаг телефонную трубку, которая так и оставалась висеть на проводе.
Она вскочила на ноги. Ужас овладел ею... Небо было чистым и звездным. Светила луна. Сколько было времени? Мэри вспомнила, что не закрыла на замок входную дверь, и в ее комнате также не было замка...
Не зажигая света, молодая женщина вооружилась подсвечником, достаточно тяжелым, чтобы оглушить человека. Крадучись, она вышла на площадку и стала спускаться по лестнице. Ступени скрипнули, и тотчас же знакомый голос раздался в холле:
- Мэри?
Облегчение, которое она сперва испытала, перешло в холодный гнев. С необычайной отчетливостью перед нею предстала снова сцена их первой встречи в этом доме. Не думая об абсурдности происходящего, Мэри продолжала спускаться по лестнице. Джон повернул выключатель. Вспыхнул свет.
Он рассмеялся.
- Мэри, дорогая, что за сцену ты повторяешь? Он поднялся на две ступени и остановился, пораженный.
- Еще шаг, и я вас ударю.
- Мэри, проснись! Ты случайно не страдаешь лунатизмом?
- Успокойтесь. Нет.
Ее облик, видно, был необычен, ибо удивленная улыбка появилась на губах ночного посетителя.
- С кем ты тут билась, любовь моя? Ради бога, поставь этот подсвечник, иначе я подумаю, что желание раскроить мне голову - твое любимое наваждение.
Не обращая внимания на ее угрозы, он приблизился к ней и сжал в своих объятиях. Уткнувшись носом в кожаную куртку, Мэри почувствовала себя раздавленной у него на груди. Он взял ее оружие и бросил на пол.
- Этого достаточно, - сказал он. - Что произошло, Мэри? Ты вся дрожишь. Кто-то тебя напугал? Уже несколько часов я пытаюсь до тебя дозвониться. Почему ты сняла телефонную трубку?
Лавина вопросов оставила ее равнодушной. Когда Джон осыпал ее лицо градом поцелуев, ее кровь осталась холодной, и она выскользнула из его рук.
- Оставьте меня в покое, Джон! Я вправе выключать телефон, когда захочу, резко проговорила она, направляясь в гостиную.
- И спать одетой? Когда я приехал, в доме не горел свет.
- Теперь вы шпионите за мной?
Мэри с гневом обернулась. Со своими волосами в беспорядке, помятой одеждой, заплаканным лицом она производила, наверное, странное впечатление. Джон окинул ее с головы до ног взглядом своих темных глаз и озадаченно и беспокойно сказал:
- Я думаю, что нам надо поговорить, Мэри.
- Мне нечего сказать. Кроме того, что оставьте навсегда привычку появляться здесь посреди ночи.
- Сейчас всего лишь десять часов!
- Для вас это не время!
- Покончим с этим, Мэри. Наверняка сегодня что-то произошло. Ты была в ненормальном состоянии, когда звонила мне вечером. И сейчас тоже.
- Вы думаете! - воскликнула она, прищурив глаза. - Значит, существуют состояния нормальные и ненормальные. По вашим теориям важно лишь настоящее, а я как раз не хочу объяснять сегодняшний день. Поскольку он прошел, то, пользуясь вашими словами, он не имеет уже никакого значения!
- Но... Ты бредишь, честное слово!
- Нисколько! Я слушала ваши замечательные советы и только воплощаю их в жизнь. Джон схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
- Хватит, комедия уже длилась достаточно.
- Жизнь - это и есть комедия!
- Почему ты так изменилась?
- Я?
Ее васильковые глаза расширились и потемнели, она равнодушно смотрела на склонившееся к ней страдающее и напряженное лицо. Предатель!
- Да, ты! - ответил он резко.
- Я только меняюсь, как все на свете, Джон. Разве вы не следуете этому правилу? Разве вы тот же самый, каким я встретила вас месяц назад?
Он, казалось, не понял намека.
- Абсолютно тот же, Мэри.
- В таком случае я узнала только одну сторону вашей натуры.
- Объясни.
Молодая женщина колебалась.
Глухая боль снова поднималась в ней. Хватит ли у нее смелости идти до конца? У нее закружилась голова.
- Я думаю... - начала она.
- Ты думаешь... Хорошо, я тебя слушаю.
- Я любила только одну сторону твоей души, Джон. И я нашла, что этого недостаточно, - заключила она, отведя взгляд.
Он резко выпустил ее из своих рук.
- Ты больше меня не любишь... Мне это нужно понять?
Она колебалась. Если Джон Марицелли хотел, чтобы все ему было сказано, не наступил ли подходящий момент?
- А вы, Джон, ничего не хотите мне открыть?
Он казался удивленным.
- Я?
- Да, вы!
- Можешь ли ты выражаться яснее, Мэри? Сомнения одолевали ее. Зачем говорить? Ее беременность могла показаться шантажом.
- Не спрашивайте меня больше, Джон. Я вас больше не люблю. Это все.
Серая бледность покрыла лицо Джона. Его челюсти сжались. Мэри закрыла глаза. Когда она открыла их, он исчез. Дверь зияла черным квадратом на фоне ночного неба.
Мэри положила руку себе на живот. Их ребенок останется для нее единственным светом.
Глава 14
На другой день Мэри проснулась в слезах, словно вынырнув из чудесного сна, после которого реальная действительность предстала перед нею со всей своей суровостью.
Молодая женщина попыталась с бьющимся сердцем вспомнить детали этого волшебного сна... Небольшая речка, по берегу которой они с Джоном гуляли, взявшись за руки. Вокруг тянулись песчаные дюны, заросшие вереском... Морские птицы, рассыпавшиеся в поле, словно большие цветы. Лежа в высокой траве, Мэри слабо протестовала, когда Джон расстегивал ее лиф. "Веди себя пристойно, прошу тебя", - говорила она смеясь..."Почему? - шептал он, - разве у нас не свадебное путешествие?"
Потом они любили друг друга среди этой идиллии.
С поразительной отчетливостью Мэри увидела одежду, которая была на них. Она - в красной полотняной юбке и кружевной белой кофточке, он - в простых джинсах и тенниске. Но лицо его было очень молодо, не такое суровое, более радостное... Его волосы были длиннее, как у студента.
Рыдания потрясли ее. Таким был, наверное, медовый месяц Джона Марицелли и... Маришки.
Когда Мэри спустила ноги на пол, новый приступ тошноты напомнил о ее состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13