– А я своего отца не знал...
Глаза Синтии наполнились сочувственным теплом.
– Он умер, когда ты был маленьким?
– Нет. Но когда мне исполнился всего год, а Майку – четыре, он ушел и больше уже не вернулся...
– Но почему? – К сочувствию в больших голубых глазах добавился искренний ужас.
– Когда мама решила, что мы стали достаточно взрослыми, чтобы понять, она сказала, что отца с его свободолюбивой натурой нельзя было запереть в тесной клетке брака и семьи... Она была не права – произнес он сквозь стиснутые зубы.
– Насчет отца?
– Нет, насчет меня... Я никогда так и не стал настолько взрослым, чтобы понять, как человек может бросить своих детей, будто лишний, совершенно ненужный хлам. – Реджиналд помолчал, потом добавил: – Если ты здесь закончила, пойдем ко мне, попьем кофе, а, Синтия?
– Хорошо, – просто согласилась она, надела куртку, заперла дверь и вышла с ним на улицу.
– Я звонил тебе в субботу и в воскресенье утром.
– Но не оставил сообщения.
– Нет. Хотел говорить с тобой, а не с бездушной машиной.
– Я была у подруги, с которой мы раньше снимали квартиру. Мы с Бетси до сих пор встречаемся каждую субботу, а в этот раз ее муж уехал, и она пригласила меня провести с ней время... – Синтия запнулась и внезапно рассердилась. – Не понимаю, зачем я это рассказываю. Я не обязана перед тобой отчитываться!
Они повернули налево, в сторону Мичигана и дома Кормакса. Он чуть улыбнулся ее вспышке.
– Конечно, не обязана. Но я беспокоился...
– Почему?
– Подумал, вдруг ты все же снова заболела.
– В таком случае я точно была бы дома.
– Ты могла опять уехать к родителям.
– Нет, – вздохнула Синтия, вздрагивая от налетевшего с озера холодного ветра. – Теперь уже не поеду, им и так досталось в прошлый раз.
Реджиналд почувствовал ее дрожь и обнял за плечи, будто это была самая естественная вещь, будто он делал так всю жизнь. Молча дошли они до его дома, вошли внутрь, он снял плащ и взял ее куртку. Синтия ощутила, как каждый нерв ее тела напряжен и дрожит от его близости, от знакомого уже запаха одеколона.
– Я сделаю кофе? – полуспросила-полупредложила она.
– Как хочешь. – Он посмотрел ей в глаза. – Я так понимаю, что ты согласилась прийти исключительно из жалости, услышав про моего никудышного папашу?
– Сочувствия, а не жалости, – поправила Синтия. Но это была не вся правда. Ей хотелось быть рядом с ним, в тепле его уютного дома, чувствовать себя под его защитой.
В кухне Реджиналд опустился на высокий табурет и наблюдал, как она плавно движется по кухне, готовя кофе.
– Я никогда и ни с кем не говорю о моем отце. Даже с Майком. Но тебе, Синди, я рассказал эту историю не просто так, а чтобы высказать свою точку зрения. Вернее, две.
Она повернулась и вопросительно взглянула на него.
– Какие?
– Во-первых, мне давно хотелось, чтобы ты успокоилась по поводу этих так называемых социальных различий между нами. Да, я прекрасно образован и преуспел в карьере, но исключительно потому, что работал как проклятый, и потому, что мне повезло добиться стипендии на обучение в лучшем университете. Но когда я рассказывал тебе историю своей жизни той ночью, ты уснула, и мне не удалось познакомить тебя с этими подробностями. Так что в отличие от тебя я вырос в семье с одной только мамой, которой пришлось вернуться на работу, когда отец ушел.
– А что же было с вами двоими?
– Мы все переехали к бабушке, и она присматривала за нами, пока мама была на работе. Сначала мы с Майком плакали по отцу, но потом успокоились и забыли о нем. И только в школе я узнал о собственной неполноценности в этом плане. Дети, знаешь ли, жестокие создания...
– А он хотя бы писал?
– Нет. Он окончил свой путь на крохотном островке в Индийском океане, так что мама узнала о его кончине спустя почти два года после того, как он умер.
– А как она отреагировала на это известие? – спросила Синтия. – После всех долгих и трудных лет.
– Она была безутешна. По-моему, она так никогда и не переставала любить его.
Синтия молча пила свой кофе, не зная, что сказать. За время непродолжительного знакомства с Реджиналдом она поняла, что он не тот человек, которому легко выставить напоказ свою душу. Возможно, он будет потом проклинать себя за это. И ее тоже...
Он заметил ее растерянность и продолжил:
– Но это не единственная причина, по которой я рассказал тебе о своем детстве. Если ты забеременеешь, то, будь уверена, я от ответственности уклоняться не стану. Мой ребенок не будет расти, не зная отца.
– Твой порыв благороден, но разве мать, в данном случае я, не будет иметь права на собственное мнение? – помолчав, спросила она.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Конечно, конечно. Но ты ведь не откажешься от моей поддержки, если худшее все же произойдет?
Сердце Синтии болезненно сжалось. Худшее?! Она взглянула на часы и поднялась.
– Мне пора. Позвони, когда пойдешь на работу, и тогда я приступлю к своим обязанностям. Если только не хочешь отказаться от моих услуг...
– Да черт с ними, с услугами, со всей этой едой! – раздраженно рявкнул Кормакс. – Мы должны обговорить, что делать, если ты забеременела, женщина!
– Давай обсудим это, когда я буду уверена, что... худшее действительно случилось, – бросила она. – До свидания!
– Синтия, подожди! – Реджиналд кинулся за ней. – Я неправильно выразился...
– Зато удивительно точно. – И она скрылась за дверью с тяжелым сердцем и с глазами, полными слез.
Свернув с Мэдисон-авеню и пройдя последние семьдесят ярдов, Синтия вошла в дом и с удивлением обнаружила в холле Кристофера Миллера собственной персоной.
– Я забежал ненадолго. Меня срочно вызвали на факультетское заседание. Линда согласилась побыть с Джин, пока я не вернусь. Я заскочу потом переодеться и взять кое-какие вещи и уеду до конца недели.
– А как Джин?
– Лучше, но пока она, моя дорогая малышка, еще так слаба! Но ничего, я скоро поставлю ее на ноги. – И Крис широко улыбнулся, помолодев, казалось, лет на десять.
– Я бы попросила передать ей привет, но, боюсь, она не очень-то расположена ко мне в настоящий момент, – сказала Синтия.
– Знаешь, Джин сама вернулась к этой теме недавно. Умоляла не говорить тебе о ее глупых подозрениях.
– О, так я больше не на крючке? – оживилась она.
– Ну, не совсем. Она до сих пор еще выспрашивает подробности о твоем новом приятеле. Боюсь, мне не хватает воображения, чтобы удовлетворить ее любопытство. Высокий, темноволосый, красивый – вот и все, что я сумел придумать. Ну ладно, Синди, мне пора бежать. Увидимся позднее...
Синтия поднялась к себе на второй этаж и порадовалась, обнаружив, что красная лампочка не мигает. Наверное, Дэвид все же решил отстать от нее. Приняв горячий душ, переодевшись в старые, мягкие, белесые от многочисленных стирок джинсы и теплый темно-зеленый свитер, сделав себе пару сандвичей и кружку ароматного крепкого чая с лимоном, Синтия приступила к роману. Ее герой посреди всех своих подвигов безумно влюбился в свою клиентку, ответившую ему взаимностью. Она решительно приступила к описанию страстной любовной сцены, вспоминая свою ночь с Реджиналдом Кормаксом.
Работа целиком захватила ее, поэтому до сознания Синтии очень нескоро дошло, что внизу происходит нечто странное: раздается какой-то подозрительный шум, слышны громкие голоса. Вдруг ей показалось, что она узнала голос Кормакса. Синтия, как была босиком, бросилась вниз по лестнице и замерла в холле. Там стояли двое мужчин. Лицо одного, Криса, было красным и смущенным, другого, Реджиналда, – не менее красным, но гневным.
– Прости, Синди, видимо, вышло небольшое недоразумение, – пробормотал Крис. – Я только что пытался вышвырнуть твоего посетителя. Но он удивительно подходит под твое описание этого негодяя Бэррета... – Он беспомощно пожал плечами.
– Лучше мне представить вас, – решила Синтия. – Крис, это хороший друг миссис Конрой, мистер Реджиналд Кормакс. Я работаю на него так же, как и на тебя. Реджиналд, это, как ты, наверное, уже догадался, мой домовладелец и еще один работодатель, мистер Кристофер Миллер.
Мужчины окинули друг друга оценивающими взглядами. Крис первым протянул руку Реджиналду.
– Извините! Спутал вас с другим. Синтия и мой друг Стив, ее двоюродный брат, приказали мне вышвырнуть его, если он рискнет показаться на пороге.
Реджиналд улыбнулся в ответ, переложил весьма потрепанный букет в другую руку и обменялся с Крисом рукопожатием.
– Ничего страшного. Пострадали только цветы.
– Это мне? – глуповато спросила Синтия.
– Кому же еще? – ответил Кормакс и протянул ей остатки букета. – Может, тебе удастся спасти что-нибудь, попробуй.
Крис с интересом переводил взгляд с одного на другую.
– Послушайте, я должен срочно ехать, поэтому у меня нет времени предложить виски в знак примирения, но Синтия может сделать это вместо меня. Располагайтесь в гостиной, если хотите. Нет-нет, – добавил он, заметив вопросительный взгляд приятеля Синтии, – я не возражаю, чтобы джентльмены поднимались в ее комнаты. – Крис взглянул на часы и присвистнул. – Извините, мне пора. Обещал быть дома к купанию близнецов. Увидимся!
Он схватил дорожную сумку и выскочил за дверь, оставив после себя гулкую тишину. Первым нарушил молчание Реджиналд:
– Ты много принимаешь?
– Кого, цветов? – удивилась Синтия.
– Нет, джентльменов.
– Ты первый, – ответила она.
И снова повисло молчание.
– Ну, что теперь? – снова спросил, не выдержав, Реджиналд. – Хочешь, чтобы я ушел?
Синтия с трудом оторвала взгляд от него и посмотрела на цветы.
– Лучше я поставлю их в воду. Хочешь виски, о котором говорил Крис?
– Еще как! Не каждый день я подвергаюсь такому нападению, – криво усмехнулся он в ответ.
– Ну-ну, ни одного синяка не видно, – хихикнула она.
– Конечно нет! – возмутился Кормакс. – Он просто застал меня врасплох. Я не ожидал нападения в ту же секунду, когда выговорил твое имя...
– Извини еще раз. – Синтия печально улыбнулась. – Крис никогда не встречался с Дэвидом. Я просто описала его.
– Похоже, описание один в один подходит и мне.
– Не совсем так. Хотя вы оба высокие, со спортивной фигурой и довольно темными волосами. Только Дэвид настолько самодоволен, что...
– О, – Реджиналд обиженно взглянул на нее, – так ты и меня считаешь самодовольным?
– Я не закончила. Я хотела сказать, что Дэвид настолько самодоволен, что его ни с кем не спутаешь.
– Ну хорошо, хорошо, убедила.
Синтия провела гостя в гостиную Миллера и оставила там, а сама пошла в кухню, наполнила раковину водой и опустила в нее нежные тюльпаны, чтобы «привести их в чувство». Потом вернулась к Реджиналду, который с интересом оглядывался.
– У твоего приятеля хороший вкус, – одобрил он и вдруг нахмурился, увидев ее босые ноги. – Почему ты без обуви? Здесь не так уж тепло...
– Я услышала шум и спустилась как была. Послушай, конечно, со стороны Криса очень любезно предложить воспользоваться его гостиной, но...
– Но ты предпочла бы, чтобы я ушел?..
– Нет, – нетерпеливо перебила она. – Конечно, виски у меня нет, но я могу угостить тебя вином. У меня есть бутылка «Вальполичелло». Только тебе придется подняться ко мне, чтобы мы могли выпить ее.
– Буду счастлив. – Реджиналд ухмыльнулся. – Ничего, что ты без обуви? Может, мне стоит понести тебя на руках?
– Это после болезни-то? – фыркнула Синтия. – Ты еще не видел этой лестницы – два чрезвычайно крутых пролета.
– Лестница на небеса! – воскликнул он. – Если наверху твоя комната!
– Старо и избито. – Синтия насмешливо дернула носом и проворно взбежала по ступеням, настолько крутым, что Реджиналд закашлялся, достигнув площадки второго этажа.
– Ничего себе, – задохнулся он. – Лифт был бы здесь вполне уместен.
– Это дело привычки. Заходи и располагайся, я сейчас принесу вино и бокалы.
– Знаешь, Синди, – заговорил Реджиналд, повесив свою кожаную куртку на спинку стула и оставшись в пушистом белом свитере, – когда Крис отказался впустить меня, я подумал, что он действует по твоим указаниям.
– Так и было. Только, – она покачала головой и улыбнулась, – я никак не ожидала, что ты появишься здесь.
– Я приполз вымолить прощение и помириться. Только, к несчастью, моя оливковая ветвь несколько пострадала. – И он немного неловко улыбнулся.
Синтия едва не задохнулась от волнения – он сказал «вымолить прощение»!
– Ничего, с цветами все будет в порядке. Сейчас я открою вино...
– Позволь, это сделаю я.
Она кивнула, принесла темную бутылку, два бокала и штопор. Реджиналд проворно снял фольгу, вытащил пробку и разлил ароматную темно-красную жидкость. Он протянул ей бокал, поднял свой и сказал:
– За твои необыкновенные глаза, Синтия Стэджерфорд!
– За твое выздоровление! – ответила она и сделала глоток.
Оба уселись. Она – на стул, он – в кресло напротив. Реджиналд созерцал ее с такой любовью во взоре, что краска поползла по ее шее вверх и залила щеки.
– Ты сегодня удивительно хороша.
Синтия изумленно посмотрела на него: насмехается он, что ли? На ней были старые джинсы и такой же старый свитер, лицо не накрашено. Слава Богу, хоть успела вымыть волосы!
– Спасибо, – церемонно поблагодарила она.
Реджиналд взглянул на открытую машинку, заправленный в нее лист бумаги, другие страницы, разбросанные на столе.
– Я прервал твою работу? Как продвигается роман?
– На удивление хорошо.
– Почему на удивление?
– Потому что в последнее время меня постоянно что-то отвлекало.
– И это, мягко говоря, – отозвался Реджиналд и заглянул ей в глаза. – Знаешь, ты напомнила мне об одной из целей моего визита. Синтия, я знаю, что выбрал совершенно бестактные, бездушные слова, говоря о нашей общей проблеме. Но когда я сказал «худшее», то имел в виду для тебя, а не для меня.
Синтия сделала еще глоток и внимательно посмотрела на него поверх бокала.
– И это верно. Ведь это я окажусь с младенцем на руках.
– Я уже сказал, что не отказываюсь от ответственности, – мрачно заметил Реджиналд.
– Очень мило с твоей стороны.
– Мило?! – Он в бешенстве заскрипел зубами, но сумел взять себя в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18