Отец и правда был для мальчика ядом; не убрали бы его из родительского дома и вырос бы он таким же, как его отец.
- Ты.., делай уроки, Ивен, - только и ответила она.
Он просверлил ее своим острым мальчишеским взглядом и снова углубился в царящий на столе рабочий беспорядок. Но не провел ни одной линии на карте, не перевернул ни единой страницы в книге. Джорджия вздохнула, почесала лежащую рядом Молли за ухом и опять сосредоточилась на пляшущих языках пламени. Такой беспомощности и пустоты она не ощущала никогда в жизни.
***
В час ночи Джек, все еще в джинсах и черном свитере, как был у Грегори Лавендера, спал тревожным сном и сразу услышал стук в дверь. Никого он не ждет... Посмотрел в глазок - Ивен. Ничуть не удивившись, Джек откинул щеколду, повернул ручку... Не успел открыть, как дверь стремительно распахнулась от удара снаружи и с грохотом ударилась о стену. На Джека, до конца еще не проснувшегося, разом обрушился полновесный, неуемный юношеский гнев...
Ивен с силой толкнул обитателя номера, и Джек отлетел назад, но на ногах удержался. В следующее мгновение левый кулак мальчишки метнулся вперед, и лишь в самый последний миг Джек парировал удар. Противник, моментально перегруппировавшись, нанес удар правой в подбородок. Этот удар захваченному врасплох Джеку отразить не удалось... Он ошалело уставился на нападающего, и тот молниеносно воспользовался его растерянностью - направил следующий удар в солнечное сплетение. Джек согнулся пополам, распрямился, метнулся вперед, схватил мальчишку за шею, развернул, заломил ему руку за спину - все, возможность сопротивляться исключена.
Парень левой рукой попытался освободить шею от захвата, но Джек, более тяжелый, высокий и уже разъяренный, без труда с ним справился. Ивен еще пробовал вырываться, брыкаться, но победа досталась сильнейшему - незваный гость затих или сделал вид, что затих. Джек и не думал этому верить: учащенно дыша, с упавшими на лоб волосами, он не ослаблял захвата.
- Ну, у тебя все? - осведомился он наконец сквозь стиснутые зубы, все еще не осознав, за что и почему набросились на него с такой яростью.
- Там увидим, - буркнул Ивен. - А вы и счастливы?
- Да нет, не особенно. Сегодня вечером - тем более.
- Тогда, может, вы и не такой тупой, каким кажетесь. - Ивен снова попытался освободиться.
Джек лишь крепче стиснул шею вырывающегося мальчишки.
- Черт побери, в чем дело? Что с тобой? Побрыкавшись еще немного, Ивен успокоился так же внезапно, как бросился в бой, и проворчал:
- А ты, черт побери, как думаешь, старик? Господи, он словно видит и слышит себя самого! Стоит закрыть глаза - это он выясняет отношения с отцом Джорджии двадцать с лишком лет назад. И он тоже тогда был так переполнен злобой? Сейчас уже трудно вспомнить. Но в одном-то память не изменяет: какое отвращение ни испытывал он к Грегори Лавендеру, ему, пожалуй, и в голову не приходило поднять на него руку. Во всяком случае, не пытался. А Ивен, похоже, без комплексов: так ослеплен злобой и ненавистью, что о последствиях не помышляет, поступает необдуманно. А от этого жди одних неприятностей, уж ему-то известно. Это сознание и помогло прожить последние двадцать три года. Попробовать вразумить парня?
- Как думаешь, можем мы поговорить как люди? - осторожно начал он.
- Не хочу ни о чем говорить. - Пленник возобновил усилия освободиться. Хочу только избить тебя до полусмерти за то, что ты сделал с Джорджией.
Джек встряхнул его, и тот снова затих.
- Вот тебе на! А что я сделал с Джорджией?
- Ты сделал ей больно, старик. А я не люблю, когда ей делают больно.
- Это и есть твоя основная жизненная задача? Ты что, ее паладин? Ивен колебался всего миг.
- Паладин - это что?
Джек тоже ответил не сразу, голос его прозвучал спокойно и негромко:
- То, чем в свое время был я. - И отпустил мальчишку, слегка подтолкнув его вперед так, чтобы между ними оказалось какое-то расстояние.
Ивен сделал пару шагов, резко обернулся - кулаки наготове, - но, уразумев, что его готовы встретить, смахнул с лица гриву и опустил руки.
Глаза синие, отметил про себя Джек, волосы черные, дерзок как черт, прямо-таки дышит злобой - о Боже, зеркальное отражение Джека Маккормика в этом же возрасте. Они с Ивеном два сапога пара. Вели кто-нибудь не поможет ему сейчас, он останется таким же - озлобленным, несдержанным, мстительным и злопамятным. Как Грегори Лавендер.
Джек рухнул в кресло - вот кстати подвернулось, все же лучше, чем на пол, - поставил локти на колени, уронил голову на руки. Что произошло? Что он сам натворил?
- Сделай мне одолжение, - попросил он, не поднимая глаз.
После некоторого молчания последовало настороженное:
- Какое.., одолжение?
- Подойди к письменному столу, открой верхний правый ящик и принеси то, что там лежит.
Тишина.., тяжелые ботинки застучали по полу.., скрипнул ящик...
- Да здесь старый бейсбольный мяч!
- Так ты думаешь, - поднял наконец голову Джек и, протянув руку, без слов потребовал подачи.
Ивен, мгновенно узнав знакомый жест, почти непроизвольно бросил ему мяч. Прикосновение потрепанной кожи.., ожидаемое, приятное, но обычного душевного спокойствия оно не принесло. Джек снова взглянул на мальчишку.
- Расскажи-ка мне что-нибудь о себе. Молчание он посчитал знаком согласия и задал следующий вопрос:
- Почему тобой занялся опекунский совет? Красноречивое, презрительное пожатие плечами.
- Из дому убегал. В привычку вошло. Джек кивнул понимающе.
- Почему убегал?
На этот раз молчание затянулось. Джек принял это как должное - он и сам долго, очень долго использовал этот излюбленный способ общения.
- Я тоже убегал. Первый раз - в пять лет, - сообщил он. - Отец стал мать поколачивать, а она тогда двойню вынашивала. Смотрел я смотрел - и дал деру, но отец меня нашел. - Джек перевел взгляд на мяч у себя в руке. - Он меня всегда находил. - Вздохнул и бросил мяч И вену.
Тот машинально, без усилий поймал его и в глазах мелькнуло новое: откровенность Джека налагала на него какие-то обязательства.
Джек опустил голову.
- Храни мяч. Он тебе пригодится. Положив мяч на стол, Ивен засунул руки в карманы синих джинсов.
- Мне от вас ничего не нужно.
- Вот и молодец, - похвалил Джек, поднимаясь с кресла. - Если ты мне все сказал, что собирался...
- Ничего я не собирался говорить, старик. А хотел только...
- Тогда - дорога открыта, - подвел черту Джек, указывая на дверь, остававшуюся все это время открытой. - И передай Джорджии, завтра я к ней приду.
Ивен рассмеялся мрачным смехом.
- Не думаю, что она захочет вас видеть.
- Круто. Зато я хочу видеть ее.
- Да ну?
- Ну да.
Мгновение-другое двое мужчин, юный и взрослый, молча смотрели друг на друга. Потом Ивен, оторвавшись от стола, на который опирался, прошел мимо Джека, не оглянувшись.
- Передавать ничего не буду, старик, - предупредил он, выходя за дверь.
Это у него такое извинение за свою выходку, понял Джек, - фактически никакого извинения.
Глава 11
Утром Джек нашел Джорджию на берегу - она гуляла с Молли. Он стучал в дверь дома, никто ему не ответил, и чутье подсказало: она неподалеку. Взобрался по лестнице на плоскую крышу, внимательно оглядел окрестности: вон одинокая точка в полумиле от дома, на берегу океана.
Зеленовато-серые маслянистые волны шумно спорили, какая первой выплеснется на берег. Наблюдая, как они набегают и откатываются, Джек находил теперь утешение в этой бесконечной неопределенности. Как часто в юности приходилось ему стоять на берегу бухточки, наблюдая, как волны яростно бьются о скалы, бессильные одержать победу... Тогда он высокопарно уподоблял себя океану: измучен бесплодной борьбой без цели, но и прекратить ее не в силах.
Джорджия заметила его издалека, когда еще не могла разглядеть, но он понял, что его присутствие почувствовали - шаги ее сразу замедлились. Она неспешно приближалась, а Молли трусила рядом, иногда отбегая к дюнам погоняться за крабами.
Ветер так растрепал Джорджии волосы, что Джек не разобрал выражения лица, даже когда она подошла. Поправить их, смахнуть с глаз она и не пыталась - не очень-то ей хочется открывать ему свои переживания, это ясно.
Сегодня она выглядит как-то моложе; вот забавная мысль: сам он никогда еще не чувствовал себя таким старым.
- Привет, - произнес Джек.
- Приветик, - откликнулась Джорджия. Услышав звуки его голоса, Молли, виляя хвостом, радостно бросилась ему навстречу и лизнула руку. Вот если бы Джорджия была так же рада видеть его.., но она остановилась на расстоянии десяти футов.
- Нам надо поговорить, - повторил он вчерашнее, хотя причины, по которым он желал этого разговора, сегодня были совершенно другие.
- По-моему, вчера вечером ты все сказал, - холодно, отчужденно прозвучало в ответ.
- Пусть так, - признал Джек. - Но мне кажется, у тебя не было возможности высказаться.
Она молча склонила голову.
- Итак? - не сдавался он. У нее поднялась и опустилась грудь, послышался тяжелый вздох.
- Что "итак"?
Джек без слов показал головой кругом - они одни. Лишь пронзительный ветер (как он вспарывает его тонкий свитер), беспрерывная возня Молли да крик одинокой морской чайки у них над головами. Он не отрывал взгляда от Джорджии, не обращая внимания на холод.
- Теперь у тебя эта возможность есть: ни твоего отца, ни твоего сына. Скажи мне все, что хотела.
- К чему сотрясать воздух? Ничего не изменится.
- Ты права, не изменится. Она опустила глаза на песок, но он заметил в них мучительную боль и сказал:
- Потому что все уже изменилось. Ты представить себе не можешь насколько.
- Ошибаешься, могу. - Она снова встретилась с ним взглядом, но теперь в глазах ее сверкала стальная решимость. - Вчера я сама увидела, что все изменилось. В особенности ты.
- Ты так думаешь?
- Ничего в тебе не осталось от того парня, который когда-то жил в Карлайле. Тот не жаждал крови, не выискивал в людях худшее. И, черт побери, в голосе ее прозвучала безнадежность, - ты никогда не лгал мне, Джек!
- Я и сейчас не лгу тебе, Джо.
- С тех пор как вернулся в Карлайл, ты только и делаешь, что лжешь.
- Если я чего-то недоговаривал...
- Все равно это ложь!
Он молчал: что сказать, что сделать, чтобы все стало как прежде?
- Ты для меня теперь чужой, незнакомый человек, - едва слышно продолжала Джорджия.
Ему пришлось напрягать слух, чтобы расслышать ее слова в грохоте прибоя.
- И сознание того, что мы с тобой были близки, заставляет меня чувствовать себя... - Она умолкла и отвернулась к океану. - Я всегда хотела тебя, Джек, всегда. Ты и понятия не имеешь, как давно и как сильно. Но я хотела тебя такого, каким ты был, а не такого, каким ты стал.
- А каким же.., я стал?
Отвечая ему, она смахнула с глаз прядь волос, словно хотела, чтобы лицо ее было хорошо видно.
- Ты перестал быть человеком. Ты превратился во что-то.., трудно найти определение... Ты пользуешься бедами других, извлекая для себя выгоду. Ты.., ты.., стервятник.., шакал. - Она горько усмехнулась, сама явно обескураженная этим сравнением. - По твоему собственному признанию, ты охотишься за гибнущим бизнесом, за гибнущими жизнями.
- Сначала это показалось тебе филантропией.
- Тогда я еще не поняла, каким человеком ты стал.
- Я тот самый Джек, которого ты знала всегда.
- Нет! Тот Джек, которого я любила девочкой, никогда не стремился получить что-то за счет попавших в беду. Он только делал все, чтобы самому распроститься с бедой - порвать со всем безобразным, несправедливым. И не ставил себе целью наполнять безобразием и несправедливостью жизни других. Даже тех, кто сделал ему больно.
- Я изменился, Джо.
- Знаю. В этом все дело.
- Не то. Я хочу сказать - изменился со вчерашнего вечера.
- Извини, не поверю я в это. На предыдущую перемену потребовалось двадцать лет - не двадцать часов.
- Ночью у меня был гость. На губах ее появилась тень саркастической улыбки.
- Что, дух прошлого Карлайла?
- Скорее, Карлайла грядущего.
Наигранная насмешливость разом слетела с Джорджии, она помрачнела, мгновенно догадавшись:
- Ивен! Джек кивнул.
- Я слышала поздно вечером - он ушел; думала - решил прогуляться по берегу.
- Нет, он явился ко мне.
Поколебавшись, Джорджия все же спросила:
- И что произошло?
- Он.., э-э.., он напомнил мне кое о чем.
- Например?
- Ты с этим незнакома.
Она сглотнула комок в горле.
- Раньше ты мне всегда рассказывал все.
- Нет, это ты так думала. Некоторыми вещами я не мог поделиться даже с тобой. Ни с тобой, ни с кем другим.
Джорджия молчала, ждала, потом не выдержала:
- Мне почему-то кажется, с Ивеном ты вчера вечером этим поделился.
- Да. - Джек отвернулся к волнам. Молчание становилось почти невыносимым. - По-моему, мне нужно поговорить со своими родными.
- Неплохая мысль.
Он вздохнул и снова взглянул ей в лицо.
- Но сначала.., я должен уладить наши с тобой дела.
Джорджия перестала откидывать волосы, и они опять забилась на ветру, затеняя ее лицо.
- Боюсь, мы с тобой уже все выяснили.
- Нет, еще не все.
- Что же осталось?
- За мной танец.
- Та...танец? - не поняла она.
- Ну да, танец. Помнишь, когда мы обедали в "Блефе", ты вслух пожалела, что я не был на твоем выпускном вечере, - тогда ты могла бы потанцевать. Я должен был быть там, рядом с тобой. Сложись все по-другому - и я был бы. Так что один-два танца за мной.
- Это уже отпало. Я хотела танцевать с тем Джеком, не с этим.
- Я должен тебе эти танцы!
- Джек...
- Пошли. По крайней мере сваришь мне кофе, чтобы я согрелся, перед тем как уйти.
"Перед тем как уйти"... Эти слова отозвались у нее в мозгу гулким эхом, которому, она знала, никогда не суждено умолкнуть. Кофе.., одна-две чашки.., один-два танца... А потом он уйдет, и на душе у нее останется этот холод и пустота.
- Ладно. Чашка кофе.
- И танец.
***
В доме так тепло и уютно после ледяного, пустынного берега, где гуляет ветер. Однако там, на просторе, она чувствовала себя куда спокойнее наедине с Джеком, чем в замкнутом домашнем мирке. Но Джек, едва она направилась на кухню варить кофе, вышел в гостиную, и она была признательна даже этому небольшому расстоянию, разделившему их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17