ведь лампа еще не погашена, — что обивка на одной стене колышется чуть сильнее, чем на других. Не в силах подавить любопытство при столь возбуждающих его обстоятельствах, вы, разумеется, вскакиваете и, накинув халат, пытаетесь установить причину этого явления. После непродолжительных поисков вы обнаруживаете в гобелене разрез, настолько скрытый, что в обычных условиях его нельзя заметить при тщательнейшем осмотре. Раздвинув ткань, вы находите под ней дверь; запертая лишь массивным засовом и висячим замком, она под действием ваших усилий вскоре отпирается, и вы с лампой в руке проникаете в небольшое сводчатое помещение.
— Право, я буду слишком напугана, чтобы на это решиться.
— Как? После того, как Дороти сообщила вам о существовании между вашей спальней и часовней Святого Антония подземного хода длиной только в две мили?! Вы сможете устоять против такого соблазна? Нет, нет, вы зайдете в сводчатое помещение и через него в несколько других, впрочем, не обнаружив в них ничего особенного: в одном, быть может, ваш взор упадет на кинжал, в другом на несколько пятен крови, в третьем на обломки приспособления для пыток. Не найдя, таким образом, чего-либо из ряда вон выходящего и увидев, что огонь в вашей лампе вот-вот погаснет, вы повернете обратно в спальню. Однако, когда вы снова будете проходить через сводчатое помещение ваше внимание привлечет к себе большой старомодный шкаф черного дерева с золотом который раньше, при внимательном осмотре обстановки, вы почему-то не заметили. Влекомая неодолимым предчувствием, вы бросаетесь к нему, отпираете створки и осматриваете все ящики — вначале не находя в них ничего значительного, разве что изрядную груду бриллиантов, не больше. В конце концов, однако, вы задеваете скрытую пружину, отчего распахивается внутреннее отделение, и перед вами оказывается бумажный свиток. Вы хватаете его, — он состоит из множества мелко исписанных листков, — спешите с драгоценной находкой в спальню, но едва успеваете разобрать: «О ты, кем бы ты ни был, в чьи руки попадут эти строки несчастной Матильды!..», как ваша лампа внезапно гаснет, и вы погружаетесь в кромешную тьму.
— Ах, нет, нет! Пожалуйста, продолжайте!
Ее спутника, однако, произведенное им впечатление слишком развеселило, чтобы он мог продолжить рассказ. Мистеру Тилни было уже невмоготу сохранять в выражении лица и в голосе подобающую торжественность, и поэтому он попросил Кэтрин в части содержания записок Матильды прибегнуть к собственной фантазии. Опомнившись, она устыдилась проявленного волнения и стала его убеждать, что, несмотря на свой интерес к рассказу, вовсе не предполагала, будто ее на самом деле ждет нечто подобное. Мисс Тилни, она уверена, ни за что не поместит ее в такую комнату, как он описал. Это не может случиться.
По мере приближения к цели ее нетерпение увидеть Нортенгер, ненадолго ослабленное беседой на увлекательную тему, приобрело прежнюю силу, и за каждым новым поворотом дороги Кэтрин теперь с трепетом ожидала появления поднимающихся среди старой дубравы массивных стен из серого камня со стрельчатыми готическими окнами, прекрасно озаренными отблесками закатного солнца. Здание, однако, оказалось расположенным настолько низко, что они въехали в главные ворота поместья, так и не заметив перед тем даже какой-нибудь старинной дымовой трубы.
Она не знала, можно ли этому удивляться, но подобное прибытие было для нее совершенно непредвиденным. Проехать между двумя современного вида сторожками и сразу оказаться у самого аббатства, быстро катясь по ровной и гладкой, посыпанной гравием дороге, — без каких-нибудь задержек, сигналов тревоги или торжественных церемоний, — такого она не предполагала. Однако ей не пришлось об этом долго раздумывать. Внезапно разразившийся дождь лишил ее возможности каких бы то ни было наблюдений и заставил сосредоточить все помыслы на благополучии новой соломенной шляпки. И, оказавшись под стенами аббатства, выпрыгнув при содействии Генри из экипажа, укрывшись под защиту старинного подъезда и даже пройдя в холл, где ее встретили мисс Тилни и генерал, она так и не успела проникнуться роковыми предчувствиями ожидавших ее здесь злоключений и вообразить те ужасные события, которые когда-то совершались в этих стенах. Порывы ветра не донесли до нее вздохов злосчастных жертв — они не донесли до нее ничего более неприятного, чем капли холодного дождя. И хорошенько стряхнув воду с дорожной накидки, она ждала приглашения в гостиную, чтобы понять, куда же она попала.
Аббатство! Да, она была в восторге от сознания, что проникла в аббатство. Но, оглядывая комнату, она не видела ни малейшего признака, который свидетельствовал бы о том, где она находится. Обстановка своим разнообразием и изысканностью вполне соответствовала современным вкусам. Камин, вопреки ее ожиданиям, не поразил ее размерами отесанных в старину массивных каменных глыб и к тому же оказался облицован гладко полированным мрамором, оборудован наклонной решеткой Рамфорда и украшен прелестнейшим английским фарфором. Окна, на которые она особенно рассчитывала, так как слышала от генерала, что он бережно сохранил их готическую форму, тоже не соответствовали картине, рисовавшейся ее воображению. Конечно, заостренный свод остался — форма их была готическая, и они, возможно, даже имели открывающиеся створки, — но стекла в них были такими большими, такими прозрачными и светлыми! Для того, кто ожидал увидеть густые переплеты, тяжелое каменное обрамление, окрашенные стекла, грязь и паутину, отличие было разительным.
Генерал, подметив ее взгляды, начал говорить о тесноте помещения и скромности обстановки, состоящей из необходимейших для жизни предметов повседневного обихода, и тому подобных вещах. Вместе с тем он льстил себя надеждой, что она увидит в аббатстве апартаменты, достойные ее внимания. Но, начав было описывать дорогую позолоченную отделку одного из них, он вдруг вынул часы, прервал рассказ и с удивлением объявил, что уже двадцать минут пятого! Слова эти как бы дали всем знать, что пора расходиться, и мисс Тилни увлекла Кэтрин за собой, показывая своей поспешностью, что распорядок дня поддерживается в Нортенгере весьма скрупулезно.
Вернувшись в просторный и высокий холл, они по широкой полированной дубовой лестнице с несколькими маршами и площадками поднялись в длинную галерею. Вдоль одной ее стены шел ряд дверей. Галерея была освещена окнами в противоположной стене, которые, как заметила Кэтрин, выходили в квадратный двор. Мисс Тилни поспешно ввела ее в одну из комнат и, едва успев выразить надежду, что эта комната ей понравится, тотчас же удалилась попросив подругу произвести лишь самые необходимые перемены в ее одежде.

Глава XXI

С первого же взгляда Кэтрин убедилась, предоставленная ей комната совершенно не соответствует описанию, которым ее пытался запугать Генри. Она вовсе не выглядела непомерно большой и не содержала ни бархата, ни гобеленов. Стены ее были оклеены обоями, пол покрыт ковром. Окна были такими же великолепными и ничуть не более темными, чем в гостиной внизу, а обстановка, хоть и не самая модная, удобной и красивой. Общее впечатление от нее оставалось вполне благоприятным. Успокоив себя в этом отношении и боясь своей задержкой вызвать неудовольствие генерала, она решила не терять времени на подробный осмотр. Поэтому она с возможной поспешностью скинула дорожную накидку и приготовилась было вынуть булавки из предназначенного для немедленного употребления и привезенного на сиденье кареты холщового свертка, как вдруг заметила огромный сундук у задней стены глубокой ниши рядом с камином. Вид его заставил ее вздрогнуть. Забыв обо всем и застыв в немом удивлении, она не сводила с него глаз, в то время как в ее голове пробегали следующие мысли:
«Как странно! Вот неожиданность! Большущий, тяжелый сундук! Что в нем припрятано? Зачем он здесь? Еще и задвинут подальше, чтобы не бросался в глаза! Надо в него заглянуть по что бы то ни стало! Сейчас же, пока не стемнело! Если откладывать, может погаснуть свеча!»
Кэтрин приблизилась к сундуку и внимательно его осмотрела. Он был сделан из кедрового дерева, затейливо выложенного более темной породой, и помещался на такой же резной подставке высотой около фута. У сундука был серебряный, почерневший от времени замок, на концах — обломки рукояток, тоже серебряных, быть может, давно еще исковерканных каким-то необычайным усилием, а в середине крышки — таинственная монограмма из того же металла. Кэтрин всячески ломала себе над ней голову, но не могла ее разгадать. С какой бы стороны она на нее ни смотрела, последней буквой никак не могла быть "Т". А найти в этом доме монограмму без этой буквы было в самом деле странно. Если когда-то сундук принадлежал кому-то другому, какие же необыкновенные события перенесли его в семейство Тилни?
Ее разбуженное любопытство росло с каждой минутой. Отодвинув дрожащей рукой щеколду замка, она решилась любой ценой узнать, что в сундуке находится. С трудом, словно преодолевая какую-то силу, она приподняла крышку на несколько дюймов, но внезапный стук в дверь заставил ее, вздрогнув, разжать пальцы, так что сундук с пугающим грохотом захлопнулся. Несвоевременным посетителем оказалась служанка мисс Тилни, присланная хозяйкой чтобы помочь мисс Морланд. Девушка была тот час же отослана, но ее приход напомнил гостье о ее долге, заставив, несмотря на жгучее желание проникнуть в зловещую тайну, сразу приняться за переодевание. Взоры и мысли Кэтрин были, однако, по-прежнему сосредоточены на столь сильно заинтересовавшем ее предмете так что действовала она не слишком проворно. Не осмеливаясь улучить минуту для новой попытки проникнуть в сундук, она не отходила от него ни на шаг. Наконец, натянув на себя один рукав платья и считая себя почти одетой, она решила дать волю своему любопытству. Минута на это могла быть потрачена. И исполненная такого рвения, что, без сверхъестественного вмешательства, крышка должна была отлететь в одно мгновение, она кинулась к сундуку. Предчувствие ее не обмануло. Одним рывком она открыла сундук, и перед ее смущенным взором предстало аккуратно сложенное белое хлопчатое покрывало, одиноко покоившееся на дне.
Кэтрин ошеломленно его рассматривала, когда в комнату вошла мисс Тилни, беспокоясь о том, как бы ее подруга не задержалась. И, к стыду последней из-за ее беспричинно разыгравшегося воображения, добавился еще стыд из-за того, что ее застали за таким неподобающим розыском.
— Не правда ли, любопытный сундук? — спросила мисс Тилни, в то время как Кэтрин захлопнула крышку и обернулась к зеркалу. — Трудно сказать, сколько он здесь находится. Не зная, откуда он взялся, я не стала его убирать, подумав, что сундук может пригодиться для хранения головных уборов. Он плох только тем, что с трудом открывается, — очень уж тяжелая крышка. Впрочем, в этом углу он, по крайней мере, никому не мешает.
Кэтрин было не до ответа — она краснела, завязывала ленты на платье и давала себе в душе мудрейшие обещания весьма решительного свойства. Мисс Тилни осторожно намекнула, что боится, как бы они не опоздали к обеду, и через полминуты подруги уже бежали вниз, охваченные, как оказалось по прибытии, не совсем безосновательной тревогой, ибо нашли генерала Тилни в гостиной отмеривающим шаги с часами в руке. При их появлении он дернул шнурок звонка и скомандовал:
— Обед на стол — мигом!
Вздрогнув от выраженного в этой фразе укора, Кэтрин села, бледная и задыхающаяся, сознавая свое ничтожество, сочувствуя детям генерала и ненавидя старые сундуки. Генерал, однако, взглянув на нее, сделался снова любезен. Оставшееся до перехода в столовую время он бранил дочь за то, что та заставила свою прелестную подругу запыхаться, хотя для спешки не было никаких оснований. И Кэтрин переживала двойную неловкость из-за упреков, которым по ее вине подверглась ее подруга, и из-за собственного глупого поведения — до тех пор пока все благополучно не расселись за столом и доброжелательные улыбки генерала в сочетании с хорошим собственным аппетитом не восстановили — ее душевного равновесия.
Столовая оказалась величественным помещением … рядом с ней семейная гостиная казалась несоответственно скромной, — отделанным с богатством и роскошью, почти не замеченными Кэтрин, которая обратила внимание разве что на количество толпившихся вокруг стола слуг и на ее размеры. О последних она позволила себе высказаться, в связи с чем генерал снисходительно признал комнату достаточно обширной, добавив, что, относясь к подобным вещам, как и большинство людей, безразлично, он все же считает в меру просторную столовую одной из насущных жизненных необходимостей. Он предположил, однако, что «в доме мистера Аллена она привыкла к значительно более просторным помещениям».
Ничего подобного, с жаром возразила Кэтрин, столовая мистера Аллена и вполовину не так велика! Она еще никогда в жизни не видела столовой таких размеров. Настроение генерала поднялось еще больше: что ж, поскольку у него в доме такие комнаты есть, по его мнению, было бы глупо ими не пользоваться. Но он искренним образом верит, что комната вдвое меньших размеров могла бы оказаться даже удобнее. Поэтому он не сомневается, что дом мистера Аллена имеет как раз те размеры, которые необходимы для истинного благополучия.
Вечер прошел без каких-либо новых волнений, а во время отлучек генерала Кэтрин было по-настоящему весело. Небольшая усталость от путешествия ощущалась только в его присутствии. Но даже тогда, даже в минуты молчания и стесненности, ее не покидало ощущение счастья, и она была способна вспоминать о своих друзьях в Бате, вовсе не испытывая желания оказаться среди них.
Ночь была ветреной. Во второй половине дня погода непрерывно ухудшалась, и, перед тем как все покинули гостиную, ветер и дождь разгулялись вовсю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32