Так тяжел и тесен свет от ночника
И никак мне не вздохнется глубоко,
И тянусь, тянусь рукою до звонка
И прошу сестричку сделать мне укол.
Утихла боль. Глаза еще закрыты.
Утихла боль. И вновь - парад-алле!
Я счастлив тем, что песни не забыты.
Они еще проходят по земле.

19

КАРТИНА
Вот старый холст. Сквозь паутинки трещин
Фигура не Мадонны, не святой -
Не самая прекрасная из женщин,
Но женщина с бессмертной красотой.
Забыты тех времен далеких войны,
Пожары, эпидемии чумы...
Лишь та картина памяти достойна,
Лишь той любовью мы обожжены.
...Не на заказ, по Высшему веленью,
Лишь отдавая дань еде и сну,
На склоне лет, в последнем озаренье,
Писал художник юную жену
Кто знает, как душа его кипела?
- Его любовь безумнее иных -
Он сотворил ее нагое тело,
Благословил на вечность и утих.
Лишь два мазка легли немного позже,
Их положил любимый ученик.
Лишь два мазка, лишь тень на светлой коже,
Лишь два мазка... и в чреве плод возник...
Их было двое: Ученик и Мастер,
И женщина - хозяйка их сердец,
Для одного - родник беспечной страсти,
А для другого - юности гонец.
Ее судьбе в обычных рамках тесно,
Ведь каждому она была женой,
С одним как с Гением любви небесной,
С другим как с Гением любви земной...
Вот старый холст...
Январь 1982 г.

* * *
Сколь вечна любовь, столь бессмертны ее миражи,
Дороги прямы к ним, и ветер всегда только в спину,
Им просто служить потому, что легко предложить
Полжизни, полсердца и верности лишь половину.
Лишь страсть неделима, но сколько же нужно ее,
Чтоб призрак любви хоть в ночи не казался бесплотным?
Чтоб каждому мнилось, что он получает свое
Полсчастья людского, пусть с полублаженством животным?
Так было и будет. О чудо влечения тел!
В полночном безумии мудрость Икара природы
За разум, который обманутым быть не хотел,
А может хотел, но желал бы иного исхода.
 20

В исходе прозренье. И всем воздается сполна:
Привычным - бессилие, юным - испуг и смятенье.
Сколь вечна любовь, столь несметны ее семена,
Но сколько ж из них никогда не достигнет цветенья?
1982 г.

* * *
Когда в кипении застолья,
Тебя обнимет немота,
Ты вдруг почувствуешь невольно,
Что там, где раньше было больно,
Не благодать, а пустота.
Ты закричишь, но кто услышит?
Кто вздрогнет на беззвучный крик?
Ты стал как все.
Смотри, Всевышний,
Каких пределов он достиг.
Твои мажорные аккорды,
Твои беспечные слова
Звучат уже не очень твердо.
Лицо твое - хмельная морда,
А под глазами синева.
Остановись! Иль ты безумен?
Пирует плоть - душа молчит.
Так бей же, бей ее,как бубен...
Она без боли не звучит.
Зачем в устах слова чужие?
Зачем ты взял чужую роль?
Ведь сколько песен не сложили,
Они мертвы.
Верните боль!
Но ты жуешь и пьешь, и пляшешь,
И все вокруг кричат: "Сыграй!"
Застоье -рок, застолье - чаша,
Плесни похмелье через край!
Храни, Господь, нас от напасти
Найти свой рай в застолье том,
Костер души, да не погаснет!
Костер души, да не погаснет!
Пусть даже залитый вином.
1982 г.

ПАМЯТИ В. ВЫСОЦКОГО
Нет, в России правда не вымерла,
И не левой рукой, не в конверте
Евангелие от Владимира -
В песнях, в голосе, в жизни и смерти...
 21

Десять заповедей, спетых с яростью,
Слово к слову, как будто в Завете.
Только там они с мудрой усталостью,
Но усталое пламя не светит.
Пусть при жизни ничто не окупиться,
Словно камни в болото притворства,
Верил он, что трясина расступится,
Камень к камню - поднимется остров...
Не Мессия, но как его слушали...
Не Пророк, но себе напророчил...
Так и жил, не имея отдушины,
Меж ролей, между струн, между строчек.
Так и жил,ка в атаке, не кланяясь,
Называя смиренье - бездельем,
Только сердце отдал на Заклание.
На пределе всю жизнь, на пределе.
И любовь его кушали с перчиком
На виду злоязыкой Европы.
Но и здесь не искал он советчиков
И не лез из-за визы в холопы.
Нет, в России правда не вымерла,
И не левой рукой, не в конверте
Евангелие от Владимира -
В песнях, в голосе, в жизни и смерти...
Окруженный друзьями и "брутами",
Всяких сплетен прошитый осколками,
Так и умер, как сетью, опутанный
Суесловьем, молвой, кривотолками...
1982 г.

* * *
Репетиция разлуки,
Репетиция обмана...
Нашу нежность на поруки
Отдаем сырым туманам.
Пусть они ласкают тайно
Отношений наших плесень,
Бормоча слова случайных
Песен...
Кто неверною рукою
Исчеркал сценарий судеб?
Непосредственность игрою
Не была, но скоро будет.
А всамделишней печали
Ноты в музыке обмана.
В чьи окошки вы стучали
Рано?
 21

Наша грустная премьера
Все равно при полном зале,
Где Надежда, там и Вера,
Лишь любовь сюда не звали.
Но она, как ученица,
Притаилась на галерке,
Чтобы снова удивиться
Горько...
А потом всегда с аншлагом
Выступали и не раз мы,
Мы махали белым флагом,
Об'ясняли все несвязно.
Кто поверит в то, что пьесу
Мы сыграли столь искусно,
Но в сюжете всем известном
Пусто...
1972 -1983 гг.

ПЕСЕНКА ПОТРЕБИТЕЛЕЙ
В мир искусства не надо нам лоцмана.
Мир искусства нам светит в лицо,
Пьем мы водочку под Высоцкого,
Под Булата - сухое винцо.
И, склонясь над последним бестселлером,
Каждый взгляд наш разумен и чист.
Мы не путаем Шиллера с Геллером,
Потому, что второй - шахматист.
Мир искусства - раскрытая книга,
Мы не лезем в него с кондачка,
В преферанс мы играем под Грига,
Под Вертинского - в дурачка.
Нам искусства хрустальная лира
Предлагает надежный патент:
Наших женщин мы водим в "Сатиру",
А начальство ведем в "Варьете".
В мир искусства не надо нам лоцмана,
Мир искусства нам светит в лицо,
Но ни водочки нет, ни Высоцкого,
В дефиците сухое винцо.
Нам в искусстве не надо шлагбаумов,
И подскажет вам каждый школяр,
Что коньяк нынче пьют с Розенбаумом,
А под пиво сгодится и Скляр.
1978 -1985 гг.
 22

* * *
Больно до слез,
Но кто-то смеется
Был бы Христос,
А Иуда найдется.
Явят Пилата,
Насыпят Голгофу,
Втрое оплата
За тайные строфы.
Но от истерик
Все повернется -
Был бы Сальери,
А Моцарт найдется.
Гений Отрав
Получит прощенье
На брудершафт
Судеб скрещенье.
Боль поколений -
В Черную Речку
Пушкин - мишенью
Пуле навстречу,
Всем ли Вийонам
Хватит амнистий?
Вечнозеленые
Иглы - не листья.
Но из легенд
Нам понять удается -
Был бы Гоген,
А Таити найдется.
Жить идиотски
Мог бы и Данко...
Всем ли Высоцким
Досталась Таганка?..
1985 г.

ШАЛЬНАЯ ПЕСЕНКА
Видно много вчера намешали,
Спозаранку болит голова.
Помню только, что пел я о шали,
Даже помню припева слова.
Правда слуха во мне маловато,
Да и голосом я не богат,
Слава Богу, не петь мне кантаты,
А вот песенке с шалью - vivat!
Плечи жаркие, да под шалью,
Повеешь плечом, шаль колышется...
За девчоночку, за каналью,
Мне судьбою должок уже пишется...
 23

Так и есть - синячина под глазом,
Хоть червонец клади, не помочь,
Видно песенка эта, зараза,
Напророчила бойкую ночь.
Я в любви был всегда недотепа,
Выпью лишнее - все хороши.
Перейдя на трагический шепот,
Предлагаю избыток души.
А ведь, если вчера я сломался,
Кто принес мое тело домой?..
И мотив этот вдруг привязался,
А сюжет не припомню, хоть вой...
В том же духе я думал о чем-то,
И балконную дверь отворил.
На балконе стояла девчонка.
Крылья шали на ветке перил...

1986 г.

* * *
Отбой любви, трубач блеснет трубою,
Погаснет свет, что так необходим,
Я буду жить, пока любим тобою,
Я буду жить, пока тобой любим.
За все, что было, есть и будет - я в ответе,
Не осуждай, что сам себя гублю,
Я так люблю тебя и тем живу на свете,
Лишь тем живу, что так тебя люблю...
Пусть за спиною праздное злословье,
Да и друзья нам счастья не сулят,
Я виноват, смешалась боль с любовью,
Но в том, что я люблю, не виноват.
Не уходи, не будь неумолима,
Я так хочу услышать, хоть в бреду:
"Я не уйду, пока тобой любима,
Пока тобой любима, не уйду..."
Не осуждай, что не сдаюсь без боя.
Любовь жива, о чем же мы трубим?
Я буду жить, пока любим тобою,
Я буду жить, пока тобой любим...
1986 г.
 24

* * *
Святые без неба
Творить не способны добро.
Я сам себя предал,
Вот только не мне серебро.
Мой верный Иуда,
Сыграл он - как слаб человек ,
Расплата за чудо -
Великий предатель навек...
Я знаю, что стража
Взломает открытую дверь.
Осанна отважным
В бою, где не будет потерь...
Несчастный наместник,
Сыграет как надо и он.
Расплата не честью,
Проклятьем грядущих времен...
Я знаю, что будет,
Я вижу себя на кресте,
Счастливые люди,
Вам братьев играть во Христе,
И ты безупречно
Кумира для них сотвори...
Расплата за вечность -
Всего лишь твои тридцать три...
Сентябрь 1986 г.

УРОКИ РИСОВАНИЯ
Старенькая ширма,
Черное трико -
На помост срипучий
Вышла ты легко.
Заданная поза,
Долгих два часа,
На картоне роза,
В лепестках роса.
Над моим мольбертом,
Чуть прищурив глаз,
Наклонился мэтр,
Ах, как замер класс.
Улыбнулся умно
И шепнул, шутя:
- Назови рисунок
"Роза ждет дитя".
Комната под крышей -
Вот мое жилье.
Хлеб, кефир яишня,
Ветхое белье.
Ты опять уснула,
Как всегда легко,
А на спинке стула
Черное трико.
 25

Класс усердно пишет
Стол, вазон, поднос,
Горсть помятых вишен
И букетик роз.
Я кладу, как листик,
Прядку на висок,
Ягодкой под кистью
Розовый сосок.
Старенькая ширма...
1986 г.

* * *
Ты прав, мой друг,
Дела, дела,
Спешим, скользим,
И не отмыться добела
От лет, от зим.
И не научит жизнь никак
Как падать нам,
И судят все, что ты слабак,
По синякам...
Зато никто не знает то,
Что знаешь ты -
Легки об'ятия цветов -
Упал в цветы.
А в грязь упал, переживи,
Целебна грязь,
И даже в пропасти любви
Лети, смеясь.
А если бьют твой лучший стих
В кругу врагов,
Перетерпи, найди для них
Другой глагол.
Ты прав мой друг,
Дела, дела...
И все на "ять":
Найти добро, спасти от зла,
Понять, об'ять...
1986 г.

* * *
Ах, наше детство - незатейливый стишок,
Ремень отцовский и скрипучие качели,
И первый друг, и первый враг, и первый "велик",
И до пупырышков купанье голышом.
Не все безоблачно в далеких тех годах.
Мы быстро поняли, чьо жить нельзя бесшумно.
Что коммуналка это все же не коммуна,
И ни один папаня не монах.
 26

Мы не знали войны,
Мы играли в войну.
И военные сны
Нам не ставьте в вину.
Нас достала она,
Пусть не наш этот бой,
Мы за это сполна
Расплатились судьбой.
Потому, что гонцы
Перестали трубить,
Потому, что отцы
Перестали любить.
Поколение вдов
На мужских рубежах,
Им бы ласковых слов,
Да пружины визжат...
Ах, наша юность - это марки и значки,
И голуби за пазухой и финки,
Всего за вечер новые ботинки
Мы превращали в старые почти
Мы знали вкус вина и папирос,
За это порка полагалась между, прочим,
Но, если нет отца, то что нам отчим?
Важней не видеть материнских слез.
Если нету семьи,
То играют в семью.
Кто гулял на свои,
Кто копейки в "свинью",
Но все выше стена,
Вот и будь тут собой,
Мы за это сполна
Расплатились судьбой.
Ах, наша молодось - не детский разговор,
Прощальный бал, и первая зарплата,
А наши песни Окуджавского Арбата
Мы напеваем тихо до сих пор.
Ах, наша молодость! Признаемся, что страсть
Не совпадает с первою любовью.
Поскольку все романы с предисловьем,
Мы шли туда, где так легко пропасть.
Мы не знали любви,
Мы играли в любовь,
Потому, что в крови
И отцовская кровь.
Как бурлила она,
Как звала за собой.
Мы за это сполна
Расплатились судьбой...
Потому, что гонцы
Перестали трубить,
Потому, что отцы
Разучились любить
Поколение вдов
На мужских рубежах,
Им бы ласковых слов,
Да пружины визжат.
Сентябрь 1986 г.
 27

* * *
Никак человеку нельзя без души,
Бездушный и скуден, и скучен.
Но Некто с бумажным мышленьем решил,
Что термин "душа" не научен.
И вот циркуляр - прочитай, подпиши,
Но что я взамен получаю?
Представьте - я в ком-то не чаял души,
А что же теперь в нем не чаю?
Тот Некто, направо, налево круша,
Ни в чем не дает нам поблажку,
Представьте - была нараспсшку душа,
А что же теперь нараспашку
Душевность порочна, радушью запрет,
Отдушины нам не дается...
Душа моя рвется. И пусть ее нет,
Но что-то в нас все-таки... рвется...

1982 - 1987 г.

* * *
Расцвел под зимними слезами
В моей руке букет гвоздик,
Стою в сугробе, замерзаю,
Но как я счастлив в этот миг,
Давно забытая картина,
Ведь все, что ново, так старо
Стою с улыбкой Арлекино
И взглядом грустного Пьеро...
Пусть осанка Карабаса
И походка Дуремара,
Пусть остатки шевелюры
И глаза в сетях мощин,
Были б кости, будет мясо.
Я еще не слишком старый
И своим чудным аллюром
Обгоню иных мужчин.
Вдовеет улица пустая.
Метро закроется вот-вот.
Надежды юношей питают,
Стоящих ночью у ворот.
А мне давно уже за тридцать
И я встречаю здесь зарю
Я, как мальчишка, смог влюбиться,
Я по-мальчишески горю.
Я будто снова лопоухий
Без седины, без живота
Горю, и мне плевать на слухи,
В которых ты совсем не та.
Я это место не покину,
Вот-вот откроется метро.
Тебе улыбка Арлекино
И чуть печальный взгляд Пьеро...
 28

Пусть осанка Карабаса
И походка Дуремара.
Пусть остатки шевелюры
И глаза в сетях морщин.
Были б кости, будет мясо.
Я еще не слишком старый
И своим чудным аллюром
Обгоню иных мужчин.
1987 г.

* * *
Голубушка-сударыня,
Ты небом мне доверена,
А может быть подарена,
А может быть потеряна.
Беснуйся в полнолуние
На все, что нам отпущено.
Любых страстей безумнее
Судьба, на части рвущая.
1 2 3 4 5 6