На это явное подхалимство я не купилась и сделала вид, что он меня вовсе не интересует. Кстати сказать, это один из лучших способов познакомиться с собакой. Поверьте, пройдет совсем немного времени, и почти любой пес первым пойдет на контакт. Забавно, в человеческой практике с успехом работают похожие методы. Попробуйте! Уверена – получится!
Прошло несколько минут, и мохнатая лапа осторожно легла мне на колено. Наши взгляды встретились. Его длинные ресницы слегка опустились, прикрывая глаза, и тут же кокетливо взмыли вверх, а неожиданно мускулистое для декоративной собаки тело ощутимо крепче прижалось ко мне. Похоже, этот звереныш неплохо владел искусством обольщения! Ну, я ведь не первый год живу на свете и тоже кое-что умею – я отвела взгляд и слегка отодвинулась…
Дальше все повторилось, но настойчивее…
К тому времени, когда Лада вышла из кухни с обещанным чаем, этот проныра уже сидел у меня на коленях, преданно и обольстительно сверкая глазами.
– Быстро, однако! – с ревнивой ноткой в голосе произнесла она, расставляя на столе чашки, варенье и что-то там еще. – Ну, все мужики одинаковые!
– Да ладно тебе! Оставь мужиков в покое! Лучше расскажи, что это за Дон Жуан в собачьем обличье?
– Мой щенок, от моей собаки! Ему десять месяцев, хозяева его недавно вернули по причине заграничной командировки, зовут его – Чародей!
– Надо же! Как ему имечко идет! – Я не сомневалась, судя по псу, что перемена владельцев не стала для него трагедией. – Ты его хочешь себе оставить?
– Не знаю. Не решила еще, – отмахнулась Лада, – лучше расскажи, какие у тебя новости. Как Юлька? – Она удобнее устраивалась на угловом диванчике, звучными маленькими глоточками отхлебывая слишком горячий чай.
– Кстати, о Юльке. Упорно просит собственную собаку…
– А что, это тебя удивляет? Странно! Она ведь твоя дочь, – лукаво стрельнула глазами Лада, – а что действительно интересно, так это на ком она остановила свой выбор?
– Представь, на американском кокере, – против воли некоторая доля озабоченности прозвучала в моем ответе, потому что я небольшой поклонник этой породы, уж слишком они для меня декоративны!
– Наш человек! – весело и заразительно засмеялась она. – А ты что?
– Нет, ну как это можно представить – бультерьеры и кокер?
– Зря беспокоишься! Вот увидишь, не будет проблем, – убежденно произнесла она, – да пей ты чай, наконец! Он же с бергамотом, как ты любишь!
Могла бы и не говорить про бергамот. Нос мне пациенты пока не откусили: тонкий аромат витал над столом, одурманивая и умиротворяя. И я решилась. Скорее всего, бергамот здесь был ни при чем. Просто пришло время решать!
– Как, ты сказала, его зовут? Чародей?
– Он откликается на Челси. А поводок с ошейником висят около двери – красные, – только и сказала она.
С Ладой так всегда. Я почти перестала удивляться ее умению читать мысли и схватывать все на лету.
Короче, через какое-то время я покидала Ладин дом в сопровождении черного американца в красной амуниции. Его смоляная шерсть серебрилась, модная, недавно сделанная стрижка подчеркивала все, что нужно подчеркнуть, а изящную голову венчал немного легкомысленный завиток челки. Что и говорить, на встречных он производил впечатление. Нас провожали восхищенные взгляды. А он вопрошающе оглядывался на меня:
«Я точно твой? Правда?» – и элегантной стелющейся рысью плыл рядом. И серый пыльный асфальт под его движениями – ей-богу! – казался английским газоном…
Юлька была уже дома к нашему появлению. Еще с порога я прокричала: «Запри собак!», послышался звук закрываемой за бультерьерами двери, а затем в коридоре появился любопытный Юлькин нос и с небольшой задержкой она сама, собственной персоной. В коридорной полутьме она не сразу увидела собаку, скромненько, как на школьном уроке, сидевшую на пороге. Юлька поискала глазами причину изоляции Дитты и Евки, и…
Они встретились! Трепетно, дрожащими руками она гладила длинные уши, ее прикосновения были так нежны, что со стороны казалось, что она ласкает воображаемый призрак! У меня слезы навернулись на глаза. Чтобы не прослезиться окончательно, надо было что-то сказать:
– Да живой он! Это не игрушка! Зовут его Челси, твой пес Челси!
Но все-таки прошло несколько минут, чтобы дочь окончательно поверила, что это чудо – ее, ее собака.
– Пойдем, маленький! Я покажу тебе, где ты будешь жить! – заботливо приговаривала она, широко открыв дверь своей комнаты и пропуская его вперед. Дверь тут же захлопнулась, но через минуту открылась снова:
– Мам! Он, наверное, голодный? Его надо покормить! – ее взгляд был устремлен – увы! – не на меня.
Было немного обидно, могла бы хоть спасибо сказать, но мне ли было ее не понять. И, если мне не изменяет память, в свое время я поступила точно так же. Разница была лишь в том, что моей первой собакой был щенок колли… Как же давно это было!
Вечером после работы появился муж. Челсик, уже немного освоившийся на новом месте, попробовал и на нем продемонстрировать так безотказно работавшую систему обольщения, но тут же понял, что тактика ошибочна, и мгновенно перестроился. Вместо того чтобы обольстительно строить глазки, он чинно и благородно устроился рядом с мужем и изредка посматривал на него преданным и немигающим взглядом, но… боюсь, его уловки не произвели должного впечатления.
– Где это вы откопали этого подхалима? – с любопытством спросил Виктор и, выслушав историю до конца, тут же переключился на меня:
– А твои глаза где были? Ни у собак, ни у людей не бывает столько верности через пять минут знакомства! А еще считаешь себя профессионалом!
– При чем тут профессионализм? Вечно ты к чему-нибудь придерешься! – В глубине души я осознавала, что он прав, но признаваться в этом не хотелось, – мне просто понравилась собака, и потом – это кокер, а что с него взять? Одно слово – декорация!
– Ну-ну! Посмотрим, что будет дальше… – и углубился в телевизор.
Юлька с Чародеем этого разговора не слышали. Они собирали дань восхищения на улице и вернулись домой часа через полтора. Похоже, собрали достаточно, судя по их важным и счастливым физиономиям. Но то, о чем мы с мужем разговаривали – а называется это по науке инфантильностью, – не выходило у меня из головы, как и то, что еще предстояло познакомить Челси с моими собаками.
Однако беспокоилась я зря. Все прошло отлично. Американца вывели на улицу и там представили его бультерьерам. Кстати, еще одно правило: знакомиться надо только на нейтральной территории, это частенько помогает избежать ненужных разборок. Правило не подвело. Мои девицы проявили к нему интерес и попытались вызвать новоявленного кавалера на игру, совершенно не подозревая, что он не просто случайный знакомый, а новый жилец на их территории. Однако заигрывания были настолько энергичны и откровенны, что получился совершенно обратный эффект: кокер уселся у ног своей новой хозяйки и на все приставания отвечал презрительным взглядом. Бультерьерши в недоумении оглядывались на меня: «Ну, и что за чучело ты к нам привела? Что с ним делать-то?» Я молчала. Мне самой было интересно, что же будет дальше. Но они очень скоро потеряли интерес к новому знакомцу и затеяли жесткую силовую игру, чем окончательно унизили себя в глазах кокера: настоящие леди так себя не ведут! На этом, собственно, все и закончилось. Я перевела дух – самое страшное позади, знакомство получилось вполне мирным. Хотелось бы, чтобы и дальнейшее сосуществование оставалось таким же. Но в одном я уже была уверена – как бы ни повел себя кокер, бультерьеры останутся нейтральными или, по крайней мере, не выйдут из моего подчинения. Неплохо для начала!
Прошло дней десять. Несмотря на внешнее благополучие и благодушие, мне как-то было не по себе. Что-то тревожное витало в воздухе. Начать хотя бы с того, что собаки неуловимо поделили между собой всю квартиру: бульки перестали заходить в Юлькину комнату, а кокер не захаживал к нам в гостиную. Кухня и коридор строго оставались в нейтральной зоне. Но именно в нейтральной зоне и начинали сгущаться тучи. И Ева и Дитта, словно сговорившись, упрямо не замечали присутствия Челси, и когда им приходилось встречаться, скажем, в коридоре, то они могли пройти «сквозь» американца, при этом повернув презрительные морды совсем в другую сторону. А иногда умудрялись даже наступить на бедного пса. Он в ответ обиженно взвизгивал, а в их глазах, хотите – верьте, хотите – нет, на секунды появлялось выражение глубокого удовлетворения. Не понять проявлений «тихого бунта на корабле» было трудно. Одно пока что было неясно – какой ответ будет со стороны Челси? Он и последовал приблизительно через неделю.
Как-то вечером, вернувшись домой, мы увидели ответ и даже его почувствовали, потому что он – этот ответ – имел запах далеко не французской парфюмерии. Юлька, сообразив, что мне все это вряд ли понравится, быстро схватила тряпку и принялась наводить порядок. При этом она не уставала повторять, что гуляла с собакой совсем недавно.
Несколько дней спустя лужица появилась снова, на этот раз на спальном месте бультерьеров. Я точно знала, чья это работа: кокер исчез из поля зрения на некоторое время, а мои девицы, брезгливо чихая, демонстративно рядком сидели на пороге и ожидали справедливого возмездия. Возможно, им не хотелось пропустить премьеру спектакля «Справедливость восторжествовала!», где маленький наглец получит по заслугам, а они будут наблюдать за действом из первого ряда партера.
Думаю, что они были весьма разочарованы – спектакль не состоялся. Я не имела права на наказание, потому что не застала виновника на месте преступления. А «герой» появился спустя некоторое время чуть-чуть виноватый, но абсолютно уверенный, что время сильной грозы миновало. Как не понимала тогда, так не понимаю и сейчас, откуда они так точно вычисляют и время, и возможные последствия? Хотя, чего лукавить? – понимаю, но это идет вразрез с теорией Павлова. Ну, да бог с ней, с теорией! На этот раз все ограничилось словесным нагоняем, выслушанным с опущенными ушами и хвостом. Впрочем, и то, и другое очень быстро приняло обычное положение, а я удалилась, чтобы на досуге осмыслить происшедшее. Если я скажу, что оптимизма мыслительный процесс мне не прибавил, это будет правильно.
Спустя много лет, наблюдая со стороны, как моя собственная дочь отчитывает своих детей за какие-то прегрешения, и слыша, как они монотонно бубнят заученную фразу: «Я больше так не буду!», я вспоминаю Челсика, да и не только его, и задаю себе ставший риторическим вопрос: «Что же это за штука такая – воспитание?» Ей-богу, у меня уже нет ответа. Да и был ли он?
Однако тихая война в нашем доме продолжалась. И у меня не было сомнений, пес бунтует по-настоящему, как взрослая собака.
Но как это объяснить моей дочери? Как ей сказать, что последствия бунта взрослой собаки – это не проказы щенка? С ними справляться гораздо труднее, и времени потребуется больше. И убирать надо причину бунта, а не ее проявление. А причину еще нужно установить!
Судьба распорядилась по-своему. Апофеоз наступил как-то вечером. Вычесанный до блеска на вечерней прогулке американец был отправлен восвояси – на место в Юлькиной комнате. А сама она, разобрав постель и поменяв белье, собиралась принимать ванну, с пеной, с ароматическими солями и какими-то косметическими штучками. Ее пребывание в ванной продолжалось около часа. Появилась она чистенькая и сияющая, благоухая ароматами, чтобы пожелать нам спокойной ночи, и скрылась у себя в комнате. Через секунду Юлька вылетела оттуда, не в силах произнести ни слова – ее буквально душили слезы, – и только рукой указывая на дверь. Это было так неожиданно, что мы с мужем кинулись туда, ни в малейшей степени не представляя, что, собственно, произошло!
Картина впечатляла! По Юлькиной кровати словно Мамай прошел. Все было изодрано в клочья, нетронутой была только подушка. Однако на ней, точно посередине, красовалась кучка характерного цвета и запаха. Сам «мамай» как ни в чем не бывало возлежал на своем месте, сонно жмуря честнейшие глазки.
– Вот скотина! – только и произнесла я.
Муж оказался более скорым на расправу. Одним рывком за шкирку он поднял мерзавца, и от души отвесил ему увесистый шлепок, да такой, что подвешенное тело закачалось, как маятник. Звуковых эффектов не последовало, даже когда он с силой отшвырнул пса обратно на место. Это означало, что пес понял, за что его наказывают. Но только я видела выражение глаз американца – в них не было раскаяния.
Юльку била настоящая истерика. Отпаивали ее валерьянкой. Спустя какое-то время слезы высохли, но на нее было страшно смотреть: бледное, окаменевшее лицо, судорожно сжатые губы, решительная складка по лбу и совершенно пустые и равнодушные глаза. Молча она ушла в свою комнату, плотно закрыла за собой дверь. Через минуту дверь снова открылась, но только для того, чтобы выдворить из комнаты кокера вместе с его подстилкой. Все молча, без единого слова!
Пес так и остался сидеть перед закрытой дверью, растерянно соображая, а что ему теперь, собственно, делать? Можно было бы посмеяться над его обалдевшим видом, но мне было не до смеха. Я так же, как и он, не знала, что мне делать, но, разумеется, не с закрытой дверью, а с моей собственной дочерью. Моя проблема казалась сложнее.
Пожалуй, самое лучшее – оставить Юльку в покое до утра. Утро вечера – мудреней! Хотя и не всегда.
А кокер… История знает великое множество таких примеров. Не раз мне приходилось выслушивать истории расстроенных владельцев различной мелочи, чаще это были пудели и кокеры, о похожем поведении их питомцев. Заканчивались они по-разному. Кто-то терпел и в конце концов после длительного, терпеливого ожидания и бесконечных воспитательных мероприятий получал желаемый результат. Кому-то приходилось терпеть всю собачью жизнь. Но мало кто мог совершить подобный подвиг! Все-таки чаще от таких бунтарей избавлялись – находили другого хозяина, которого не всегда посвящали в подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35