– Юрг, с севера еще четверо! – донесся до него точно посланный голос жены.
– Умница.
Свертывать и укладывать сеть было уже некогда, и он просто натянул ее над кольцевым насестом, подперев длинным концом жердины. На этот раз пернатые хозяева гнездилища не были так беспечны – неслышимая и незримая связь, которой обладали, по-видимому, крэги всех планет, донесла до них сигнал тревоги. Но, к счастью, на боготворящей их Тихри они даже не подозревали о том, что такое обыкновенная сеть. А тем более – постороннее существо в их обиталище.
Четверка бешено сопротивляющихся «дятлов» отправилась к своим сородичам.
– Еще пятеро со стороны рощи…
– Мерси.
Операция была повторена с неизменным успехом.
Здешние крэги были не то чтобы помельче, чем те, что обитали на Джаспере, но выглядели как-то легковеснее. Тем не менее становилось очевидным, что нужно искать запасное место для их заключения. Юрг был бы не против, если бы они передохли в полном составе, но он помнил слово, данное тихрианам.
– Юрг, постой! – донесся до него тревожный и недоуменный возглас моны Сэниа. – Мне передает Эрм…
Юрт замер – собственно говоря, он и так стоял в ожидании новых пленников, ничего не предпринимая против тех, что уже накопились в его импровизированном курятнике.
– Эрм передает… Он пересылает мне слова Кукушонка. Так… Так… Юрг, слушай: сейчас сюда прибудет Венценосный крэг. Вероятно, самый главный на Тихри. Он всегда прилетает к месту крупных катастроф, поэтому оказался как раз возле пожарища. Кажется, мы добились, Юрг…
Он поднял руки и похлопал над головой – мона Сэниа, чей лиловокаменный обруч делал ее зорче любого крэга, тотчас же оказалась подле него.
– На всякий случай, стань-ка за моей спиной, но так, чтобы легко можно было сделать шаг и убраться подальше, – попросил он. Она выполняла каждую его команду мгновенно и безропотно, как, может быть, не действовала еще ни в одном бою. С того мига, как она снова ощутила прикосновение его рук, она уже чувствовала себя половинкой единого целого – всесильного, стремительного, безошибочного.
– Ты сверху не видела больше ни одной стаи? – спросил он почему-то шепотом.
– Нет. Но они подбираются так незаметно, что…
В этот миг пепельная тень отделилась от расползшейся пелены дыма и неспешно двинулась к ним, плавно огибая башню. Мона Сэниа предупреждающим жестом положила ладонь на холодное наплечье скафандра, и Юрг ответил понимающим кивком.
Да, это была еще та птичка.
Размах крыльев раза в полтора шире, чем у Гуен, не создавал впечатления массивности – Венценосный крэг, как и все его собратья, был практически невесом, и это определяло характерную неповторимость его полета. Юргу почему-то подумалось, что если однажды он и почувствовал то, что называют «поступью судьбы», то это было вызвано зловещей музыкой Вагнера; и вот сейчас это выражение всплыло в памяти при виде этого приближающегося чудища, которое стоило бы назвать призраком, если бы не металлический отлив его иссиня-черных крыльев, какие бывают только у молодых, полных сил и здоровья воронов.
Юрг и Сэнни следили за его приближением не шевелясь – не в оцепенении, а в боевой настороженности. Сеть, которой Юрг на этот раз не успел воспользоваться, скользнула к их ногам, и оба, не сговариваясь, положили руки на свои десинторы.
– Переведи на парализатор, – шепнула мона Сэниа.
– Уже.
Крэг лег на одно крыло и в точном вираже спикировал прямо на перила насеста, оказавшись перед замершими людьми «лицом к лицу». И тут он сделал странное, совершенно не птичье движение – взмахнул крыльями крест-накрест и запахнулся в них, как в долгополый плащ. Щелкнули когти, справа и слева охватывая перильца. Теперь он был удивительно похож на закутанного в черную ризу величественного мыслителя, устремившего взгляд огромных, совершенно человеческих глаз куда-то поверх стоящих перед ним людей.
– А ведь на Тихри совсем нетрудно одерживать победы, не так ли? неожиданно проговорил он бархатистым темно-лиловым басом.
Юрг, выжидающе глядя на него, не нашелся что ответить. Чертовски неприятно было смотреть на это существо снизу вверх.
– Этот мир слишком прост для вас. Он во всех своих ипостасях – и реальной, и магической – рассчитан на варваров.
Снова наступила пауза, в которой крэг слегка наклонил голову, точно пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук из дощатой темницы. Но там словно все вымерло.
– Я хочу говорить с вами с глазу на глаз, – продолжал Венценосный крэг с той величавой простотой, которой так нелегко дать отпор. – Поэтому отпустите… этих.
Юрг пожал плечами:
– Ну, это нетрудно. – Он снова прикрыл лицо щитком, направился к домику и распахнул дверцу.
– Выметайтесь, – любезно предложил он.
Пленники последовали этому предложению в точности – они именно выметывались, круто взмывая вверх и уходя по плавной дуге точно на запад. В безукоризненной повторяемости их траекторий было что-то от мультипликационных звездолетиков. Тем не менее мона Сэниа все это время простояла в боевой изготовке, чтобы в любой момент быть способной как отпрыгнуть в спасительное ничто, так и разрядить в своего противника точно направленный десинтор.
Но домик опустел, и ничего не произошло.
– Это было слишком просто, чтобы затевать об этом дебаты, – продолжал Юрг не без бравады, возвращаясь на свое место. – И, как ты понимаешь, еще проще будет призвать сюда сотню добровольцев с Джаспера и повторить это богоугодное дело, пока на этой солнечной земле не будут переловлены все, подчеркиваю – все так называемые анделисы.
– Да, – согласился крэг и глазом не моргнув. – Это вопрос только времени. Но за это время в укромных, недосягаемых уголках нами будут снесены десятки яиц. На дорогах Тихри начнется смятение, сотни аборигенов познают мучения смерти, не облегченной сладким забвением. Вы станете самыми ненавистными существами на этой планете. Зато солнцезаконники, которых тут не особо-то почитают ввиду их нерезультативности, несомненно переключатся на круглосуточные моления о возвращении анделисов. Последние, как вы сами понимаете, появятся – и доставленные с других планет, и новорожденные. Мы не привыкли отступать. Что же в итоге мы получим? Вам придется убраться как несостоявшимся агрессорам, а здесь неизмеримо возрастет престиж касты жрецов. Что не очень желательно, ибо ими управлять труднее, чем светскими владыками. Или что-то не так?
Последовала пауза.
– Я уже не говорю о вашем сыне, – мягко, без какой-либо угрозы заключил крэг.
– Где он? – хрипло, с видимым усилием проговорил Юрг.
– Он здоров и невредим. А о его местонахождении мы поговорим в конце нашей беседы. Присаживайтесь, и я отвечу на те ваши вопросы, на которые сочту возможным.
Присаживаться было не на что, поэтому Юрг, поочередно перенося ноги через перила насеста и одновременно проверяя его на прочность, предпочел сесть точно напротив крэга, чтобы создать видимость равновесия. Шлем он снял, являя этим жестом знак доверия, но мона Сэниа, подойдя к нему сзади и опершись на его плечи, из рук десинтора не выпускала.
Только теперь, когда их разделяли какие-нибудь пять шагов, стало видно, почему этот громадный крэг носил титул Венценосного: на том месте, где у его сородичей поднимался красный или белый хохолок, поблескивал пучок голубовато-алмазных игл, при сильном освещении, вероятно, сияющих радужным блеском.
– Так я вас слушаю, – корректно поторопил их пернатый венценосец.
– Хорошо, – сказала мона Сэниа. – Тогда ответь: зачем все это было нужно?
Крэг чуть-чуть наклонил голову и поглядел на нее с видимым сожалением:
– Из тебя, женщина, действительно получилась бы прекрасная королева твоего Джаспера, да. Мудрости любезна суть.
Мона Сэниа вдруг подумала, что здесь недостает старого рыцаря Рахихорда.
– Когда события на твоей планете приняли необратимый характер, продолжал крэг, – мы начали отрабатывать механизм ответного воздействия.
– Кто это – мы?
– Синклит прокураторов. Нам необходимо было лицо, которое, обладая несомненным авторитетом, подтвердило бы правомочность нашего пребывания на Джаспере.
– Зачем вам Джаспер, если вы располагаете, как я понимаю, неограниченным числом уже покоренных планет? – настаивала мона Сэниа.
– Ответ настолько очевиден, что ты могла бы и не спрашивать. Джасперяне единственные во Вселенной, кто владеет врожденным даром мгновенного перехода в любую другую точку мира. Я не говорю – иное пространство, ибо последнее не проверено. Так вот, упомянутым мною лицом оказалась ты, женщина. И я не жалею об этом, потому что моя долгая жизнь, признаюсь, достаточно однообразна, а ты – достойный противник на твоем уровне.
– Благодарю, Венценосный. Значит, играя на моих материнских чувствах, вы собирались заставить меня вернуть все на исходные позиции – как было до тех пор, пока мы не побывали близ Чакры Кентавра…
– Пока ты, нарушив запрет, не приблизилась к Чакре Кентавра, – поправил ее крэг. – Нет, не так. Мы решили на некоторое время переместить тебя желательно со спутниками – сюда на Тихри, дабы ты воочию убедилась в том, что, как и на Джаспере, объективно крэги приносят только добро. Вспомни о Черных Временах твоей планеты и признайся, что если бы не мы, то у поголовно ослепшего населения не было ни малейших шансов на выживание.
– И в память об этом подвиге вы ослепляли младенцев всех остальных поколений? – вставил Юрг.
Венценосный крэг немного помедлил, прежде чем дать ответ, в котором к интонациям неоспоримого превосходства примешивалась и изрядная толика горечи:
– Вы, люди, с потрясающей изобретательностью сочиняете небылицы, вера в которые обратно пропорциональна их правдоподобию. Неужели вы не понимаете, что только нам принадлежала бы заслуга полного избавления жителей целой планеты от вечной слепоты? И не требовалось бы несметной армии, которую мы были вынуждены содержать на Джаспере. Нас и так бы боготворили, и чем меньше крэгов обитало бы на Равнине Паладинов, тем безогляднее было бы это обожествление… Нет. Мы не подозревали о том, что все – хотя не проверено, все ли? – младенцы зрячи, и поэтому, на Синклите джасперианскому прокуратору было сурово… вы-го-во-рено.
По тому, как он произнес последнее слово, было очевидно, что мягкий термин, которым транслейтор перевел слова крэга, не соответствовал тягости наказания.
Но это всколыхнуло в душе командора недобрые воспоминания:
– А ваша расправа с Юхани – вместо меня?
– Ну, – небрежно бросил крэг, – один человек… Припомни, что на твоей планете делали солдаты с жителями целых городов, когда те не сдавались? А с миллионами ни в чем не повинных людей, которые только мыслили иначе, чем верховный властитель или правящий Синклит?
– Но вы же претендуете на роль милосердных богов!
– Отнюдь нет. Обожествляют нас по доброй воле те, кому в силу их уровня развития вообще необходимы боги. Вы же должны признать, что крэги, в сущности, ничем не отличаются от людей. И только.
– Разве люди способны на то, что здесь называется «проклятием анделиса»? – Мона Сэниа невольно поднесла руку к тому месту, где до сегодняшнего утра между бровей привычно тлела искорка боли.
Но сейчас эта боль исчезла.
– Проклятием? – переспросил крэг. – Если я не ошибаюсь, это называется «поцелуем анделиса». Ну, относительно этого спроси своего мужа, какие опыты ставились на его Земле с тотальным воздействием на психику человека. Видите ли, нам был необходим убедительный механизм защиты, чтобы противостоять попыткам подчинения крэгов. За примерами ходить недалеко – вспомни, женщина, судьбу покойного Оцмара.
– Но это же был ребенок, который просто хотел владеть сказочной птицей! воскликнула мона Сэниа, припомнив историю о недосягаемой синей птице, которую рассказывал ей Юрг в золотом подземелье их дворца на Джаспере. Разве можно было карать его за это так жестоко?
– Разве мы карали? – удивился крэг. – Мы подарили ему неукротимую силу свершений. Получив возможность управлять его талантом, помноженным на наше могущество, мы ожидали от него, что он начнет объединение соседних дорог под своей властью. Но, как это часто бывает, стратегические планы, намечаемые Синклитом, при тактической разработке рушатся из-за вмешательства посторонних сил. Ты знаешь, что сделали с мальчиком. Это не помешало бы ему стать успешным завоевателем и мудрым правителем всей Тихри, но… Такая малость – старый, выживший из ума фигляр, не способный ни на что другое, как сочинять заманчивые сказки…
– И перед любовью несчастного Оцмара вы оказались бессильны? – с каким-то горестным удовлетворением спросила мона Сэниа.
– Да, – сухо признался венценосный прокуратор Тихри. – Поэтому мы редко позволяем себе экспериментировать с конструированием эмоционального комплекса. Обычно мы используем уже существующее сильное чувство, как это было с тобой. Твоя любовь к сыну позволила нам провести тебя по дороге Оцмара, где уже без всякого нашего вмешательства тебя убеждали в том, что мы – единственные светочи на этой несчастной планете, обреченной на вечные скитания и непреодолимое убожество. Вы ведь знаете, что кочевники не способны на развитие высокой технологической культуры, не так ли?
– Но вы все-таки пытались отнять у меня любовь к моему мужу?
Мона Сэниа услышала в собственном голосе такую беспощадность, что ей пришлось убрать пальцы с рукоятки десинтора.
– Нет, – прозвучало в ответ. – Все было несколько иначе. Прокуратор Джаспера, застигнутый врасплох вашим побегом, был вынужден пойти на крайнюю меру – он приказал твоему крэгу пожертвовать собой. Бесконечно жаль, ведь это было прелестное создание… И неукротимое в своей ненависти к землянам. Вот почему он вложил, не колеблясь, в нанесенный тебе удар каплю собственной крови.
– Разве у крэгов есть кровь?
– Всего одна капля. Лишаясь ее, крэг обречен. Вот почему то, что здесь называют «поцелуем анделиса», явление крайне редкое. И если бы крылатое чудовище, привезенное вами из созвездия Кентавра, не ранило одного из моих собратьев, он никогда не решился бы нанести и твоему воину роковой для него удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41