Ричард Бах, Лесли Бах: «Единственная»

Ричард Бах, Лесли Бах
Единственная




Оригинал: Richard Bach,
“One”
Ричард и Лесли БахЕдинственная Мы прошли долгий путь, не так ли? Предисловие к русскому изданию Во время нашей первой встречи нас разделял занавес — нет, не железный — это был занавес одного из лучших концертных залов лос-анджелеса, «Шрайн Одиторум». Ваши танцоры были просто великолепны! В конце выступления зал взорвался овацией, все кричали «браво», «бис», нас наполняли любовь и радость.В те дни в Америке все были без ума от твиста, — и вот вы вышли на бис и сплясали нам… Твист! Зрители хохотали до упаду — кто бы мог подумать, что такие мастера могут танцевать этот незатейливый, но чисто американский танец, да так здорово! В ответ на новый шквал аплодисментов вы подарили нам «Вирджиния рил!», Американский «казачок», и это опять тронуло наши сердца, мы поняли, что вы очень хорошо знаете нас, и мы тоже знаем вас прекрасно.Мы вскочили, плача от радости и смеясь. Американцы посылали воздушные поцелуи советским людям, советские — американцам. Нас объединила любовь.С этого момента мы увидели вашу красоту и элегантность, ваш юмор и обаяние. Какие бы проклятия и угрозы ни посылали друг другу лидеры наших стран… Вы стали нами, а мы — вами, у нас больше не было сомнений.С тех пор мы никогда не забывали о вас. Всякий раз, когда занавес поднимался, мы зачарованно смотрели на вас и мечтали, что придет день и занавес исчезнет, и тогда наши встречи перестанут быть мимолетными. И вот этот день настал.Исчезли стены, разделявшие нас, и мы, как близнецы, разлученные с детства, бросаемся друг к другу в объятия, смеясь и плача от радости. Мы снова вместе! Как много мы должны сказать друг другу! И все — прямо сейчас, в эту самую секунду, ведь и так уже много времени растрачено понапрасну, а слова слишком неторопливы, чтобы выразить ими, как мы рады возможности наконец прикоснуться друг к другу.Мы писали «единственную», надеясь, что этот день когда-нибудь придет, но были совершенно поражены, узнав, что книга переведена на русский язык, — наша мечта сбылась!Мы еще могли поверить в то, что наши необычные приключения могут заинтересовать кого-то в Америке. Но каково нам было увидеть, чтозаложенные в этой книге идеи воплощаются в жизнь всем советским народом и вашим президентом, политиком-провидцем, по праву ставшим всемирным героем… Может быть, где-то на жизненном пути мы оступились и случайно шагнули в мир, в котором воображение победило страх?Мы с волнением следим за тем, как наши народы пытаются использовать этот шанс. Мы следим за этим, затаив дыхание.Вот наша сокровенная мечта: пусть эта маленькая книжка, наш подарок вам, станет сценой, на которую ваши мечты выйдут вместе с нашими, и пусть поднимающийся сейчас занавес никогда уже не опускается.
Ричард Бах Лесли Парриш-Бах
Штат Вирджиния, Лето 1989 года. I. Когда мы впервые встретились двадцать пять лет тому назад, я был летчиком, зачарованным пилотом, пытавшимся в показаниях приборов разглядеть смысл жизни. Двадцать лет назад крылья чайки распахнула перед нами совершенно необычный мир, заполненный жаждой полета и стремлением к совершенству. Десять лет назад мы встретились с Мессией и узнали, что он живет в каждом из нас. И все же вы прекрасно понимали, что я был одинок и о чем бы ни говорил, в душе я всегда оставался летчиком, прокладывавшим по жизни летный курс.И вы были правы.Наконец, я поверил в то, что узнал вас достаточно хорошо, чтобы вы могли разделить со мной все приключения, со счастливым и не очень счастливым концом. Вы начинаете осознавать, как устроен мир? Я — тоже. Вы чувствуете безмерное одиночество и беспокойство от всего того, что вы видели в этом мире? Я — тоже. Вы всю жизнь искали ту единственную и неповторимую любовь. Я тоже искал и нашел ее, и в своей книге «Мост через вечность» я познакомил вас с ней — Лесли Парриш-Бах.Теперь мы пишем вместе. Лесли и я. Мы стали Рилесчардли уже точно не разобрать, где кончается один и начинается другой.После «Моста» семья наших читателей стала нам еще ближе. К пытливым искателям приключений, отправлявшимся вместе со мной в небо в моих первых книгах, добавились те, кто мечтает о любви, и те, кто нашел ее — наша жизнь, как зеркало, отразила их жизни, об этом они пишут нам снова и снова. Может быть, мы все меняемся, видя свое отражение в других?Обычно мы разбираем нашу почту на кухне, один читает письма вслух, пока другой готовит что-нибудь вкусненькое. Иногда, читая их, мы так хохочем, что салат валится в суп, а иногда мы плачем, и от этого еда становится горько-соленой.Как-то жарким днем нас заморозило вот такое ледяное письмо:«Вы помните Ричарда из альтернативной жизни, о котором вы говорили в книге „Мост через вечность“? Он убежал, не желая отказаться от своих поклонниц ради Лесли. Мне кажется, вам будет интересно прочесть это письмо потому, что я и есть тот самый человек, и я знаю, что случилось потом…»То, что мы прочли, было просто поразительно. Он, тоже писатель, неожиданно разбогател, опубликовав бестселлер, а потом у него появились проблемы с налоговым управлением. И он тоже бросил поиски той единственной, разменяв ее на многих.Потом он встретил женщину, полюбившую его таким, какой он есть, и со временем она поставила его перед выбором: или она будет единственной в его жизни, или в его жизни ее не будет совсем. Когда-то Лесли предложила мне точно такой же выбор, так что наш читатель оказался на той же развилке жизненных дорог.На этой развилке я выбрал дорогу, где меня ожидали человеческая близость и теплота.Он повернул в другую сторону. Улетел от женщины, любившей его, и, бросив свой особняк и личный самолет, укрылся от налоговых инспекторов в Новой Зеландии (где, кстати, чуть было ни оказался и я). Он продолжал:"…я пишу, и мои книги охотно покупают. У меня есть виллы в Окленде, Мадриде и Сингапуре. Я путешествую по миру, правда, в США мне появляться нельзя. И никого к себе слишком близко не подпускаю.Но я по-прежнему думаю о своей Лауре. Как бы все сложилось, если бы я воспользовался тем шансом? Может быть, «Мост через вечность»— это и есть ответ на мой вопрос? А вы попрежнему вместе? Правильно ли я сделал выбор? А вы?…"Сейчас он — мультимиллионер, осуществивший все свои мечты, и весь мир вроде бы лежит у его ног, но, дочитав это письмо, я смахнул нечаянную слезу и увидел, что Лесли, уронив голову на руки, плачет навзрыд.Долго нам казалось, что мы его выдумали, что он — просто призрак, живущий в возможном, но неведомом нам ином измерении. Однако после этого письма мы не могли найти себе места, словно в нашу дверь позвонили, а мы не можем ее открыть.Затем (вот занятное совпадение), я прочитал маленькую странную книжку «Объяснение квантовой механики на основе множественности миров». Да, действительно, существует множество миров, говорится в ней. Каждую секунду привычный нам мир расщепляется на бесконечное множество других миров, имеющих иное будущее и иное прошлое.Физика утверждает, что Ричард, решивший убежать от Лесли, вовсе не исчез на том жизненном перекрестке, круто изменившем направление всей моей жизни. Он существует. Только уже в альтернативном мире, движущемся параллельно нашему. В том мире Лесли Парриш тоже выбрала иную жизнь: Ричард Бах вовсе не ее муж, она отказалась от него, узнав, что он несет с собой не радостную любовь, а лишь бесконечное горе.После «Множественности миров» мое подсознание по ночам постоянно перечитывало эту книжку и норовило влезть в мой сон.— А вдруг ты сможешь проникнуть в эти параллельные миры, — нашептывало оно. — Вдруг ты сможешь встретить Лесли и Ричарда еще до того, как ты совершил свои самые страшные ошибки и свои лучшие поступки? А вдруг ты сможешь предостеречь их, поблагодарить их или спросить о том, на что у тебя хватит смелости? Интересно, что они знают о рождении, жизни и смерти, карьере, любви к Родине, мире и войне, чувстве ответственности, свободе выбора и последствиях своего выбора, о том мире, который, на твой взгляд, реален?— Исчезни, — отвечал я.— Ты думаешь, что не принадлежишь этому миру, полному войн и разрушений, ненависти и насилия? Почему же ты живешь в нем?— Дай поспать, — просил я.— Ну ладно, спокойной ночи, — отвечало подсознание.Но оно никогда не спит, и мои сны наполняются шорохом перелистываемых страниц.Сейчас я проснулся, и все же эти вопросы остались. Правда ли, что делая выбор, мы целиком изменяем наши миры? А вдруг наука окажется права? II. Наш гидросамолет, сверкающий, как кусочек радуги на снегу, плавно перевалил через подернутые дымкой горы и заскользил вниз. В полуденном мареве под нами раскинулась гигантская бетонная вафля — это пекся на солнце Лос-Анджелес.— Сколько нам еще осталось, дорогая? — спросил я в интерфон. Лесли посмотрела на шкалу радиодальномера и сказала:"32 мили или 15 минут полета. Соединяю тебя с диспетчером Лос-Анджелеса".— Спасибо, — сказал я и улыбнулся. Как сильно мы изменились с тех пор, как нашли друг друга. Она ужасно боялась полета, а теперь сама стала настоящей летчицей. Я ужасно боялся женитьбы, но вот уже одиннадцать лет как стал ее мужем, и все еще чувствую себя счастливым влюбленным, спешащим на первое свидание.— Вызываю диспетчерскую Лос-Анджелеса, — сказал я в микрофон. — Говорит Мартин Сиберд 14 Браво.(Мы прозвали наш гидросамолет «Ворчуном», но диспетчеру я назвал наши официальные позывные).Отчего же, подумал я, нам так повезло, и мы живем так, как в детстве и мечтать не могли. Десятилетиями мы принимали вызов, брошенный судьбой, совершали ошибки и учились на них, и вот на смену тяжелым временам пришла наша сказочная жизнь.— Мартин 14 Браво, — ответила диспетчерская, — ваш посадочный номер 4645.Какова была вероятность, что мы найдем друг друга, эта замечательная женщина и я, что наши пути пересекутся и мы пойдем дальше одной дорогой? Что из незнакомцев мы превратимся в неразлучных друзей?Сейчас мы летели в Спринг Хилл на встречу ученых, занимающихся проблемами, требующими предельного напряжения творческой мысли: наука и сознание, война и мир, будущее планеты.— Это наш номер? — спросила Лесли.— Да, так какой он?Она повернула голову, в ее глазах светилась радость и любовь. «А ты сам помнишь?»— 4645.— Вот, — сказала она. — Ну что бы ты без меня делал?Больше я ничего не успел услышать, потому что мир неожиданно изменился.За свою летную жизнь я выставлял номер в посадочном радиоответчике много раз — тысяч десять, не меньше. Но в тот полдень, когда в его окошечке начали появляться по очереди: 4 6 4 5, в кабине раздалось странное гудение, которое стремительно перешло в визг, а затем нас тряхнуло, будто мы попали в восходящий поток, и кабину залил ослепительный золотистый свет.Лесли закричала:"РИЧАРД!"Она смотрела вперед, широко раскрыв глаза от изумления.— Не волнуйся, дорогая, — успокоил я ее, — это просто воздушная…Тут я осекся, потому что увидел сам.Лос-Анджелес исчез.Город, раскинувшийся перед нами на всю ширину горизонта, и окружающие его горы, и укутавшая его дымка смога…Исчезли.Небо стало васильковым, глубоким и холодным. Под нами вместо автомагистралей, торговых центров и крыш раскинулось бескрайнее море — отражение неба. Оно было цвета анютиных глазок — явно не океанские глубины, а мелководье, метра два от силы. Дно было покрыто голубым песком, расцвеченным золотыми и серебряными узорами.— А где Лос-Анджелес? — спросил я. — Ты видишь…? Скажи мне, что ты видишь?— Кругом вода. Мы над океаном! Ричи, что случилось?— Понятия не имею! — сказал я, совершенно сбитый с толку.Я проверил приборы. Все было в порядке, только стрелка магнитного компаса лениво вращалась по кругу, позабыв про север и про юг. Лесли сказала, что не работает радиодальномер. Я, как мог, попытался подвести итог нашей проверке. Ну, ладно, бог с ней, с этой электронной штукой, но как мог отказать компас, единственный безотказный прибор?Попытка вызвать диспетчерскую Лос-Анджелеса ничего не дала, а точнее, принесла ошеломляющую новость — эфир молчал. Я крутил ручку настройки, но в наушниках слышался только треск статического электричества.В ожидании ответа я смотрел вниз. Казалось, что по песчаному дну струятся светящиеся реки. Их течение распадалось на бесчисленные рукава, связанные между собой притоками и каналами, и вся эта сложная геометрическая картина мерцала под водой на глубине нескольких футов.Инстинктивно я начал набирать высоту, надеясь оттуда уловить хоть какой-нибудь намек на мир, который мы потеряли. Но картина не изменилась: миля за милей тянулась бесконечная отмель, на которой, как в калейдоскопе, узоры никогда не повторялись. Ни гор, ни островов, ни солнца, ни облаков, ни лодки, ни одной живой души.Лесли постучала по стеклу датчика запаса топлива. «Похоже, мы его совсем не расходуем». Действительно, стрелка давно уже замерла, показывая чуть меньше полбака.— Скорее всего заклинило поплавок. Бензина еще часа на два полета, но я хотел бы оставить его на потом.Она оглядела пустой горизонт. «Где будем садиться?»— А какая разница?Море под нами искрилось, зачаровывая своими таинственными узорами. Я сбросил газ, и гидросамолет плавно заскользил вниз. Мы всматривались в удивительный морской пейзаж, и вдруг на дне сверкнули две яркие полоски. Вначале они шли сами по себе, потом стали параллельными и, наконец, слились в одну. От них во все стороны, подобно ветвям ивы, отходили тысячи маленьких дорожек.Этому должна быть какая-то причина, подумал я. Они появились не случайно. Может быть, это потоки лавы? Или подводные дороги?Лесли взяла меня за руку. «Ричи, — сказала она тихо и печально, — а может быть, мы с тобой умерли? Столкнулись с чем нибудь в воздуже и погибли? Или началась война?»В нашей семье я считаюсь экспертом по загробной жизни, но мне такое даже в голову не приходило… А что тогда здесь делает наш Ворчун? В книгах о жизни после смерти ничего не говорится о том, что при этом даже не меняется давление масла в двигателе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16