Ради Бога пиши о се-
бе и обо всем. Вероятно завтра или послезавтра, напишу еще.
Крепко тебя, дорогая, целую, сердечно приветствую и жму твою руку!
Весь твой Н. Кураев. Трудно сказать, любил ли государь воевать, по-
хоже, что нрава он был
все-таки не воинственного, судя по тому, как он ответил в конце царс-
твования на бесконечные призывы жены ("заставь их дрожать перед твоей
волей и твердостью...", "будь тверд и покажи железную волю...", "когда
ж ты наконец ударишь кулаком по столу", "заставь всех дрожать перед
тобой", "если бы твои министры тебя боялись...", "будь более строг..."
и т.п.), ответил государь, хоть и не сразу, только 23 февраля 1917 го-
да, но ответил, по-моему, славно: "Ты пишешь о том, чтобы быть твердым
повелителем, это совершенно верно. Будь уверена, я не забываю, но вов-
се не нужно ежеминутно огрызаться на людей направо и налево. Спокойно-
го резкого замечания или ответа очень часто совершенно достаточно,
чтобы указать тому или другому его место". К сожалению, "спокойного
резкого замечания" оказалось недостаточно, чтобы указать место госуда-
рыне, почитавшей своим долгом "помогать царю", и дававшей советы на
все случаи жизни, советы, неотличимые от указаний. Иные из них, впро-
чем, государь принимал благосклонно. Настоятельные советы государыни
показывать себя войскам царь принимал с большой охотой, поскольку ар-
гументы государыни были неотразимыми: "Осчастливь войска своим дорогим
присутствием, умоляю тебя их именем - дай им подъем духа, покажи им,
за кого они сражаются и умирают... Десятки тысяч никогда тебя не вида-
ли и жаждут одного взгляда твоих прекрасных чистых глаз..."
Дневник императора. 30-го октября. Суббота. С утра шел сильный снег
и слегка таяло. Не доезжая Витебска, на плат-
форме была встреча от города и уезда и почетный караул от 49-го драг.
Архангелогородского полка. Сел тут же на лошадь и поехал к месту пара-
да 41-й пех. дивизии. Отлично представились: 161-й Александропольский,
162-й Ахалцыхский, 163-й Ленкоранский и 164-й Закатальский полки. Бла-
гословил их и, простившись с ними, вернулся в поезд. В 12 1/4 трону-
лись в обратный путь. В Двинске встретились с Сергеем, кот. проехал с
нами до след. станции и обедал в поезде.
Дед тоже провел конец октября в дороге и смотрах, смотрел он, прав-
да, не парады, не выправку, не рубку лозы повзводно, а отхожие места,
кухни, бани, санитарное состояние помещений для личного состава, поря-
док в хранении продуктов и лекарств. Мысли же его при этом были заняты
не громким инцидентом в Немецком море и даже не огорчительным во всех
смыслах конфликтом с собственным командиром полка. Больше всего его
тревожило, как будут прочитаны и поняты его милой голубкой Каролей
письма, воспрещающие ей приезд сюда для подвига и любви.
...После энергичных, решительных строк последних писем - страшная
усталость, тревожное ожидание, непривычная сдержанность и разговор о
какой-то тужурке...
Ст. Листвяная. Октябрь 31 ч. 1904. Дорогая голубка Кароля! Перед
отъездом в командировку из Борзи написать тебе не удалось. Пишу те-
перь, когда со ст. Листвяная отправляемся обратно в Борзю. До Бай-
кала доехали благополучно и очень удобно. Впрочем, до Читы ехал
с большим неудовольствием, так как пришлось сидеть в одном купе с ко-
мандиром нашего полка. Он впрочем был со мной весьма любезен, но я
старался как можно меньше говорить с ним и вообще обращать на него
внимание, больше занимался чтением. Здесь, в Листвяной, провел время с
4-х часов утра и до сего момента у офицера нашего полка. Время провел
не весело, но довольно приятно, выпивали с ним и "разговоры разговари-
вали". Теперь уже 11 1/2 ч. ночи, но ждать отправления поезда придется
по-видимому до утра, так что я рано забрался на вокзал и сидеть здесь
будет скучно.
Ну как ты там поживаешь, моя дорогая, славная деточка? Теперь ты
уже получила конечно все мои неприятные для тебя письма, и что-то ты
мне ответишь. Этот ответ вероятно уже ждет меня в Борзе. Милая Кароля,
не думай, что у меня было желание огорчить тебя. Если же это случи-
лось, то поверь, что мне страшно больно и тяжело сознавать это.
Сообщи мне, Кароля, о своем здоровье и самочувствии. Знаю, дорогая
моя, что ты через три дня именинница, но я со своим поздравлением за-
поздал. Ты получишь это письмо уже много спустя после 4-го Ноября. Все
же от души тебя поздравляю с днем Ангела и сердечно желаю здоровья и
душевного спокойствия.
Я вполне здоров и благополучен. На обратном пути в Борзю я останов-
люсь на 2 суток в Чите, чтобы зака-
зать себе сюртук. Думал, что одной тужурки хватит на все время войны,
однако, оказывается нужно сделать свежую одежду. Впрочем, эта проза
вряд ли может тебя интересовать - ты уж прости, дорогая, что я болтаю
тебе о такой чепухе.
Передай мой сердечный привет твоим родителям. Кланяйся Ивановцам.
Весь твой Н. Кураев. Если соберешься ехать в Петербург, то извести
об этом и сообщи свой
адрес. Дураков вообще-то нет, есть просто люди не на своем месте. Царь
наш
был страшен не злобой, а глупостью, порождавшей бедствия, и малодуши-
ем, оборачивавшимся для подданных жестокостью.
В огромных государствах да при сложном хозяйстве и малая глупость
часто оплачивается страшной ценой.
Был бы Николай Александрович Романов, ну, если уж не кассиром в ти-
хой бане, то хотя бы самодержцем в какой-нибудь солнечной Помидории,
ну посеяли бы там вместо кабачков тыкву, ну выросла бы вместо тыквы
редиска, худо, конечно, но не катастрофа. А в России все такое огром-
ное, если где неурожай, так тут же и голод, если где эпидемия, так там
и мор. Послали было эскадру во Владивосток морем, а снаряды для трени-
ровочных стрельб отправили посуху, по железной дороге, вроде так быст-
рей будет, опять же можно вместо снарядов на корабли больше угля заг-
рузить... А результат? Катастрофа. Большая все-таки, очень большая
страна, и бедствия большие. Где они, "чудесные улыбающиеся парни с
вихрами волос, торчащих из-под шапок", что так тешили глаз на блиста-
тельных смотрах? На реке Шахе вроде бы дело и выиграли, а робкий ко-
мандующий, не выходя из фанзы, опять приказал играть на всякий случай
отступление, чтобы не изменять своей отступательной тактике, вот, счи-
тай, еще сорок тысяч недосчитались. Впрочем, мудрая и дальновидная им-
ператрица такую тактику одобряла: "Наше постоянное отступление сильно
растянет их фронт и усложнит им дело, - а нам, надеюсь, будет выгод-
но". Не зря же еврейская пословица говорит: "Ничего нет лучше на свете
хорошей жены, и ничего нет хуже - плохой".
Кстати, об инородцах. Население в России пестрое, оно и понятно,
пространство огромное, история долгая, всем места хватило, но вгляды-
ваться, разбираться и думать, как всем в мире и довольстве ужиться,
это же ума сколько надо и времени, а где взять? А когда же в домино,
когда же в безик, а почитать семье вслух Чехова, Салтыкова-Щедрина, а
погулять часок, минимум, надо? Вот и поделили всех, как попроще, на
"наших" и "инородцев". Вроде бы не каменный век на дворе, развитой фе-
одализм как-никак, светлое будущее человечества, капитализм, на поро-
ге, а подход тот же, как в каменном веке. Но кто же согласится, хотя
бы и при развитом феодализме, живя у себя на родине, считаться "не-на-
шим"? Вот народ и бунтует, и самое печальное, - прав! Хорошо, когда в
трудную минуту рядом, как всегда, бежит царица да еще и с телеграммой
от "Союза Русского Народа", организации свирепой, как раз и придуман-
ной, чтобы держать инородцев в узде.
"Союз Русского Народа" просит меня передать дело тебе. Одни - гни-
лое, слабое, безнравственное общество, другие - здоровые, благомысля-
щие, преданные подданные - их-то и надо слушать, их голос - голос Рос-
сии, а вовсе не голос общества или Думы... Бог поможет, я знаю, но ты
должен быть твердым. Распусти Думу сейчас же..."
"Россия, слава Богу, не конституционная страна, хотя эти твари пы-
таются играть роль и вмешиваться в дела, которых не смеют касаться. Не
позволяй им наседать на тебя. Это ужасно, если им сделать уступку, то
они поднимут голову..."
"О, мой милый мальчик, заставь всех дрожать перед тобой - любить
тебя недостаточно, надо бояться тебя рассердить или не угодить тебе!"
"Моего любимца всегда надо подталкивать и напоминать ему, что он
император и может делать все, что ему вздумается. Ты никогда этим не
пользуешься..."
И чего женщина бьется, чего нервничает, все делает государь, что
вздумывается. Вздумалось тетеревей пострелять и пострелял от души,
вздумалось "козла" забить и забил с "подвизающимися в домино" фли-
гель-адъютантом Мордвиновым Анатолием Александровичем, и генерал-адъ-
ютантом, адмиралом Ниловым Константином Дмитриевичем. Правда, очень уж
мешают государственные дела нормальному течению личной жизни.
Когда сегодня скорбят безутешно прямые наследники "здорового и бла-
гомыслящего" дела "Союза Русского Народа", скорбят о потере таких за-
ботливых, все понимающих и щедрых вождей, здесь, как говорится, все
ясно, но что ж взахлеб плачутся те, чьих предков и за людей-то не счи-
тали, они-то чего заходятся, да еще соревнуются между собой, кто пер-
вей и кто громче восскорбит. Нет, не услышит их голос матушка-императ-
рица, пока не наденут они смазные сапоги, не обрядятся в алые рубахи и
не возьмут, поплевав в ладони, хоругвь покрепче, только этот "голос
России" по душе государыне, которая только и мечтала, "когда же, нако-
нец, водворится порядок, которого нашей бедной стране не хватает во
всех отношениях". В здоровом лице "Союза Русского Народа" и славянская
натура императрицу устраивает.
Был порядок в "Союзе...", был! Однако справедливости ради надо
взглянуть на государя иными глазами,
глазами тех, кого государь, по совету жены и матушки, к себе прибли-
жал, кому доверял в практической жизни исполнять свою волю.
Как он выглядел в глазах тех, кто имел возможность при обязательных
и регулярных докладах искать в лазоревых глазах царя одобрение, или
видеть порицание, искренним своим усилиям в сообщении поступательного
движения государственной машине?
17-го октября 1904 года пышноусый и высоколобый, шестидесятипяти-
летний Иван Логгинович Горемыкин, "милый старик Горемыкин", по словам
государыни, действительный тайный советник 1-го класса, сенатор, член
Государственного Совета, бывший министр внутренних дел и будущий пред-
седатель Совета министров, председатель Особого совещания по вопросам
о мерах к укреплению крестьянского землевладения, убитый в 1917 году
крестьянами при разгроме его имения, доверительно беседовал с вновь
назначенным министром внутренних дел, генерал-адъютантом, генералом от
кавалерии по Генеральному штабу, бывшим командиром отдельного корпуса
жандармов и заведующим департаментом полиции, бывшим генерал-губерна-
тором Виленской, Ковенской и Гродненской губерний, любимцем вдовствую-
щей императрицы, сорокасемилетним князем Петром Дмитриевичем Свято-
полк-Мирским. "Помните одно: никогда ему не верьте, это самый фальши-
вый человек, какой есть на свете", - имея в виду царя, сказал Иван
Логгинович Петру Дмитриевичу, мечтающему об отставке, но не предпола-
гающему, что всего через четыре месяца, обрызганный январской кровью,
он будет отставлен от всех мест и должностей раз и навсегда.
11-го ноября 1904 года государь, встав в восемь утра, поехал на
охоту в Знаменское. Охота была удачной, собственные трофеи в "Дневни-
ке" выделены особо: "Убил 144 фазана; всего убито: 522. Фазанов 506,
зайцев 16". Охота заняла четыре с половиной часа, включая часовой пе-
рерыв на завтрак в охотничьем домике. Что ни говори, а охотник госу-
дарь был блестящий - один фазан за полторы минуты! Результат велико-
лепный!
А в это время на дальневосточном театре сочиняли и готовили к ис-
полнению знаменитый кавалерийский "набег" генерала Мищенко, закончив-
шийся так же бесславно, как и все прочие военные предприятия этой кам-
пании. Командир Забайкальской казачьей бригады генерал Мищенко получил
возможность собрать под свою руку больше трети всей нашей кавалерии,
превзойдя одним своим отрядом в семьдесят два с половиной эскадрона
всю японскую кавалерию, насчитывавшую шестьдесят шесть эскадронов. Не-
удачи стали обычнейшим делом этой войны, не избежала своей участи
обанкротиться и кавалерия, в том числе и казачья. Нелепый замысел и
бездарное его исполнение, быть может, и не заслуживали бы упоминания,
но именно эта затея привела наконец-то в движение 3-й Верхнеудинский
казачий полк. В связи с предстоящей громоздкой операцией на театре во-
енных действий дед напишет бабушке сдвоенное письмо за 13 и 14 ноября,
поэтому и "Дневник" государя должен быть представлен двумя датами.
Дневник императора. 13-го ноября. Суббота. Утром было два доклада.
В час с 1/4 отправился в город на освящение
Суворовского музея. После молебна осматривал подробно все залы, хорошо
устроенные и достаточно наполненные для открытия. В 4 часа вернулся в
Царское.
Дядя Сергей и Элла приехали из Москвы. В 7 час. вместе с ними пое-
хали в Гатчину и обедали с Мама и т. Ольгой. Возвратились в 10 1/2.
14-го ноября. Воскресенье. День рождения дорогой Мама и десятилетие
нашей свадьбы! в 10 1/4 пое-
хали в Гатчину. Обедня, поздравления и завтрак в Белой зале. Сидели у
Мама долго и вернулись в Царское в 3 1/2 часа. Приняли депутацию от
Уланского полка по случаю 10-летия со дня назначения Аликс шефом и
двух офицеров и команду с подводной лодки "Осетр", отправляемой на
Дальний Восток.
За чаем дети устроили сюрприз и исполнили в лицах и в надлежащих
костюмах басню "Стрекоза и Муравей". Вечером принял гр. Ламздорфа.
Будь в этом придворном домашнем детском "театре" цензура, навряд ли
в канун сдачи Порт-Артура была бы дозволена к постановке пиеса столь
двусмысленного, аллюзионного содержания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21