У него было такое ощущение, как тогда, на Двине, когда он вынырнул из-под барж. Но как только глянул в пустой угол, где всегда сидела Анна Адамовна, это ощущение безмерной радости сразу улетучилось.
Небольшой узелок Анны Адамовны, до этого лежавший на ее нарах, исчез. На соломенном тюфяке лежала только скомканная голубая ленточка, которую Анна Адамовна, сидя в своем углу, часами накручивала на палец. "Все. Значит, не вернется... - с болью подумал Ваня. - Вот и еще одного человека нет..."
Цыганок только сейчас почувствовал, как огнем горят присохшие к рубашке шрамы. Закружилась голова. Он схватился рукой за нары и лег.
Подошла Дарья Тимофеевна, села рядом. Твердой ладонью погладила Ваню по щеке.
- Не бери в голову, золотко. Может, еще и вернется учителка. Всяк бывает...
Цыганок знал, что Дарья Тимофеевна говорит все это для того, чтобы как-то успокоить его, отвлечь от тяжелых мыслей.
- Что же теперича делать будем с железякой этой? - со вздохом спросила Дарья Тимофеевна.
- Ночи подождать надо, - ответил Ваня. - Когда все уснут, тогда и начнем...
К ним подсела Таня. От возбуждения глаза ее лихорадочно блестели.
- Ванюша, а знаешь... Я когда-то читала об этом. Слушай, - зашептала она, оглядываясь на глазок в двери. - Заключенные спускались и не с такой высоты...
- Это как? - поднял голову Ваня.
- Они рвали простыни, связывали и...
- Елки зеленые, Америку мне открыла, - хмыкнул Цыганок. - Сам знаю. Ты лучше скажи, где взять те простыни?
- Ой, какой же ты недогадливый! А эта постилка разве не подойдет? показала Таня на нары Дарьи Тимофеевны. - Тетечка Даша, давайте разорвем ее на полосы, а?
- Не надо. Поспешишь, ласточка, людей насмешишь. А мы не насмешим, головой ответим. Я так думаю: надо подождать, пока в коридоре начнут топить.
Цыганок удивленно взглянул на нее.
- Зачем, тетенька?
- Как ты не понимаешь? Начнут топить - в коридоре шум, грохот поднимется. А тебе это как раз. Не будешь же ты отдирать проволоку, когда все спать улягутся. Сразу всполошишь всех.
- Елки зеленые! И правда, - согласился Ваня.
В коридоре громко залопотали немцы. Топоча тяжелыми сапожищами, пробежал охранник. Послышался истошный женский крик. Сипло, наверно совсем обессилев, плакал ребенок. Грохнули двери, и все стихло.
Вскоре коридор снова загудел от шагов. Залязгали дверцы печек.
- Может, сейчас, тетечка? - приподнялась Таня.
- Кажется, в самый раз. - Дарья Тимофеевна подошла к дверям, прислушалась. - С богом, колосок!
В этот момент гулко застучали зенитки.
Ваня подтянулся на руках, заглянул в оконце и увидел, как в стороне Смоленского рынка взвилась красная ракета. В ту же минуту над головой простонали самолеты. Громыхнуло так, что даже тюрьма содрогнулась. Над Смоленским рынком загорелось небо. В него вонзились лучи прожекторов. В их свете засеребрился и тут же исчез самолет.
- Наши! - заорал Ваня. - Бомбят!
Где-то возле железнодорожного моста через Двину вспороли темноту еще две красные ракеты. "Наши ребята самолетам сигналят, - подумал Ваня. - Елки зеленые, вот бы мне сейчас к ним!"
Снова, один за другим, сотрясая землю, громыхнули взрывы. Взвились в высоту оранжево-красные языки пламени. Черное небо отодвинулось куда-то вверх.
- Во дают! - с восхищением крикнул Цыганок. - Во молотят!
Он спрыгнул на пол и только сейчас вспомнил, зачем лазил к оконцу. Лампочка под потолком часто замигала и погасла. В камере воцарилась темнота. Только багровело оконце.
Взрывы утихли.
- Отбомбились и назад, - сам себе сказал Ваня. - "Мавр сделал свое дело, мавр может исчезнуть..." - сказал бы Андрей.
- Боже! Откуда ты знаешь эти слова? - воскликнула в" темноте Таня. Какой Андрей? Рогуля? Черный, высокий такой, да?
Ваня вздрогнул от неожиданности. Рядом послышалось горячее дыхание девушки. Она нащупала плечо Цыганка, больно сжала.
- Почему ты молчишь? Ванечка, милый, хороший, говори! - взмолилась Таня. - Ради бога не молчи!
- А что говорить? - теряясь в догадках, пробормотал Цыганок. - Елки зеленые, отпусти плечо, больно ведь...
- Ты знаешь Рогулю? Про мавра - это его любимое выражение. Когда-то мы с ним учились в институте...
- С Андреем? - растерялся Ваня. - А почему он ни разу не говорил о тебе?
- Так ты знаешь его? А я искала его где только можно было. Андрей, любимый... Ваня, какое счастье, что я встретила тебя. Ты мне расскажи об Андрее...
Возле камеры затопали. Лязгнул засов. Пронзительно завизжала дверь.
Луч фонарика метнулся по потолку, пополз по стене. Скользнул по ногам Тани. Уперся Цыганку в лицо.
- Дорофеев! На выход!
5
Ваня надел пальто. Луч фонарика освещал его руки, застегивающие непослушные пуговицы. Нащупал шапку на нарах. Пучок света метнулся вслед за ним, пошарил по тюфяку и погас. Ваня оглянулся на багровое оконце.
- Прощайте, тетенька! - дрожащим голосом сказал Цыганок в темноту. - И тебе, Таня, счастливо. Не привелось мне, елки зеленые... Меня, видать, сегодня...
Дарья Тимофеевна заплакала, обняла Ваню за плечи:
- Пусть тебя бог хранит, дитятко...
Таня бросилась к нему, вцепилась в рукав.
- Откуда ты знаешь Андрея? - зашептала она.
- Андрей был моим другом.
- Почему был?
- Шнэль!
За спиной грохнула дверь. "Не успел!" Обида душила Цыганка. Кажется, уже совсем рядом была свобода, и вдруг двери камеры, которые с грохотом закрылись за его спиной, отрезали путь к ней. "Оставалось же только пробои вырвать. Вот невезение! А тут еще Таня... Она не знает, что Андрея уже нет в живых..."
Конвоиры шли молча. Почему-то даже ни разу не ударили. Перед тем как вывести во двор, один из них, сопя, сорвал с Вани изодранное пальтишко, набросил на плечи новенький кожушок. "Вот так фокус! С чего бы это? поразился Цыганок. - А кожушок, наверное, кого-нибудь из расстрелянных".
Недалеко от крыльца Цыганок увидел легковую машину. Она сияла черным лаком. На малых оборотах работал мотор.
Мягко открылась дверца машины. Ваня не успел опомниться, как уже сидел на сиденье.
Машина осторожно выползла за ворота.
- Сиди тихо. Только не вздумай удирать, - дружелюбно сказал по-русски офицер, сидевший за рулем. - Ведь ты не хочешь разбиться насмерть?
Цыганок не ответил. Рядом с собой он увидел автоматчика.
Лампочка на щитке приборов освещала снизу продолговатое, чисто выбритое лицо молодого офицера. Твердые, резко очерченные губы, ямочка на подбородке... Глаза веселые.
- С тобой не разговоришься, - мягко упрекнул обер-лейтенант. - А тем не менее, чтобы время пролетело незаметно, расскажи что-нибудь.
Офицер разговаривал на русском языке без всякого акцента.
Машина мчалась по затемненному вечернему городу. Ваня жадно вглядывался в знакомые очертания улиц. Кое-где скрытно мигал несмелый огонек. Все чаще попадались солдаты фельджандармерии с бляхами на груди. Улицу перебежала группа полицейских.
За одним из поворотов внезапно стало светло, словно днем. Цыганок даже весь подался вперед.
Горело несколько домов, возле которых суетились немцы. Заполыхала колонна машин и бронетранспортеров.
- Ого, поработали штурмовики! Кто-то им точно сообщил, где собралось столько техники, - доверчиво поделился своими мыслями обер-лейтенант, разворачивая машину. - А сейчас свернем. Дальше ехать опасно, там взрываются бензовозы.
С нескрываемым восторгом смотрел Ваня по сторонам. Рвалось в небо пламя, клубился черный дым. На фоне зарева черные фигуры немцев казались жуткими привидениями, которые часто наваливались на Цыганка во сне. И только каски, автоматы, суетня и крики свидетельствовали о том, что Ваня видит все это не во сне, а наяву.
Машина свернула на другую улицу. Охваченные огнем, машины и бронетранспортеры исчезли за поворотом. Только пылало ярким багрянцем ночное небо.
- Что, понравилось тебе? - весело упросил обер-лейтенант.
Цыганок спохватился, напустил на себя равнодушный вид и стал смотреть в лобовое стекло. Ровно гудел мотор, машину мягко покачивало. "Куда он меня везет? В центр города выруливает. Ничего не пойму".
- Ты меня прости за поздний визит. Дела, понимаешь, спать не дают, снова заговорил обер-лейтенант. - Знаешь, дружище, мне не нравится твое упорное молчание. В конце концов, это неприлично с твоей стороны.
- Куда мы едем, господин офицер? - сдержанно спросил Цыганок.
- Вот и прекрасно. Люди, понимаешь, тем и отличаются от животных, что разговаривают между собой, - с поучительной иронией сказал обер-лейтенант. Я надеюсь, что мы с тобой найдем о чем поговорить. Я имею в виду общие интересы. Если не ошибаюсь, тебя Ваней зовут?
- Да.
- Прекрасное имя. Знаешь, Ваня, я страшно уважаю смелых людей. Если говорить искренне, я восхищаюсь тобой...
- И поэтому вы везете меня на расстрел?
- О, нет-нет! - засмеялся обер-лейтенант. - Мы сейчас едем ко мне в гости.
- В гости? В такое время? Вот так фокус!
- Сейчас не до правил этикета, дружище, - простодушно, со вздохом сказал немец. - Я не виноват, Ваня, что везу тебя силой. Война...
Машина остановилась возле темного двухэтажного здания, обнесенного высоким забором. Над ним, словно белая паутина, тянулась заиндевевшая колючая проволока. Офицер выключил мотор, открыл дверцу.
- Прошу!
Цыганок вылез из машины, "Куда же это он меня привез, елки зеленые? оглядываясь, с нарастающей тревогой подумал Ваня. - Что ему от меня нужно?"
- Идем, - пригласил обер-лейтенант и крепко взял его за руку.
- Не бойтесь, господин офицер, - я никуда не убегу.
- Что за глупости, Ваня, - с обидой в голосе сказал обер-лейтенант. Поверь, у меня и в мыслях такого не было.
Он посторонился, пропустил Цыганка вперед. Солдат на крыльце услужливо открыл дверь.
В вестибюле ярко горел свет. По ступенькам лестницы на второй этаж бежала ковровая дорожка багрового цвета. Слева от стены стояло большое трюмо, в котором отражался свет люстры. Проходя мимо зеркала, Цыганок случайно глянул в него и невольно остановился.
Из зеркала на него смотрел изможденный незнакомый парнишка в кожушке. Губы распухшие, запеклись кровью. Правый глаз почти заплыл.
Ваня подался вперед и вдруг схватился за виски. Не веря своим глазам, сорвал с себя шапку.
Голова была седая.
Рядом отразилась фигура обер-лейтенанта. Он сочувственно смотрел на Ваню и кивал головой.
- Здорово тебе досталось. Знаешь, плюй ты на это, - обер-лейтенант легонько подтолкнул Цыганка в плечо. - Мужчину всегда украшают седина и шрамы.
Ваня сглотнул ком в горле и, опустив голову, начал подниматься по лестнице.
- Знаешь, дружище, я не уважаю военных, - идя рядом, сказал обер-лейтенант. - Это ужасно жестокие люди. Не могу без отвращения смотреть на своих коллег...
Навстречу им шел пожилой майор. Обер-лейтенант застыл на месте, стремительно выбросил вверх руку.
- Хайль Гитлер!
- Зиг хайль!
Ваня усмехнулся.
- Смеешься? - с ноткой досады сказал обер-лейтенант. - Зря. От этого никуда не денешься. Служба есть служба.
"С этим болтуном надо быть осторожным, - с возрастающим беспокойством подумал Ваня. - Он и мертвого разговорит".
- Ты не удивляйся, что я сейчас в офицерской форме, - загадочно улыбнулся обер-лейтенант. - Война, дружище, проклятая война. Она всех одела в военную форму. И согласия не спрашивала. Даже ты и то вот воюешь за свои идеи, а?
- А что это такое?
"Началось! - настороженно подумал он. - Воюешь идеи... Думаешь, на дурака нарвался?"
- Идея, Ванечка, это то, за что ты готов не раздумывая умереть, если надо. И поэтому, дружище...
- Я не хочу умирать, - перебил его Цыганок. - Я домой хочу, к бабушке...
"Ну что, съел? Что теперь скажешь?"
- Ну, Ваня, не ожидал я такого от тебя! - рассмеялся обер-лейтенант. Ты не только смел, но и хитер. Но со мной, дружище, ты должен быть искренним. Я с глубочайшей симпатией отношусь к тебе и хочу помочь избавиться от беды.
"Давай заливай. Так я тебе и поверил. Знаю, как вы помогаете".
Они остановились напротив обитой черным дерматином двери. По обе стороны ее стояли, вытянувшись, солдаты.
- Заходи, Ваня.
Комната была большая и мрачная. На окнах висели суконные одеяла. Между окон стоял черный кожаный диван. На нем лежала небольшая подушка, на белой наволочке которой был вышит огненно-рыжий петух. В дальнем углу комнаты темнел массивный сейф. Рядом с ним, тускло поблескивая стеклом, возвышались громоздкие часы. От света настольной лампы, стоявшей на тумбочке у дивана, коричневым лаком блестел паркет. Три черных телефона рядком примостились на огромном письменном столе.
На столе лежал пистолет.
6
Обер-лейтенант Курт Вайнерт подошел к столу, начал перебирать бумаги. Стоя к Цыганку спиной, он приятным тенором негромко запел:
Дам коня, дам кинжал,
Дам винтовку свою...
Внезапно умолк, щелкнул зажигалкой, прикурил, повернулся к Ване.
Пистолета на столе уже не было.
- Чего ж ты стоишь? - удивился обер-лейтенант. - Садись, пожалуйста. Гостеприимным жестом указал на маленький круглый столик, возле которого стояли два низких мягких кресла.
Цыганок нерешительно переступил с ноги на ногу. На столик была наброшена накрахмаленная салфетка. Обер-лейтенант снял ее, бросил на спинку кресла и сел.
- Давай перекусим, Ваня, - как давнишнему другу, просто сказал он. Знаешь, я зверски проголодался.
"Ну-ну! Поесть мне не повредит. Но что же дальше будет?"
Ваня сел. На столе - начатая бутылка коньяка, рюмки, колбаса, сыр. В вазе - печенье, конфеты. Глаза у Цыганка разбежались. От острого чувства голода засосало под ложечкой. Ваня сглотнул слюну.
Курт Вайнерт, наливая себе коньяк, внимательно следил за ним, полуприкрыв веки.
- Не стесняйся, дружище, - приветливо улыбнулся он, подвигая тарелку с колбасой. - Кушай.
Цыганок взял несколько кружков колбасы, хлеб и, едва сдерживая себя, начал жевать. Он мог все это проглотить сразу, но тот, второй Цыганок, который появлялся в нем на допросах, не позволял показывать, какой он голодный.
- Ты на удивление смелый человек. С железкой выдержкой, обер-лейтенант с восхищением посмотрел на Ваню. - Более того, ты настоящий герой. Я знаю, что ты вместе с Андреем Рогулей взорвал пять эшелонов. Этот, как его... Матвеенко все рассказал.
Курт Вайнерт взял ломтик сыра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24