Высший свет не особо будут заботить их отношения. Они просто выдумают такие отношения, которые будут соответствовать их пресыщенным натурам и потребности в сплетнях.
Нет, в данной ситуации требовались радикальные меры, и Джордан понимал, что пришло время принять важнейшее решение, которое повлияет на ход его жизни.
Жизни, в которой была Шарли. Джордан никогда бы не поверил, что женщина может стать для него настолько важна, что ему придется перекроить все свое существование ради нее. Однако же он абсолютно не сомневался в том, что собирается сейчас сделать именно это.
Он не мог себе представить жизнь без Шарли. Даже теперь он чувствовал боль из-за ее отъезда. Она уехала всего десять минут назад, а он уже ощущал сильнейшее одиночество. Одиночество нового, крайне неприятного свойства. Словно кто-то по ошибке забрал его руку или ногу.
Дверь отворилась, перебив череду его метаний и размышлений, и в проеме появилась голова Артура:
– Прикажете собирать вещи?
Джордан вздохнул. Порой этот человек бывал совершенно невыносим.
– Артур, ты меня когда-нибудь до смерти доведешь. Найди, пожалуйста, Спенса и попроси его уделить мне пять минут. Если понадобится, можешь связать его и воспользоваться мечом, чтобы оттащить его от Элизабет. Мне нужен его совет. И сам потом возвращайся. Я хочу услышать и твое мнение насчет пары моих блестящих идей.
Артур фыркнул:
– Если хотите знать мое мнение, то сейчас самое время.
Джордан приподнял бровь и взглянул на своего невозмутимого камердинера:
– Ты так считаешь?
– Да, считаю. Я уже девять или десять лет наблюдаю, как вы меняете женщин, словно перчатки, в надежде найти, наконец, ту, которая удовлетворит не только это… – Артур презрительно махнул рукой, показывая на член Джордана. – И, похоже, время пришло. Джордан усмехнулся:
– Ты так думаешь?
– Да, полковник. И, если хотите знать мнение вашего покорного слуги, вы сделали отличный выбор.
– Артур, ты и вправду невероятно проницателен.
– Я всегда так думал, – скромно признался Артур.
– И еще у тебя напрочь отсутствует совесть.
– Конечно. Я ваш камердинер. Мы вместе служили, не правда ли? И вместе трахали девочек в лучших публичных домах Европы, так ведь?
Джордан покачал головой и рассмеялся:
– Те дни давно прошли, мой друг. Нас с тобой ожидает новое приключение. Как думаешь, нам оно по плечу?
Артур выпрямился в полный рост. Так он доходил Джордану примерно до уровня подбородка:
– Нет ничего, с чем не справился бы отчаянный 95-й!
Старый девиз их батальона воспламенил душу Джордана.
– Тогда за дело. Приведи мне Спенса и доставай чемоданы. Мы отправляемся в путешествие.
20
В Лондоне царило невероятное оживление.
И почему она раньше никогда не замечала, как здесь шумно? Шарли стояла у окна своей комнаты в «Лунном доме» и смотрела на толпы людей, праздновавших падение заклятого врага Англии и возносивших хвалы новому английскому герою.
Столица буквально пустилась в пьяный загул. Имя Веллингтона было причиной массового похмелья, потому что одного только звука имени славного герцога было достаточно для произнесения очередного тоста. А произносили это имя очень часто.
Всюду на улицах разыгрывали представления под названием «Великолепная победа при Ватерлоо». В Друри-Лейн шли патриотические спектакли. В Воксхолле каждый вечер гремели фейерверки, прославляющие победу и чествующие победителей с того самого момента, как до города долетела радостная новость. А Юнион Джек, казалось, никому не мог наскучить.
Английский флаг можно было увидеть на всем – от лондонского Тауэра до корсета обычной уличной проститутки.
Да, сейчас быть британцем очень приятно.
Если только у тебя не разбитое сердце.
Когда Шарли вернулась в «Лунный дом», он встретил ее флагами. Девушки восторгались победой, ликовали по поводу возвращения хозяйки и, как всегда, были заняты своими делами.
Через несколько часов уже казалось, будто Шарли никуда и не уезжала.
Словно она никогда не возвращалась в Кальвертон-Чейз и на нее не нападал, теперь уже в последний раз, Джонни Доббс.
Словно она никогда не встречалась с Элизабет и Спенсером Марчвудом.
И словно она никогда не лежала под Джорданом Линдхерстом и не отдавала ему свое тело, свое сердце и свою душу.
Только Мэтти, похоже, чувствовала опустошенность, скрывавшуюся за показным спокойствием Шарли.
– Мы получили весточку, что ты возвращаешься домой, дорогая. Полковник позаботился о том, чтобы мы знали, когда тебя ожидать. Его гонец прискакал сюда около часа назад, – сказала она, приветствуя Шарли крепкими объятиями и большим подносом с чаем. – И не забивай себе голову мыслями о Понсонби и его слуге. Их нашли два дня назад, мертвыми. В полиции говорят, что они повздорили между собой. Мы получили сообщение об этом в то же время, что и в Кальвертоне, но, учитывая все, что произошло, ты вряд ли об этом слышала, – добавила она, проводя Шарли наверх и суетясь вокруг нее.
– Значит, все-таки мне не нужно было сбегать в Кальвертон-Чейз, – вздохнула Шарли, удивляясь тому, как странно небеса порой распоряжаются людскими судьбами.
– Я рада, что ты это сделала, милая, тебе нужна была передышка. И тебе нужно было избавиться от призраков прошлого. А теперь ты дома.
Шарли снова вздохнула.
– Устраивайся поудобнее и пей чай. Мне нужно кое-что сделать внизу, а потом мы с тобой посидим и поболтаем, только ты и я. – Мэтти обняла Шарли и умчалась прочь, оставив ее одну.
Шарли уставилась на чайник.
Вдруг из самых глубин ее существа вырвались рыдания, и по щекам покатились слезы.
Впервые за много лет Шарли плакала так, словно весь ее мир обрушился. Может, так оно и было.
На что будет похожа ее жизнь без Джордана?
Шарли вытянулась на кровати, уткнувшись в подушку, которая быстро намокла от слез. Душевная и физическая боль смешались, удваивая ее страдания.
Никогда Шарли не позволяла себе давать волю эмоциям подобным образом, несмотря на все оскорбления и наказания, которые ей пришлось вынести от покойного мужа. Она никогда не позволяла себе плакать. Так плакать.
Боль была ужасной, почти невыносимой, исходящей из самых глубин ее существа. Она нашла свою половинку, а потом оставила ее. Она потеряла Джордана, ушла от него, потому что не могла быть с ним вместе.
Какая-то часть ее умирала, и это было так больно, боже, так больно.
В конце концов, Шарли заснула на мокрой от слез подушке.
День клонился к вечеру, и ее новая жизнь, жизнь после Джордана, вот-вот должна была начаться.
Шарли механически выполняла все необходимые действия, одеваясь к вечеру, и старалась слушать болтовню Мэтти, которая рассказывала ей обо всех последних событиях, которые она пропустила, о том, как шли дела, кто что кому и с кем делал и как все восхищенно наблюдали за торжествами по поводу победы.
Шарли легко и с достоинством снова приняла та себя роль мадам Шарли, стерев все следы недавнего горя. Может быть, кто-то и подивился почти что неестественному спокойствию, которое она демонстрировала, но многие списали его на счет «отдыха», которым она наслаждалась с друзьями за городом.
Да, мадам Шарли вернулась в «Лунный дом», Веллингтон победил Наполеона, и в мире все встало на свои места.
Все, кроме одного разбитого сердца.
– Увидите, мадам Шарли, это будет потрясающе… – Три молоденьких хорошеньких личика с надеждой смотрели на Шарли. Дело, было через три дня после ее возвращения в «Лунный дом».
– Все собираются смотреть парад в Парке, там будет столько военных…
Эта просьба была одной из многих, которые Шарли выслушала за последние несколько часов. Все хотели оказать почести воинам, которые так храбро сражались и понесли столь ужасные потери на маленьком бельгийском поле боя.
Празднования были в полном разгаре, и Шарли вынуждена была признать, что ее девочки правы. Такое событие бывает только раз в жизни, и это действительно «будет потрясающе»…
Она приняла решение:
– Хорошо. Передайте всем: «Лунный дом» закрыт на два дня.
Прикрыв уши руками, дабы не оглохнуть от радостного визга, последовавшего за ее словами, Шарли устало им улыбнулась и повернулась к двери своего кабинета. Хоть там она сможет, наконец, рассчитывать на тишину и покой, чтобы… Чтобы что? Желать Джордана?
Сходить с ума по мужчине, словно глупенькая девушка, у которой случился первый в жизни роман?
Злясь на саму себя, Шарли вошла внутрь, закрыла за собой дверь и разложила на столе бумаги.
Ей удалось урвать целых пять минут тишины, в которые никто ее не дергал.
– Значит, ты закроешь дом на пару дней? – Мэтти без церемоний заглянула внутрь.
– Да.
– Отличная идея. И хороший деловой ход. Все равно у нас стало меньше посетителей с тех пор, как началась вся эта суета вокруг Ватерлоо.
– Да.
– Девочки отдохнут, а клиенты начнут по ним скучать, когда узнают, что мы на два дня закрылись.
– Да.
– С тобой все в порядке?
– Да.
Мэтти нахмурилась.
– Так ты пойдешь сегодня смотреть празднования?
– Нет.
– Но… – Она поколебалась. – Ну ладно, хватит. Тебе не кажется, что глупо сидеть здесь и хандрить? Если ты хочешь этого мужчину, так вперед, иди и возьми его.
Шарли подняла голову и сверкнула на Мэтти глазами. Мэтти не обратила на это особого внимания, она лишь пожала плечами.
– Ну конечно, что мне об этом знать? Я вижу только, что ты сидишь тут мрачнее тучи день за днем. Ты потеряла всякий интерес к «Лунному дому», Шарли, и в этом нет ничего хорошего. Может быть, тебе следует использовать выдавшуюся передышку для того, чтобы пересмотреть свои приоритеты?
Мэтти со стуком захлопнула за собой дверь, оставив Шарли за столом, полным документов, и с сердцем, полным боли.
Боль эта все не проходила, и вот настал тот вечер, когда «Лунный дом» опустел и погрузился в тишину, а его обитатели, весело болтая, разошлись, чтобы присоединиться к своим соотечественникам и вместе отпраздновать победу.
Шарли прошлась по комнатам, отметив про себя, как все кругом было чисто и аккуратно. И правда, в последние дни бизнес не шел.
Оно и понятно, учитывая всеобщее веселье, царящее на улицах Лондона с тех пор, как было объявлено о победе. Что совершенно непонятно, так это безразличие Шарли к тому, хорошо ли шел бизнес или не очень.
Это было просто непростительно.
Тихо поднимаясь по ступенькам к своей комнате, Шарли задалась вопросом: а может быть, Мэтти права? Может, ей пора оставить «Лунный дом», пора двигаться дальше?
Погруженная в свои мысли, Шарли выскользнула из платья. Наверное, она могла бы переехать в одну из гостиниц, которые организовала для девочек. Хотя там уже были люди, которые всем управляли. И они начнут злиться на Шарли и раздражаться, если она приедет туда жить.
Чуть ли не в первый раз за последние несколько лет Шарли пожалела, что ничего не отложила для себя. Хорошо бы поселиться в небольшом коттедже где-нибудь в Корнуолле. Или, например, на Гебридских островах.
Чем дальше от Джордана Линдхерста, тем лучше.
Так далеко, где весь остальной мир позволит ей, наконец, спокойно наслаждаться своими воспоминаниями. Без боли, без слез и без этой ужасной жажды, которая наполняла все ее тело, лишь только Шарли вспоминала прикосновения Джордана.
А она помнила его прикосновения весь день, каждую секунду, забываясь только во сне.
Ее груди затвердели под сорочкой, и она остановилась, закрыв глаза и сосредоточившись на своем ощущении.
Затем она стянула легчайшее одеяние через голову и уронила его на пол. Она стояла обнаженная, открытая, впитывая воздух всей кожей, позволяя воспоминаниям обволакивать ее, как свету, исходящему от пламени в камине.
Она не зажгла свечей, поэтому по углам комнаты было темно. Они были темные, как ее мысли, ее эмоции, ее желания.
Шарли судорожно втянула в себя воздух, чувствуя, как сладко ноет ее лоно от воспоминаний об ищущих пальцах Джордана. Ее груди набухли, а соски затвердели еще больше, когда Шарли подумала о том, как он ласкал их губами и языком. Ее тесная пещерка между ног начала истекать соками, когда она вспомнила, что чувствовала в то время, как Джордан Линдхерст заполнял ее собой.
Она жаждала снова ощутить его плоть, горячую и твердую, врезающуюся в нее и открывающую ей целую вселенную новых ощущений и удовольствий.
Она жаждала снова увидеть, как его глаза темнеют, когда он кончает в нее и омывает ее лоно своим семенем.
Рука Шарли скользнула к коротким завиткам волос внизу живота, ей так не хватало ощущения его тела, накрывающего ее.
Она дерзко провела пальцами по мягким складкам, поглаживая то место, которое Джордан так умело ласкал языком.
Все это время она не переставая трогала свои соски, вызывая в памяти образ того, кто мог свести ее с ума одним прикосновением губ к затвердевшим шишечкам.
По щекам Шарли покатились слезы, она все больше возбуждала себя, забыв о том, где она находится и что происходит вокруг.
– О, Джордан, Джордан, – простонала она, водя рукой; по влажному от соков входу пещерки и сжимая груди.
Шарли так увлеклась, что ей казалось, будто еще чьи-то руки ласкают ее тело.
Одна рука глубоко погрузилась в нее, растягивая ее лоно, мягко распределяя влагу по бедрам и дразня особо чувствительное место, пока Шарли не стала изгибаться от удовольствия.
Вторая рука обхватила грудь, словно взвешивая ее в ладони.
И вдруг твердая возбужденная плоть прижалась к ее ягодицам, горячее тело согрело ей спину, а пальцы проникли в нее еще глубже.
– Шарли. Любимая. Сердце мое. Неужели ты думала, что я позволю тебе уйти?
Шарли задохнулась, она хотела повернуться, хотела закричать, но голос ее не слушался.
Он был там, рядом с ней, прямо у нее за спиной. Он ласкал ее и доводил до состояния лихорадочного возбуждения, что говорило о том, как хорошо он успел изучить ее тело.
– Джордан, – простонала она, вжимаясь в него. – Почему ты здесь? Я не выдержу еще раз боли расставания… – Она задохнулась, когда его пальцы задвигались внутри нее и нащупали особенно чувствительное место.
– Никаких вопросов, Шарли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29