Дети (малыши, пацаны и подростки), не давайте распространяться этому мерзкому разгильдяйскому обычаю! Дорожите водой в каждой речке, каждом озере, каждом пруду. Берегите их, как свой колодец!
SOS - кричат рыбы.
SOS - просят о помощи раки.
Всех, кто загрязняет воду, - долой в Сахару!
Да здравствует прозрачная, чистая вода!
Прочти, перепиши в десяти экземплярах и раздай приятелям.
Это воззвание я положил в бутылку, плотно ее закупорил и бросил в воду, а сам же, как будто гору своротил, прилег поспать. Течение тем временем несло меня мимо больших и малых городов, мимо местечек и деревень, пока снова не прибило к берегу. А берег тот находился в столице одного очень могущественного и очень культурного государства, и поэтому был он выложен гранитом и мрамором, украшен скульптурами и колоннами, засажен деревьями и цветами.
Высунув руку в щель, я ухватился за прикрепленную к гранитным ступеням цепь и стал звать на помощь. Раз такой красивый берег, думаю, значит, и люди здесь хорошие. Через некоторое время слышу - урчит что-то. Смотрю, подкатывает мощная машина с огромным багажником и красными фарами, вся так и сверкает лаком и никелем. Отродясь не видывал такого шикарного грузовика.
"Но почему же он ко мне задним ходом подъезжает? - удивляюсь, ничего не понимаю. - Может, здесь мода такая?"
И вдруг кузов грузовика приходит в движение, наклоняется, блестящий багажник открывается... и на мою бочку вываливается огромная груда мусора. Завалило меня, прижало ко дну, думал, задохнусь.
Минут пять, наверное, вертелся, крутился, раскачивался, кувыркался, пока, наконец, удалось раскачать бочку и она вынырнула на поверхность. Но и тут не лучше, попал я, что называется, из дождя в ливень. Из огромной вмурованной в гранит трубы хлынул на меня поток грязной воды. Чем только она ни разила прокисшим соком, паленым рогом, едкой кислотой, железной трухой. Смрад, как в аду. Поток подхватил мою бочку и вынес на середину реки.
- Был бы я шпионом, - кричал я во все горло и грозил в дырку кулаком, - и на берег не нужно выходить, достаточно полчаса посидеть у воды и собственным носом учуешь, что вы тут на заводах выпускаете и что в речку спускаете.
Но кто ж услышит голос беспомощного путника, заколоченного в бочку? Так мои крики и уплыли вместе с отбросами, не коснувшись ушей ни одного из жителей этого государства. Я плакал от отчаяния и со злости жалел, что моя бочка - не крейсер, а кремневое ружье - не настоящая пушка... С землей сравнял бы я эту столицу государства культурных разгильдяев!
И вдруг, будто услышав мои крики, на горизонте показалось огромное судно. Оно плыло против течения.
- Теперь спасен! - обрадовался я, но преждевременно. Огромное судно прополоскало пропитанные нефтью трюмы и спустило черную жирную грязь прямо в воду. Помощь ко мне не пришла. Вместо этого на бочку налипли вонючие комья и нас понесло в открытое море.
"Теперь всему конец", - подумал я равнодушно, потому что не было больше сил ни возмущаться, ни кричать. Сел, сложил руки и стал ждать конца. Вспомнилась еще бабушкина поговорка: "Узнают осла по ушам, медведя по когтям, а глупца - по глупым делам".
Сам виноват, так мне, дураку, и надо. Ничего, в следующий раз умнее буду. Вот только Чюпкуса жалко. Слов нет, чтобы описать, как он настрадался, пока бежал вдогонку за мной по этим нескончаемым приречным свалкам. Страшно подумать. До того облип искореженным железом и всевозможным хламом, что собаки не распознать. До сих пор не могу понять, как выдержал Чюпкус этот ужасный марафон с тяжеленной грудой мусора и лома!
А у одного большого города случилась вот какая история.
Был хмурый, пасмурный день. Фотограф местной, весьма уважающей себя газеты готовился сделать снимок чемпиона страны по рыбной ловле, которому посчастливилось вытащить из реки на блесну старый грузовик. Но только он примерился щелкнуть затвором, как мимо, бренча железом, во весь дух промчался мой Чюпкус. Повидавший на своем веку немало всяких чудес журналист только кувырк! - и свалился как подкошенный. Пока приходил в чувство, Чюпкуса уже и след простыл. Счастье, что фотоаппарат, когда падал из рук репортера, сам собой щелкнул. Журналист примчался в редакцию и по всем громкоговорителям оповестил:
- Я, сотрудник всеми уважаемой газеты, репортер Пюре иль Каша, будучи в трезвой памяти и твердом уме, клянусь, что сегодня около полудня в окрестностях нашего города видел небывалого страшного зверя, чрезвычайно похожего на пилоспинного стегозавра, вымершего на нашей планете два миллиона лет назад.
По фотографии, которая не совсем удалась по не зависящим от меня причинам, можно установить, что спинной хребет этого чудища лишен трех зубьев, а бронированная чешуя бренчит, как консервные банки. Его щетина закручена на манер штопора, а необычайно длинный хвост заканчивается острым твердым наростом, похожим на топор мясника.
Всех, кто заметит ужасного дракона, просим заснять, зарисовать, описать (можно воспеть в стихах), а материал немедленно выслать нам. Самым отважным и изобретательным обещаем бесплатную подписку на нашу газету по крайней мере в течение ста лет.
Граждане, спешите отличиться и не забудьте, что лучший для трубки чубук выпускает мистер Кук!
Сообщение звучало потешно, но посмеяться не пришлось. Все до единого любители слухов и сплетен в этой стране тотчас же составили два многолюдных отряда добровольцев для поимки Чюпкуса и отправились к реке: одни вниз по течению, другие - вверх. Тяжелое время наступило для бедняги Чюпкуса. Его ловили сетями, капканами, заманивали в ловушки и волчьи ямы, подстерегали с оружием в руках, по нему палили из пушек, с самолетов сыпали соль на хвост. Но Чюпкус был неуловим. Ночью он несся за бочкой, которая уплывала все дальше и дальше, а днем скрывался в прибрежных кустарниках, перепрятывался в зарослях крапивы или прокрадывался окольными тропинками. Может, и по сей день я не узнал бы обо всех мучениях и невзгодах моего пса, если бы течением не прибило к бочке детский кораблик, сделанный из обрывка тамошней газеты. В нем крупным шрифтом было написано:
СТЕГОЗАВР - НЕ ВЫДУМКА!
Это - изобретенная нашими врагами новая машина для шпионажа. Будьте бдительными и готовыми ко всему. Каждого подозрительного типа с жестянками, пилой или топором немедленно доставляйте в ближайший рентгеновский кабинет на предмет просвечивания. Таким образом вы избегнете больших неприятностей.
НАША ЗЕМЛЯ ПОМОЛОДЕЛА НА 2000000 ЛЕТ!
Общество охраны бродячих собак и бездомных кошек организует публичный диспут на тему: "Влияние нашего постыдного прошлого на наше славное будущее".
Во время диспута профессор З.А. Ика докажет доктору фон Тазёру, что страшное чудище не что иное, как оживший стегозавр, сохранившийся в вечной мерзлоте и оттаявший в нашем климате. Доктор фон Тазёр станет уверять профессора З.А. Ику, что невиданное чудище - единственный и последний представитель обитателей иных планет, доставленный на землю с помощью неизвестных аппаратов.
Вход только за плату.
Проходить мимо строго воспрещается.
Действует воздушная почта.
СТЕГОЗАВР НЕ ДОЛЖЕН ЗАСТАТЬ НАС ВРАСПЛОХ!
Писатель Пюре иль Каша и многоуважаемый мистер Кук учреждают акционерное общество по производству скорострельных охотничьих пушек.
Охотники, ваши деньги все равно не пропадут: если не встретите чудище, сможете использовать оружие против любого своего врага или соседа! Быстро, удобно, выгодно!"
НАГРАДА - 1000 ТАЛЕРОВ!
Смельчаку, доставившему отпечаток когтя указательного пальца правой передней ноги чудища, будет выплачена вышеуказанная сумма и присвоено звание почетного обывателя страны.
Жандармский генерал Маршал-и-Ссимус
И чем дальше я читал, тем большая злость разбирала. Нечего сказать, культура! Чего только не выдумали, чего не понаписали! А для моего призыва беречь воду места не нашлось. Только в самом конце газетной страницы маленькими-премаленькими буковками была напечатана заметочка:
БЕЗУМИЕ ИЛИ ПРОВОКАЦИЯ?
Некий иностранец Майк Пупке из старой, доисторической бутылки обращается к нашей славной молодежи с призывом беречь воду.
Какая наглость!
Заниматься очисткой воды в такое время, когда по нашему свободному миру расхаживают всякие недобитые стегозавры, равносильно самоубийству. Ничто нам не грозит, пока мы можем утолять жажду чудесным освежающим напитком мистера Кука "Пей-лей-не-жалей"!
Примечание: вода годится также для поливки улиц.
Обозлился я на такую глупость и хотел было разорвать газету на мелкие клочки, но вовремя одумался, спрятал ее в походный мешок и решил:
"А почему бы и мне не половить рыбку в мутной воде?"
Порылся в кармашках своего рюкзака, отыскал запасную снасть и стал удить через дыру в бочке. Правда, с наживкой дело обстояло хуже. Ну, да и тут выход нашелся. На какую только приманку я ни ловил рыбу, а вот на волчий хвост еще никогда не доводилось. Ну, да в жизни всякое случается. Забросил удочку, жду без особенной надежды. И вдруг - хлюп! поплавок рвануло, я - дёрг! и подсек окуня. Да какого - в противогазе. Честное слово, не вру! Своим глазам не поверил, забросил еще раз. За окунем - ерш, без маски, зато жабры куском марли обмотаны. За ершом пескарь попался, только тот уже безо всего, закаленный. А напоследок щука клюнула. И представьте, ухитрилась натянуть на нос фильтр с густой сеткой. И так с голодухи исхудала, что ребра по чешуе скребут, того и гляди бока проткнут. И пошло-поехало, успевай только вытягивать. Соль, жалко, кончилась, а то бы я на всю жизнь рыбы насолил, не хуже траулера. Тут-то я и взял в толк, почему это волк без всякой снасти, одним только хвостом зимой в проруби пропасть рыбы наловить может. Оказывается, хвост-то у него не простой, чудотворный. Счастье, что об этом, кроме меня, никто не проведал, а то ни одной рыбешки нигде не осталось бы, волчьими хвостами даже в колодцах бы рыбу повыловили.
Но через несколько дней надоело мне мелочиться. Выбрал леску покрепче и решил заняться крупной рыбой. На большой крючок нацепил остатки волчьего хвоста, три раза плюнул, три раза дунул и забросил удочку. Откуда ни возьмись, окунь граммов на пять - хвать! наживку. Я не шелохнулся - и так некуда этой мелочи девать.
Жду, что дальше будет. Вскоре ерш килограммов на пять появился - ам! и заглотнул окунишку.
Ну, думаю, не горячись, Микас, еще погоди.
Обрадовался ерш добыче, кинулся с нею плыть против солнца, а в этот момент на него щука ка-ак налетит. Ну и щука, доложу я вам, килограммов на пятнадцать, даже вода вокруг бурунами пошла, вылитый дракон из подводного царства.
Но у меня выдержки хватает! Не тяну, жду. Знаю, что это еще не конец. Если уж в реке водятся такие щуки, то каковы должны быть сомы?!
И вдруг чувствую: бочка моя - плюх! погружается и снова всплывает. Только - ух! книзу и снова наверх, только - оп! и опять на поверхность, а как выскочит - торпедой несется, вода перед ней раздается. Даже бока у бочки раскалились от сильного трения о воду. А сом и не помышляет снижать скорость. Выскочит из воды, обернется и опять вперед как бешеный устремляется. Тянет мое обиталище со скоростью пятьдесят узлов в час, не меньше. А весу в этом соме пудов пять, если не больше. Мчится бестия, даже Чюпкус на берегу отставать стал и в конце концов совсем с глаз скрылся.
От этой страшной скорости я нечаянно взял да и вздремнул. Не знаю уж, сколько времени проспал, но пробудился от сильного толчка, сомище, видно, рванулся изо всех сил. Выглянул я наружу и вижу - застряла моя бочка между льдинами.
"Ну, затащил меня сомище в Ледовитый океан, а сам с крючка сорвался".
Так оно и было.
Поглядел я на остатки удочки и принялся сома ругать:
- Твое счастье, что ушел, а то бы я с тебя шкуру, как чулок, спустил и соломой набил. За твое чучело любой музей на свете мне мешка денег не пожалел бы, - говорю я, а перед глазами стоят метровые усищи сома, шлепают по воде как весла, все режут воду могучие плавники, как корабельные винты...
Но много ли руганью да мечтами о вознаграждении поможешь, если вокруг от снега белым-бело, если последние разводья льдом затягивает, если солнце третий день висит на том же самом месте и ни чуточки не греет?
"Вот так попал я в переплет", - думаю, и от этих мыслей вроде еще холодней стало.
Ну и ну!
Далеко журавль летает, долго крыльями машет, а мозолей не набивает.
ШКУРЫ БЕЛЫХ МЕДВЕДЕЙ
Как хорошо, что я везучий. Помню, упал как-то раз в колодец. И ничего. Пока падал, воображал, что лечу. Когда вниз головой в холодную воду плюхнулся, показалось - купаюсь. А как вынырнул с рыбой в зубах, померещилось, будто я на рыбалке, только что на берег карабкаться трудновато.
А в другой раз свалился я с дерева, изрядно трахнулся, да вдобавок на спящего ежа. Подскочил выше собственной головы от радости: "Вот счастье так счастье!.. Кабы не еж, прямо в чернику угодил бы, все штаны перепачкал!"
И теперь не стал я печалиться, что в холодные края попал. А что холодные, так уж холодные: двое суток ногами притопывал, прыгал, бегал, руками махал и все никак согреться не мог. Стал думать:
"Как хорошо, как замечательно!.. Что бы я стал делать, если б в африканской пустыне очутился? Там ведь как на сковородке - тощая шкварка от меня осталась бы. А тут как-никак могу еще руками махать и зубами лязгать..."
Когда третий день был на исходе, в морозной белой тиши услышал я странный звук. Удивленный, приложил ухо к льдине, прислушался.
Ничего.
И снова прозвенело что-то, как бубенцы на коне, и смолкло. Вокруг бело и тихо. Так бело и так тихо, что, кажется, и снег, и лед, и иней не от стужи, а от этой мертвой тишины застыли-замерли. Холод лютый, глаза иголками колет. Зажмурился я и сквозь сомкнутые ресницы вижу - Чюпкус вдали бежит. Елки сосновые, радость какая! Это от него звон идет - до того весь облип гвоздями, железками, жестянками, пробками от старых бутылок, на спине торчит и поет на разные голоса пила острозубая, та, что в лесу дровосек забыл, а Чюпкус мимоходом примагнитил.
- Песик ты мой, спаситель дорогой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17