Стало ясно: Дик, оказывается, не такой уж растяпа. Он кое в чем разбирается не хуже других. Хитрить больше не стоило.
- А ведь верно! - закричал Майк. - Ведь действительно так! Ведь в "Есть повесить на рее!" пираты из таких бутылок пили! Помнишь, Роберт Кид здорово открывал их: стукнет ножом по горлышку - и готово... Фу, черт! Вон и у этой верх отбит! Значит, точно: можешь мне поверить, Дик, - бутылка пиратская. Голову против пуговицы ставлю, что пиратская!..
Предложение было рискованное. Стоило Дику сказать: "Согласен, давай на пари..." - и Майк запросто проиграл бы свою рыжую голову. Но Дик отказался от верного выигрыша. Он только посмотрел в сторону, где за мусорным ведром валялся синий стеклянный осколок, слегка покраснел и промолчал.
Зато Бронза забросал его вопросами: как попала к нему редкая бутылка, у кого он ее достал, много ли отдал, собирается ли уступить?
- Ты обменяешь ее, Дик? - спросил Бронза.
- Смотря что дадут.
- Ну, ребята за такую вещь что хочешь дадут. Только тебя ведь в два счета обжулят. Лучше без меня не меняйся... - Майк решительно взял бутылку в руки: Пошли на пустырь, посмотрим, что ребята скажут.
Дик поднялся вслед за Бронзой, но вспомнил: он хотел заколотить крысиную нору. Да и Бетси оставить одну нельзя.
- Не могу, - твердо сказал он. - У меня дело дома.
- Дело? Какое?
- С крысами надо покончить. Пока я у вас сидел, они чуть Бетси не искусали. Хорошо, ма пришла...
- Вот черти! - обругал крыс Бронза. - От них нигде покоя нет.
ПОРОШОК ИЗ БРИЛЛИАНТОВ, ПОРОШОК ИЗ СТЕКЛА
Порассуждали еще о крысах. Дик рассказал о сложной, сделанной как лабиринт крысоловке, которую видел в аптеке, и о том, что против крыс можно применить стекло. Осколки стекла в отверстие норы - лучшее средство. Дерево крысы прогрызут, камень подточат, а со стеклом ничего не сделают - стекло даже их зубам не взять. Вот он и собрался забить осколками крысиный ход в комнате.
- Не поможет, - авторитетно сказал Майк. - Ты один ход забьешь - они другой прогрызут.
- Я и другой забью, - ответил Дик.
- Третий прогрызут.
- А я третий забью.
- Ну и что? Кончится тем, что весь пол изгрызут. Еще вниз провалитесь...
О такой возможности Дик не подумал. Майк, пожалуй, прав. Выходит, стеклянные осколки могут и не избавить от крыс. Как же быть?
Бронза знал, как быть. Планы и затеи роились в его рыжей голове, словно мухи в банке из-под варенья.
- Слушай, Дик, - сказал он: - я тебе что-то скажу, но ты дай слово, что будешь молчать. На этом разбогатеть можно.
- Попасть мне под мебельный! - поклялся Дик.
Мальчишки с 12-й Нижней считали эту клятву серьезной. В ходу была и другая клятва - "Попасть мне под легковую!" Но та для настоящих дел не годилась. Ведь легковая машина не обязательно задавит, а из-под громадных, как дом, грузовиков, перевозящих мебель, дорога на тот свет наверняка обеспечена. Так что нарушать такую клятву не стоило: себе дороже.
- Понимаешь, - продолжал Бронза, - есть замечательное средство против крыс. Мне о нем один мальчик рассказал, когда мы еще на Шестьдесят второй улице жили. Он датчанин. Он говорил, что у них в Дании все так делают. Понимаешь, берут гипс, смешивают с мукой и кулечки рассовывают по норам. Крысам мука нравится - они ее едят. Зато потом, как попьют воды, каменеют.
- Каменеют? - удивился Дик.
- Я знал, что не поймешь, это никто сразу не понимает, - торжествовал Майк. - С гипсом, если его смешать с водой, что делается? Он в камень превращается, верно? Вот крысы внутри и каменеют... Сразу дохнут. Здорово, да?
- Здорово, - согласился Дик. - Они молодцы, датчане! И ты думаешь, что на этом разбогатеть можно?
- Не на этом, а на другом. Я только что другое средство придумал, оно еще лучше, чем гипс.
- Только что?
- Ага, сейчас. Пока ты о стекле рассказывал, я придумал. Понимаешь, гипс, конечно, - вещь хорошая, но его покупать надо, а я придумал без гипса обойтись. Нужно взять стекло, растолочь и смешать с мукой. Крысы станут есть смесь и подыхать. Они от стеклянного порошка будут дохнуть. Он им все внутренности порежет.
- С чего ты взял? - с сомнением спросил Дик. Ему не очень верилось, что стеклянный порошок может быть смертелен для крыс.
Но Бронза убедил. Оказывается, Майку попался комикс, где рассказывалось про двух укротителей. У одного был замечательный ученый лев, а у другого не было. Одного публика ходила смотреть, а другого - нет. И тогда тот, другой, растолок бриллиант и подсыпал порошок в воду, которую дали льву. Лев в тот же вечер подох на арене, когда укротитель показывал с ним разные номера.
- Так ты, значит, не сам средство придумал, это в комиксе было? - уличил Дик приятеля.
- Ничего не в комиксе! - обиделся Бронза. - Тот укротитель бриллианты толок, а я бриллианты толочь не собираюсь. Я стеклянный порошок с мукой придумал смешивать. Скажешь, крысы не подохнут? Обязательно подохнут. Если для львов нужны бриллианты, то для крыс стекло вполне сойдет. Это, брат, средство большими долларами пахнет. Мы станем толочь стекло, смешивать его с мукой и рассыпать в пакетики. Крысы в домах у всех есть? Есть. Средство от них всем нужно? Нужно. Вот мы и будем продавать. В аптеке крысиный яд дорого стоит, а наш порошок будет дешевый. Мы по пять центов за пакетик будем брать. Знаешь, сколько денег выручим? Если сто пакетиков за день продать, то это будет... это будет...
Бронза запнулся. Дик пришел ему на помощь, В счете он всегда был сильнее Майка.
- Пять долларов будет, - подсказал он.
- Вот видишь, - сказал Бронза, - пять долларов, шутка ли! Куда лучше, чем с газетами бегать. Наберем на свалке битых бутылок и начнем толочь. А муку дома возьмем. Из муки и клей делать будем - пакетики клеить. Мы такое дело развернем!..
Бронза разгорячился не на шутку. Он уже видел в своем воображении огромный рекламный плакат на Бродвее. Огненные буквы рекламы нестерпимо сверкают, они внушают тысячам людей: "Грин и Гордон - победители крыс! Покупайте порошок Грина и Гордона!"
Свою фамилию на плакате Майк ставил впереди. Это было только справедливо.
Второму компаньону фирмы "Грин и Гордон" затея Майка понравилась. "Ну, пусть Бронза преувеличивает, - думал Дик, - пусть они за день продадут не сто, а всего двадцать пакетиков. Что ж, тоже неплохо. Получится по полдоллара выручки на брата. И ведь это каждый день. А экстренные выпуски газет, которыми они занимаются, бывают не всегда. Нет,
Майк определенно молодец. Голова у него работает..."
Компаньоны решили действовать без промедления. Майк побежал домой потихоньку от матери отсыпать муки из мешочка на полке и прихватить две имеющиеся у него битые бутылки, а Дик... Дик сказал, что у него тоже есть битое стекло, которое можно пустить в дело. Он имел в виду горлышко синей посудины, но не хотел показывать его Бронзе. Компаньон-то он компаньон, но знать, как пиратская бутылка стала пиратской, ему не следует.
Вот почему с уходом Майка Дик заторопился. Он хотел во что бы то ни стало превратить стеклянное горлышко в стеклянный порошок до того, как вернется Бронза.
Спешка обошлась ему дорого.
Глава седьмая. "БОЖЕ МОЙ, БОЖЕ МОЙ, ЧТО ОН С СОБОЙ СДЕЛАЛ!"
Тяжелая чугунная ступка, которой, по словам мамы, пользовалась еще бабушка, стояла за плитой. Дик с трудом поднял ее, поставил на пол, достал бутылочное горлышко, взял пестик. Задача казалась простой: надо бросить осколок в ступку и толочь, пока стекло не превратится в порошок.
Чтобы не очень стучать в комнате, Дик подложил под ступку половую тряпку. После этого он примерился и ударил пестиком по стеклянному горлышку. Круглое литое стекло выскользнуло и, высоко подскочив, снова упало в ступку.
Так не выйдет - осколок нужно придерживать, чтобы не скользил.
Зажав край круглой стекляшки левой рукой, Дик правой стукнул пестиком изо всех сил. Синее стекло хрустнуло. Матовые лучи трещин побежали по блестящей поверхности. Осколки, как искры бенгальского огня, метнулись вверх.
Дик зажмурил глаза, но поздно. Острая боль полоснула, пронизала насквозь.
- М-м-м-м! - застонал Дик, стоя на коленках и упираясь локтями в пол. Он был терпеливый мальчик, он не хотел плакать, не хотел кричать, но удержаться не мог. - М-м-м-м! - стонал он. Слезы так и лились из левого глаза. А правый был закрыт. И в нем что-то горело, словно раскаленный гвоздь застрял подо лбом. - М-м-м-м, больно!.. Ох, как больно!..
Дик не слышал шагов матери по лестнице, не слышал, как открылась дверь. Слезы все сильнее лились из левого глаза. Правый же по-прежнему не открывался. И хоть глаз был закрыт, но не темнота, а ослепительно белый свет пылал под веками. Он накалялся все сильнее, все нестерпимее.
Материнское сердце не обманешь. Хотя лицо Дика было повернуто к стене, и пестик лежал рядом, и куски стекла весело сверкали синими алмазами, и все говорило о том, что Дик, как всегда, не то что-то мастерит, не то что-то ломает, мать кинулась к нему. По его спине, по затылку, по всей странно скорчившейся на полу фигуре она почувствовала: с Диком плохо.
Мать наклонилась над мальчиком:
- Дик!
Дик не слышал: он весь ушел в свою боль.
- Дик!.. - Мать оторвала ладони мальчика от лица, увидела плотно зажатый глаз, из которого проступала кровь, и побледнела от ужаса.
- Боже мой, боже мой, что он с собой сделал! - вскрикнула она.
От горя мать была сама не своя, но делала что нужно: подбежала к комоду, выдвинула ящик, достала чистую тряпочку, смочила в холодной воде, приложила к глазу.
Это было приятно - холодный влажный комочек ткани на больном месте. Боль немножко утихла, белый свет, пылавший под черепом, стал тускнеть. Дик застонал, прерывисто вздохнул. И по стону и по вздоху чувствовалось: он приходит в себя. Правый глаз не открывался, а левым, залитым слезами, Дик взглянул на мать:
- Это ты, ма? А Майк еще не вернулся?
- Майк? Опять Майк! Всюду Майк! - рассердилась мать. - Я всегда говорила тебе: держись подальше от этого рыжего беса! Пусть только покажется мне! Что он с тобой сделал, Дик?
- Это я сам. ма. Хотел растолочь стекло в ступке, и осколок попал в глаз.
- Осколок?.. - Ноги у матери затряслись, она присела на стул. - Ты говоришь, тебе стекло в глаз попало? Это хуже, чем я думала. Это плохо может кончиться. Тут всякая минута дорога...
Мать лихорадочно засуетилась: кинулась к вешалке, схватила куртку, стала натягивать ее на Дика.
Дик покорно поворачивался под ее руками то в одну, то в другую сторону. Испуг матери передался ему. Если она так волнуется, значит, с глазом плохо. Может, его уже нет?
Пощупал пальцем мокрую тряпочку. Нет, глаз как будто на месте. Это приободрило. Даже боль словно ослабла и в голове прояснилось.
Зато стала беспокоить другая мысль: мать грозит разделаться с Майком, Бронзе может здорово нагореть, если он попадется ей под горячую руку. А он ведь с минуты на минуту должен вернуться.
Только Дик подумал о Майке, как тот прогремел подкованными каблуками по лестнице, пнул ногой дверь и влетел в комнату. Под мышками у него торчали две грязные бутылки, в руках был кулечек с мукой. Как доставал ее Бронза дома, неизвестно, но, судя по тому, что огненные волосы первого компаньона фирмы "Грин и Гордон" казались седыми, старался он в интересах общего дела на совесть.
Майк еще не отдышался от скачки по лестнице через три ступени, а уже понял, что у Гордонов произошло что-то неладное. Своими быстрыми глазами он мигом охватил комнату: несчастного, бледного приятеля с завязанным глазом, валяющуюся на полу ступку, откатившийся в сторону чугунный пестик, рассыпанные вокруг осколки темного стекла и в центре всего - расстроенную, хмурую мать Дика, лицо которой не предвещало ничего хорошего.
За словом в карман Бронза не лез. Решив, что самое главное сейчас рассеять гнев миссис Гордон, - он тут же сообразил, как вести себя.
- А крыса, Дик? Неужели улизнула? - спросил Майк с деланным недовольством.
- Какая крыса? При чем здесь крыса? - удивилась мать и подступила ближе к Майку.
Бронза знал горячий характер матери Дика и на всякий случай отступил внутрь комнаты.
- У вас огромная крыса водится, миссис Гордон, - затараторил он. - Очень нахальная! Это она, должно быть, к вашей Бетси утром подбиралась. А сейчас, когда мы с Диком сидели совсем тихо, она опять вылезла из норы - и к кровати Бетси. Но мы задали ей!.. Чуть-чуть не прикончили. Только она все же успела под пол юркнуть. И мы с Диком решили, что нужно забить нору стеклом. Стеклом лучше всего. Я вот за бутылками побежал...
Услышав об опасности, угрожавшей Бетси, и о войне мальчиков с крысой, мать смягчилась:
- Вот видишь, Майк, видишь, что произошло, пока ты бегал за своими бутылками? Прихожу, смотрю - Дик на полу без чувств, вокруг осколки, глаз в крови... Я чуть в обморок не упала... Он засадил себе стекло в глаз! Представляешь? Он натворил такое, что я не знаю, чем все это кончится. Во всяком случае. надо бежать к врачу. Но как с Бетси быть? Оставить ее одну боязно, взять с собой - тяжело. Может. Майк, посидишь с Бетси, а? - В голосе матери послышалась просьба. - Ты ведь сделаешь это для меня, а?
- Конечно, посижу. Сколько надо - столько посижу, - охотно согласился Бронза и обратился к Дику: - А как это тебя угораздило глаз под осколок подставить?
Но мать помешала приятелям.
- Потом, потом поговорите, - заторопилась она. - Сейчас не до этого.
Она взяла Дика за руку и пошла к дверям.
Глава восьмая. У ВЕСЕЛОГО ДОКТОРА.
ШУТКИ ТОЛСТЯКА
- К кому пойдем, ма? - спросил Дик, когда вышли на улицу.
- К кому? К Паркеру, конечно. Он знает нас, он в долг лечить не откажется.
Паркера Дик помнил. Этот веселый толстый доктор лечил отца, когда тот в прошлом году обварил себя на фабрике кипящим составом для подкраски мехов. Отец долго болел, и Дик тогда понял, какая это беда для семьи, когда кто-нибудь болеет. Мать все надеялась отдать его в школу, но с того дня, как отца, обвязанного, привезли с фабрики, об учении Дика разговоров в доме больше не было. Зато пришлось матери примириться с тем, что Дик стал продавать газеты.
Дик еле поспевал за матерью. Они шли по своей 12-й Нижней. С двух сторон улицы тянулись мрачные, ветхие, черные от копоти дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25