- Обойдемся, - сказал Майк. - Два человека больше, два меньше - подумаешь, разница! Продадим каждый еще десяток - полтора газет, вот и выйдет так на так.
Собраться договорились завтра под вечер, здесь же, на пустыре.
Глава семнадцатая. ВЕРБЛЮД С ТРЕМЯ КРЕСТАМИ.
ПОЛЕЗНЫЕ НОВОСТИ ОПЛАЧИВАЮТСЯ ЧИСТОГАНОМ
Фрэнк Белый откололся от ребят. Он не очень задумывался, хорошо это или плохо, правильно или неправильно. Он понимал одно: мистер Фридгол обещал пристроить его к постоянному стенду. Тогда, что ни день, он будет зарабатывать доллар, а то полтора. Шесть - восемь долларов в неделю не шутка! Значит, нужно, чтобы мистер Фридгол был доволен им, нужно почаще ему напоминать о себе. Чем чаще, тем лучше.
Похоже было, что повод показаться на глаза мистеру Фридголу сейчас появился. Фрэнк отправился в типографию "Трибуны". Там представителя треста не оказалось. Уходить ни с чем Белый не хотел; пошел к конторщику типографии.
- Вы не знаете, мистер, - спросил он, - где мне найти мистера Фридгола?
Конторщик знал: в газетном тресте. Он и адрес дал. Трест размещался в громадном доме на шестнадцатом этаже. Длинный коридор - и комнаты, комнаты, комнаты... Долго мыкался Белый по этажу, пока не нашел того, кого искал.
Мистер Фридгол сидел в большом зале за маленьким столиком, зажатым многими другими маленькими столиками, и что-то подсчитывал на арифмометре.
Когда Фрэнк вырос перед ним, он не сразу оторвался от работы. Минуты две аппарат в его руках продолжал трещать, потом желтое морщинистое лицо мистера Фридгола повернулось к Фрэнку; глаза из-под очков с серпообразно вырезанными стеклышками взглянули вопросительно и строго.
Белый поздоровался. Фридгол не ответил.
- Мистер Фридгол... - начал Фрэнк, переминаясь с ноги на ногу. - Мистер Фридгол, я знаете зачем пришел? Я из-за "Голоса рабочего" пришел... Насчет стенда... Ведь вы "Голос" в продажу не берете, верно?
- Ну, не берем.
- Вот и я знаю, что не берете. Я насчет стендов все знаю. "Голос" - не такая газета, чтобы ею торговать. Я ребятам об этом говорил, а они ни в какую... Они говорят, что раз завтра экстренных выпусков нет, то можно и с "Голосом рабочего" побегать. Это чтобы деньги для Дика Гордона собрать мальчик такой с нашего двора...
Мистер Фридгол поправил очки на носу и велел Белому не молоть языком, а говорить толком. Сбиваясь и не очень связно Белый рассказал о том, что слышал на пустыре, о чем договорились ребята. Фридгол этим не удовольствовался. Он стал донимать Фрэнка вопросами. Фрэнк отвечал как мог. Когда отвечать уже было нечего, Фридгол велел Белому сидеть и ждать, а сам пошел с докладом к заведующему отделом.
Фридгол никак не думал, что новость, принесенная белесым парнишкой с кроличьими глазами, вызовет у начальства такой интерес. Он и представить себе не мог, что о ней тут же будет сообщено самому директору треста. А заведующий отделом поступил именно так. Выслушав Фридгола, он, не откладывая, соединился с директором. Разговор между ними происходил по аппарату, напоминающему радиоприемник.
Заведующий подвинул его к себе, щелкнул рычажком.
- Шеф, - сказал он в полированную коробку, - есть интересные сведения: "Голос рабочего" начинает давать экстренные выпуски. Первый выходит завтра.
В репродукторе кто-то с хрипом задышал, потом раздался старческий кашель и зазвучали слова:
- Это действительно интересно. Как они собираются распространять свой экстренный? Откуда у них газетчики?
Заведующий коротко рассказал все, что услышал от Фридгола. Директор не прерывал, он только хрипел в микрофон. Когда заведующий кончил, директорский голос снова зазвучал.
- Ну, это несерьезно, - говорил репродуктор. - Несчастный случай... мальчишка... глаз... Подумаешь, сенсация! Никто на их экстренный выпуск не обратит внимания. Они на этом прогорят, Дженкинс. Но это не значит, что мы должны сидеть сложа руки. Нужно принять меры. Вовсе не к чему приучать газетчиков обслуживать "Голос рабочего". Ваше мнение, Дженкинс?
- Безусловно, шеф, - согласился заведующий. - Вот только связаться с мальчишками трудно. Вольные птицы, знаете ли, - слетаются, когда корм есть. А завтра экстренных выпусков не предвидится - "Трибуна" ничего не дает. Значит, и мальчишек не будет. Я даже не знаю, что можно сделать...
В репродукторе заклокотало:
- Что значит - не знаете? Что значит - не знаете, Дженкинс? Откуда такая беспомощность? Почему, такая вялость? Мальчишек нужно собрать - и никаких разговоров! "Голос рабочего" не должен завтра иметь ни одного газетчика, слышите?
- Да, шеф. Но я, право, не знаю... Был бы завтра у "Трибуны" экстренный выпуск, другое дело. А так...
- Ох, Дженкинс, Дженкинс, вам еще, видно, многому учиться надо! - укорил репродуктор управляющего. - С ребятами не суметь справиться... Позор! Форменный позор!.. Вам слышно меня, Дженкинс? - Да, шеф.
- Так вот, сделайте так: через парня, который явился к вам, передайте газетчикам, что завтра "Трибуна" даст экстренный. Пусть придут в типографию.
- Значит, завтра у "Трибуны" будет экстренный?
- Фу, я устал от вашей непонятливости, Дженкинс! Какой там экстренный! При чем здесь экстренный! Просто вы соберете газетчиков и задержите до ночи. А потом скажете, что экстренный выпуск отменен, что они могут идти домой. Вот и всё. Интересно, что сможет сделать "Голос рабочего" без газетчиков? Их выпуск прокиснет, как молоко.
Дженкинс хохотнул в аппарат:
- Великолепная идея, шеф! Ничего лучшего не придумать.
- Хм, то-то, - удовлетворенно хмыкнул репродуктор и замолчал. Рычажок снова щелкнул. Заведующий повернулся к Фридголу:
- Вы слышали, Фридгол?
- Да, сэр.
- Вам все ясно, Фридгол?
- Да, сэр.
- Тогда действуйте. Завтра все газетчики должны быть в типографии "Трибуны". И вы сами - тоже. Будете ждать с ними экстренного выпуска до второго пришествия. Понятно?
- Вполне, сэр.
- Идите... Впрочем, вот еще что: выдайте вашему доносчику полдоллара. Выдачу поставите в счет.
Фридгол вернулся к маленькому столику в большом зале. Фрэнк Белый терпеливо ждал. Узнав, что завтра будет экстренный выпуск "Трибуны", что всем мальчикам надо прийти, что мистер Фридгол им доволен и не только доволен, но даже дарит пятьдесят центов. Белый растянул в улыбке рот до ушей.
Удачно получилось! Не зря потратил он время сегодня.
Домой Фрэнк возвращался в отличнейшем настроении. Он уже видел себя возле постоянного газетного стенда, он уже слышал, как шелестят в его кармане долларовые бумажки. Да, мистер Фридгол увидит, на что он способен! Мистер Фридгол правильно считает, что он парень с будущим. Ого-го! Он так себя покажет, только держись...
Долго ждать, пока успех в жизни обернется чем-нибудь вкусным, не имело смысла. Белый хотел вкусного сейчас. Деньги были. Пятьдесят центов - капитал! На них можно развернуться вовсю. Чего же церемониться? Кутить так кутить!
Фрэнк шел по длинной Бауэри-стрит, освещенной рекламами кабаков, кинотеатров, тиров, панорам. На каждом шагу здесь стояли тележки с бананами, апельсинами, мороженым, жареными каштанами; на каждом шагу торчали автоматы с пепси-кола, с кока-кола, с чуинггамом, с поджаренными земляными орешками. Уж где-где, а на Бауэри-стрит можно было получить все сто двадцать четыре удовольствия.
Белый начал с того, что купил два чуть подгнивших банана за цент и таким образом разменял свои полдоллара. Дальше дело пошло быстрее. Съев бананы, он подошел к автомату и выпил бутылочку кока-кола. Напиток отдавал лакричным корнем, имбирем и еще чем-то аптечным, но освежал; даже слегка будто ударил в голову.
Потом наступила очередь засахаренных земляных орешков, потом во рту стало прохладно от мятного вкуса чуинггама. Но все это было не то, не то... Все это для малых детей, а ему, Белому, уже четырнадцать лет, он на два - три года старше Майка Грина, Дика Гордона, Чеза Николса, Фрэнка Темного и прочих молокососов, он знает, что на свете есть вещи почище орешков и бананов.
Вон там, например, на углу бар. На окне нарисованы громадная пивная кружка с переливающейся через край пеной и громадное блюдо с жареным гусем, в боку которого торчит исполинская вилка. Надпись завитушками извещает: кружка пива стоит десять центов, а закуска бесплатная.
Почему бы не зайти? Что он, маленький, что ли, что у него - денег нет?
ЗАКУСКА БЕСПЛАТНО
Фрэнк Белый помедлил перед входом в бар и вошел. Чувствовал он себя не очень уверенно, но делал вид, будто ему все нипочем.
В нос ударил запах прокисшего пива. За табачным дымом не сразу можно было разглядеть стойку с пирамидами бокалов на цинковых подносах и бармена в белой куртке, орудовавшего у крана. Посетители отходили от него с полными кружками в руках, садились за длинные столы, каждый поближе к приглянувшемуся блюду. О бесплатных жареных гусях здесь, конечно, и речи быть не могло. Стояло что подешевле и что могло вызвать жажду, сманить на новую кружку пива: картофельный салат с чем-то острым, квашеная капуста с маслинами, соленые огурцы, подсоленные сухарики. Всего этого можно было есть сколько угодно, а хлеб - нет. За тем, чтобы на хлеб не очень налегали, присматривал помощник бармена. Достаточно было кому-нибудь раз-другой потянуться за хлебом, как рослый малый в белой куртке подходил и, ни слова не говоря, переставлял хлебницу на другой конец стола.
Он и от Белого отодвинул хлеб, после того как тот, взяв у стойки кружку пива, подсел к закускам. Но Фрэнк не растерялся. Воровато оглянувшись, Белый стянул большой ломоть с соседнего стола и принялся за салат. Народу в зале было не очень много, подростков вроде Фрэнка не было совсем, но на него никто не обращал внимания.
Пиво придало Белому смелости. Он огляделся вокруг. Между входом и стойкой стояли две машины: радиола-автомат и лотерея-автомат. Радиола работала без хитрости: нужно было выбрать пластинку по душе, опустить в щель монету - и она играла несколько минут.
А машинная лотерея деньги выуживала куда с большей сложностью. Она позволяла каждому испытать свое счастье. Сто человек могли опустить в щель, пятицентовики и взамен не получить ничего. Но вот подходил сто первый, или сто десятый, или неизвестно еще какой по числу - и вдруг автомат срабатывал, из его нутра горохом высыпалась целая куча монет. В таких случаях пять центов оборачивались для счастливца полутора - двумя долларами.
Белый уставился на автоматы: послушать музыку, что ли? Но что толку в музыке? Музыка - ерунда! А вот счастье испытать стоит. Он везучий. Ему может повезти.
Ноги были как ватные. Фрэнк подошел к лотерее. Перед автоматом стоял кто-то, судя по кожаной куртке - шофер такси, и раз за разом опускал в щель монеты. После каждой монеты он нажимал кнопку, но автомат только издавал мелодичный звон, а выдавать выигрыш не думал.
Истратив семь или восемь никелей, шофер чертыхнулся и отошел. Наступила очередь Белого. Он полез в карман, достал пять центов, сунул в отверстие машины, нажал кнопку. Дзинь! - отозвался звоночек. И все. Монета пропала. Хмель давал себя знать. В кармане оставался последний никель. В другие время Белый ни за что не расстался бы с ним, а тут взял и рискнул. Ему сейчас было все нипочем.
Снова опустил он монету в щелку, снова нажал кнопку. Что такое? Почему нет звонка? Нажал снова и... оторопел, растерялся, испугался: автомат щелкнул, в выемке корпуса отскочила планка, и по ней, как по горке, быстро-быстро заскользили пятицентовики. Крохотный четырехугольный подносик под планкой мигом наполнился.
Белый, будто опять собрался стащить хлеб, воровато оглянулся. Бармен смотрит на него, бармен видит кучку монет на подносике. Неужели отнимет?
Так и есть. Белая куртка двинулась в сторону Фрэнка. Фрэнк стоял, опустив длинные обезьяньи руки; кожа на голове под бесцветными волосами покраснела от волнения. Хоть бы спасти свои две монеты, думал он. Но спасать ничего не надо было: бармен ничего не собирался у него отнимать. Подойдя к краю стойки, он добродушно сказал Белому:
- Удачно, парень, э? Верных два доллара отхватил. Можешь рассказать ребятам, как у нас дело поставлено. Пусть тоже приходят, пусть ловят шанс. Сам видишь: у нас мошенничества нет, у нас всё по-честному. - Бармен перекинул салфетку с плеча на плечо. - Может, с выигрыша пива хочешь? Налить?
Белый перевел дух, сгреб с подносика монеты, отдал десять центов за пиво и вернулся к столу. Вот это поймал шанс! Вот это повезло!.. Он был как в угаре. точно газа из плитки наглотался. Перед глазами стоял туман. Он даже не сразу разобрал, что сидит не за тем столом, за которым сидел раньше. Здесь почему-то закусок не было - одни подсоленные сухарики в фаянсовой миске. Поэтому, должно быть, никто и не садился сюда. Только какой-то парень лет семнадцати, в хорошем костюме, в сорочке с нарисованными ковбоями, в цветастом галстуке, лениво развалясь на стуле рядом с Фрэнком, прищуренными глазами смотрел на него.
ФАСОНИСТЫЙ ПАРЕНЬ
Фрэнк отхлебнул из кружки, потянулся за сухариками. Парень придвинул к нему миску, придвинулся сам.
- Бери, бери, дохляк, тебе бы еще молочка к сухарикам, - сказал он.
Белый хотел обидеться, но побоялся: парень - фасонистый, рослый, нахальный, с таким лучше не связываться, лучше промолчать.
Так и сделал. Но парень сам, оказывается, не очень задирался. Бросив в рот горсть сухарей, он заработал челюстями-камнедробилками.
Фрэнк с уважением смотрел на своего собеседника. Тот, перемалывая сухари и потягивая из высокого бокала с толстым дном какое-то особенное темное пиво, стал расспрашивать Белого: с какой он улицы, с какой компанией водится, что делает?
Своей 12-й Нижней Фрэнк не стыдится: улица как улица, это не Гарлем, где живут негры. Насчет же компании Фрэнк вопрос замял. Компанией своей он похвастать не мог: малыши, молокососы, футбол гоняют... А вот с работой у него дело обстоит неплохо, тут можно было пустить пыль в глаза. Он рассказал о мистере Фридголе, о том, что мистер Фридгол считает его человеком с будущим, что мистер Фридгол совсем скоро даст ему постоянный газетный стенд, и тогда он, Фрэнк, будет зарабатывать по шести, а то и по-восьми долларов в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25