Камешек исчез как раз после того, как мама сделала генеральную уборку, а так как после уборки бесследно исчезало много ценных вещей, то Митя уже не надеялся увидеть его снова. Митя взял камешек в руки.
- Интересно, как он мог здесь оказаться? - удивился он.
- Как, как, - пожал плечами Авося. - Как вообще здесь оказываются драгоценные камни. Митя сунул свой камешек в карман. Это было по-честному. Он ведь сам потерял его и сам нашел.
- Говорил маме, что он драгоценный, - покачал он головой, - но она даже слушать не хочет. Нет, камней маме лучше не дарить.
- Почему? - спросил Авося.
- Вообще-то мама у меня очень умная, - начал Митя издалека, - и она знает почти все на свете. Но только... только, по-моему, она не оченьто хорошо разбирается в камнях. Ей больше нравятся маленькие камушки.
- Это потому, что у нее больших не было, - сказал Авося. - А ты ей подари большой камень.
- Уже дарил, - махнул рукой Митя. - Ты просто мою маму не знаешь. Опять, скажет, хламу натащил. Лучше уж давай поищем что-нибудь другое.
- Поищем, поищем, - проворчал Авося. - А чего тут искать?
И вдруг он хлопнул себя по лбу, как будто вспомнил что-то важное, и сказал:
- Точно. Надо поискать. Как же это я сразу не догадался?
Ничего не объясняя, он принялся за поиски. Авося шарил руками по полу, ползал на четвереньках, заглядывая во все углы. Митя немного понаблюдал за ним, а потом спросил:
- А что ты ищешь?
- Шапку-невидимку, - сказал Авося.
- Ту, которую надевают на голову, чтобы стать невидимым? - оживился Митя.
- Почему невидимым?
- Как почему? Во всех сказках так говорится.
- Мало ли чего в сказках понапридумывают? - сказал Авося. - Сколько раз тебе объяснять: тут не сказка. В Шутландии все настоящее. И шапка-невидимка тоже. Вы ее где-нибудь видите?
- Нет, - сказал Митя.
- Очень надо... - фыркнул Мефодий.
- То-то же. На то она и невидимка, чтобы ее нигде не было видно, объяснил Авося.
- А-а-а, понятно, - сказал Митя. - У меня шапка тоже бывает невидимкой. У меня и варежки бывают невидимками. Их только мама умеет увидеть. Она говорит, это оттого, что у меня вещи своего места не знают.
- Они у тебя никогда своего места знать на будут, - проворчал Мефодий.
- Это еще почему? - обиделся Митя. Одно дело, когда мама ругала его за беспорядок, и совсем другое, если об этом говорит хоть и настоящий, но все же плюшевый львенок.
- Почему, почему, - сказал Мефодий. - Как же они могут что-то знать, если у них ума нету! - Львенок выразительно постучал себя по лбу.
- Значит, у тебя безумные варежки? Наверное, это очень интересно. Ну и везет же тебе! - с завистью сказал Авося.
- Везет, да не очень. Мама ведь не понимает, что варежки безумные, вот и ругает меня за беспорядок, - вздохнул Митя.
- Ничего, поищет день-другой шапку-невидимку, сразу поймет, - успокоил Митю Авося. - Только бы нам самим ее найти. До сих пор мне это еще ни разу не удавалось.
- Как? Значит, ты даже не знаешь, тут она или нет?
- Как же я могу это знать, если я ее тут не видел? - развел руками Авося.
- А где ты ее видел?
- Нигде. Какой ты непонятливый. Я же тебе целый час толкую, что на то она и невидимка, чтобы ее не видеть. Вот ты знаешь хотя бы одного человека, который бы видел шапку-невидимку?
- Нет.
- И я нет.
- Так, может быть, ее тут вообще нету, - предположил Мефодий.
- Может быть, и так, - вздохнул Авося.
- Зачем же тогда ее здесь искать? - спросил Митя.
- А вдруг она все-таки тут есть?
- Нет уж, лучше не надо мне никакой шапки-невидимки, - сказал Митя.
- Почему?
- Даже если я ее подарю маме, она ведь все равно ее не увидит. А я ей хочу принести чтонибудь такое, на что можно было бы посмотреть.
- Ну, так бы сразу и сказал. Если надо смотреть, то лучше всего подарить волшебное зеркальце.
На этот раз Авося искал совсем не долго. Он вытащил откуда-то из коробки маленькое зеркальце с ручкой, рукавом протер его от пыли и протянул Мите.
- Самый лучший подарок для мамы. Единственное в мире волшебное зеркало.
- А почему волшебное?
- Так оно же правду говорит! - сказал Авося. Мефодий беспокойно заерзал. Он давно уже хотел посмотреть на себя в правдивое зеркало и узнать, каков он теперь, когда стал настоящим.
- Ну-ка, дай мне взглянуть, - он повернул к себе зеркальце.
Глянув в зеркальце, Мефодий увидел не то, что ожидал, а совсем другое. Нельзя сказать, чтобы это совсем другое ему понравилось.
- Как, и это тоже смеховое зеркало?! - возмутился он. - А еще говорил, что оно правдивое.
- Конечно, правдивое, - стоял на своем Авося.
- А чего же тогда я тут получаюсь такой маленький?
- Это потому, что зеркальце тоже маленькое. Большой бы ты в нем не уместился. Вот смотри! - Авося придвинул зеркало к львенку вплотную. Теперь там отражался только нос Мефодия. Убедившись, что в зеркало он не умещается, Мефодий успокоился и, покосившись на зеркальце, примирительно сказал:
- А я уж думал, что это зеркало тоже смеховое, как у Митиной мамы. А почему оно молчит?
- Для того чтобы оно заговорило, надо сказать заклинание, - пояснил Авося.
- Какое? - хором спросили Митя и Мефодий.
- Такое, которое не каждый знает, - важно ответил Авося.
- А ты знаешь? - спросил Митя.
- Конечно! Я знаю все!
- Тогда говори свое заклинание поскорее. - Мефодию не терпелось услышать, как зеркальце разговаривает.
Авося наморщил лоб, на мгновение задумался, а потом, хитро прищурившись, сказал:
- Я его так долго знал, что даже забыл. Видя, что Митю его слова очень огорчили, Авося поспешно добавил:
- Когда у меня будет лишнее время, я подумаю и его вспомню.
- А может быть, надо как в сказке произнести: "Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи"? - предположил Митя.
- Ну, конечно! Так и есть! - подтвердил Авося. Мефодий откашлялся, чтобы произнести заклинание без запинки, и сказал:
- Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи!
И тут, как и полагалось, зеркальце молвило в ответ:
- Ты прекрасен, спору нет.
До сих пор Мефодий чувствовал себя просто настоящим львом, но теперь, когда узнал, что он к тому же бесспорно прекрасный, надулся от гордости.
- Ты на свете всех милей, - продолжало зеркальце.
Мефодия прямо-таки распирало от гордости.
- Всех румяней и белей. - Зеркальце замолчало.
Гордость, распиравшая Мефодия, съежилась. И это было как раз вовремя, иначе львенок мог бы от нее лопнуть.
"Уж не ослышался ли я?" - подумал Мефодий и посмотрел на Митю. Митя с недоумением посмотрел на Авосю, а Авося, не замечая замешательства, бодро сказал:
- Ну, что я говорил! Разговаривает! Такое зеркальце просто находка для мамы, правда?
"Точно, ослышался", - подумал Мефодий и сказал:
- Знаешь, у меня что-то в ушах зажужжало, и я плохо расслышал, что оно там говорило.
- А ты спроси снова, - предложил Авося. Мефодий кивнул и важно произнес:
- Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи.
И зеркальце повторило:
- Ты прекрасен, спору нет.
Мефодий кивнул в знак согласия.
- Ты на свете всех милей...
До сих пор все было правильно, и Мефодий опять кивнул.
- Всех румяней и белей.
Мефодий хотел кивнуть в третий раз, но вовремя спохватился.
- Это оно про кого? - спросил он.
- Про тебя, конечно, - серьезно сказал Митя. На самом деле он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Но надо же было проучить Мефодия, чтобы тот не задавался, поэтому Митя, даже не улыбнувшись, продолжил: Это очень правдивое зеркало. Или у тебя опять в ушах зажужжало? Львенок, не видя подвоха, сказал:
- Опять.
- А ты попробуй еще раз.
И Мефодий попробовал. Теперь уже он не надувался от гордости, а внимательно прислушивался, не зажужжит ли у него в ушах.
В ушах не жужжало, и он мог бы поклясться, что зеркало сказало именно эти слова: "всех румяней и белей". Мефодий задумчиво уселся на пол. Глядя на его озадаченную мордочку, Митя больше не мог сдерживаться и расхохотался. Тут только Мефодий понял, что попал впросак. Мефодий с обидой посмотрел сначала на Митю, а потом на злополучное зеркало. Ни один настоящий лев не мог допустить, чтобы его безнаказанно называли румяным, и поэтому он яростно ринулся на зеркало.
Митя попытался остановить Мефодия, но как раз в тот момент, когда ему удалось-таки ухватить львенка, раздался звон - разбитого стекла, и Митя понял, что для зеркальца это был последний разговор.
- Что ты наделал! - укоризненно вскрикнул Авося.
- А пусть не дразнится, - буркнул Мефодий, уверенный в своей правоте.
- С чего ты взял, что оно дразнится? - спросил Авося.
- А чего оно говорит, что я всех румяней и белей?
- Да потому что это зеркало не для львов, а для мам, - пояснил Авося. - Для мамы это самое правдивое зеркало на свете, правда? - спросил он у Мити.
Митя подумал о своей маме, которая, он был убежден, была самой красивой на свете, и о том, как жаль, что мама не получит в подарок такое замечательное волшебное зеркало, и еще о том, что мама была права, когда говорила, что ни один плохой поступок не остается безнаказанным. Смеяться над Мефодием и дразнить его было очень плохим поступком - ведь это такой верный и преданный друг. Львенок стоял в сторонке, понурив голову.
- Это я во всем виноват. Больше я никогда не буду дразниться, - сказал Митя.
Увидев, что он неожиданно прощен за разбитое зеркало, Мефодий бросился к Мите и лизнул его в щеку фетровым язычком, чтобы хоть немножко утешить, но на душе у Мити все равно было грустно-прегрустно.
- Не огорчайся, - подбодрил Митю Авося. - Мы же еще не все осмотрели. Может быть, твоей маме что-нибудь нужно?
Митя подумал. Вроде бы у мамы все было. И вдруг он вспомнил: ну, конечно, была одна очень нужная вещь. Мама уже несколько раз говорила, что в этом году ей нужны новые сапоги, потому что старые промокают, и когда начнется слякоть, ей не в чем будет выйти на улицу.
- Ну так что? - спросил Авося.
- Вообще-то маме нужны сапоги, но ведь здесь сапог нет.
- Здесь есть все, - уверенно сказал Авося. - Мы ей не просто сапоги найдем, а сапоги-скороходы.
- Это даже лучше, - обрадовался Митя. - Мама не любит в транспорте ездить, а со скороходами она сможет пешком ходить хоть в другой конец города.
- Еще бы! С такими сапогами хоть куда! - подтвердил Авося.
Митя уже представлял себе, как мама удивится и обрадуется, когда он подарит ей пару отличных сапог-скороходов. И тут Авося протянул ему нечто, покрытое густым слоем пыли. Очертаниями это нечто отдаленно напоминало сапоги. Мефодий понюхал их, чихнул пару раз и отошел в сторону, решив, что если на свете и есть вещи, которые совершенно не интересуют настоящих львов, так это сапоги-скороходы.
- Немножко запылились, - смущенно сказал Авося и принялся очищать сапоги, но скоро Митя увидел, что этого можно было бы и не делать. Наверное, именно так должны были выглядеть сапоги, которые не снимая носили лет сто. Они были рваные, сморщенные и скособоченные, а носы стерты так, как будто сапоги не только носили, но и гоняли ими консервные банки. Митя так и ахнул.
- Благодарить потом будешь, когда твоя мама оценит их по достоинству, - гордо сказал Авося.
- Но они же совсем старые, - сказал Митя.
- Ты что! Посмотри, какие подметки крепкие! - Авося пощелкал ногтем по подошве. - Они еще ого-го сколько прослужат! Бери, не сомневайся.
Мите не хотелось обижать Авосю, поэтому он сказал:
- Вообще-то это хорошие сапоги, но маме они будут малы.
Авося с удивлением посмотрел на сапоги, в каждый из которых с легкостью вошли бы две ноги любой мамы и с восхищением сказал:
- Вот это мама! Никогда не видел мам с такими ногами. Она у тебя, наверное, настоящая великанша! А может, она их разносит?
- Нет, я хотел сказать, они ей будут велики, - поспешно поправился Митя.
- Ну, это ничего, - с облегчением сказал Авося. - Надо в носок ваты напихать, и они ей будут впору.
- Понимаешь, они не очень-то модные, а мама носит только очень модные сапоги, - отпирался Митя.
- Я-то все понимаю, а вот мама твоя в сапогах ничего не понимает, авторитетно заявил Авося. - Но это оттого, что у нее в жизни хороших сапог не было. Это же отличная штука. Настоящие скороходы: одна нога здесь, а другая там. Да ты сам посмотри. Вот попробуй, надень, - уговаривал Митю Авося. Мите надоело спорить, поэтому он натянул сначала один сапог, потом... он застыл с открытым от удивления ртом, позабыв про второй сапог, потому что первый куда-то исчез. Это бы еще ничего, если бы он исчез сам по себе, но он исчез вместе с Митиной собственной ногой. Митя протер глаза в надежде на то, что ему это показалось, но, увы, он стоял на одной ноге, а другой как не бывало.
- Ой, - сказал Митя. - Ой, ой, ой, - повторил он. - Где же моя нога?
- Что я говорил! - обрадовался Авося. - Сапоги-скороходы - это вещь! Одна нога здесь, а другая - там!
- Я не хочу, чтобы другая там. Я хочу, чтобы обе здесь, - сказал Митя. - Или, на худой конец, обе там.
- Нет ничего проще, - сказал Авося. - Надень второй сапог.
Мите не нужно было объяснять дважды. Он быстренько надел второй сапог и оказался ТАМ.
ГЛАВА 10. ОБЫЧНЫЙ СЛЕТ
ТАМ Мите сразу понравилось, потому что он оказался на лесной поляне. Со всех сторон поляну окружал светлый березовый лес. Белые березки тянулись к небу, как будто состязались, кто из них стройнее и выше. Солнце путалось в их кудрях, и от этого они казались еще наряднее и праздничнее. Митя огляделся: ни Авоси, ни Мефодия рядом не было. Настроение у Мити сразу испортилось.
"Ни души, - печально подумал он. - Хотя бы какая-нибудь букашка или козявочка была". И вдруг, как по команде, со всех сторон стали слетаться жучки, козявочки, букашки и божьи коровки. Поляна ожила, и знойный летний полдень наполнился жужжанием и стрекотом.
"Чего это они все сюда слетаются? Может быть, у них здесь слет?" подумал Митя и, представьте себе, оказался прав. Вся эта мелюзга стала спешно рассаживаться по листкам. Мошкара, которая прилетела раньше других, заняла самые лучшие места на лепестках цветов, а прилетевшим следом жучкам и букашкам ничего не оставалось, как довольствоваться местами попроще на листочках и травинках. Вокруг цветов началась такая толкотня и перебранка, что неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не Майский Жук, который, судя по всему, был здесь главным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13