Не знаю, как я вспомнил про кинжал.
Моя правая рука приподнялась, согнулась в локте и медленно сжала рукоять. Я
целился в безобразное грязное лицо наемника и, видимо, попал. Поскольку
бандит издал вопль и отскочил. Удар мой был слишком слаб, чтобы
претендовать на смертельный, но убийца был в ужасе, и будет пребывать в
ужасе еще несколько секунд.
Лоренцо, очнись!
"Старший брат" выпрямился и застыл, увидав мою руку с кинжалом.
Лоренцо, не медли!
Он вскинул шпагу. Я понял: поздно. Он стоял прямо перед нападавшим, а
это означало, что он не успеет развернуться и отбить удар. Я что было сил
дернулся вперед. Лопнул корсет, взвыли разом все мышцы на моей спине. На
мгновение я увидал перед собой облитое белизной лицо брата. Удар. Что-то
упругое с хрустом врезалось мне под левую лопатку.
Это моя боль! Только моя! Ты не почувствуешь ее!
Лоренцо опомнился. Его шпага запоздало вылетела вперед:
Больше в ту ночь я уже ничего не слышал.

Я плавно перетек из бессознательного состояния в мое странное
осознанное и даже приоткрыл глаза. "Старший брат" лежал на широкой кровати,
на левом боку. Я, естественно, находился здесь же, и тоже лежал, только на
правом боку. В моей спине гуляли горячие вихри, будто кто-то вдувал огонь в
трубу, прорезанную между лопаток.
- Юлиан, я видел: я видел, как: он достал кинжал. И он закрыл меня:
собой.
Я не сразу узнал голос брата, так он был слаб. Что с ним?
- Дорогой мой кузен, это было в бреду, - кузен Юлиан появился в поле
моего зрения. - Вот уже три дня у тебя жар. Рана воспалена. Мой лекарь
говорит, что необходимо немедленно принять меры.
- Меры? Какие меры?
Лоренцо напрягся, как стальная пружина. Я тоже напрягся бы, если бы не
огненная труба в спине.
- Послушай меня, кузен. Здесь лекарь. Я не сказал тебе при встрече, что
привез его с собой. Он опытный врач. Он удалит нарост:
- Нет!
- Лоренцо, ради бога!
- Нет. Это мой брат-близнец:
- Твой "брат-близнец" отнимет у тебя жизнь, если ты не избавишься от
него!
Лоренцо молчал. Кажется, потерял сознание.
- Мы не можем сделать это без его согласия, - произнес кто-то рядом. -
Синьор Юлиан. Вы должны его уговорить.
- Вы же видите - он бредит! Вы врач! Беритесь за дело, черт возьми. Или
смерть моего кузена будет на вашей совести!
Ко мне склонились. Я постарался скроить как можно более идиотскую
гримасу, однако глаза не закрыл. Человека я не рассмотрел, но это был,
безусловно, тот самый лекарь, которого привез с собой кузен Юлиан. Он
внимательно оглядел меня, пощупал что-то на шее, на груди, потом приподнял
веко и заглянул в глаз. На сем осмотр закончился, и он заговорил:
- Синьор Юлиан, кабы речь шла об ампутации руки или ноги, я выполнил бы
ваше требование безоговорочно. Но дело обстоит сложнее. Очевидцы
утверждают, что эта часть корпуса синьора Лоренцо совершала самостоятельные
действия. Я не вижу оснований ставить под сомнение это свидетельство. Хотя
и не могу привести доказательства.
Голоса ускользнули от моего слуха и вскоре удалились совсем. На
прощание проскрипела дверь.
- Нет,: брат, нет!: тебя не убьют:
Я перевел взгляд на Лоренцо. Сейчас он действительно бредил. А пять
минут назад?
Я заставил свои мысли выстроиться по ранжиру и тщательно изучил каждую.
Первая: я удержал кинжал. Вторая: я закрыл брата своей спиной. Третья:
Лоренцо понял, что я живу. И последняя: если я останусь в его теле, я убью
его ядом, который источает моя загноившаяся рана.
Значит, я обязан убедить брата: отрезать меня.
Два человека. Два меча. Два лица. В лицах слишком много общих черт,
чтобы усомниться в родстве:
Сон всплыл передо мной как явь. Сон, который показал мне прошлую жизнь.
Господи! Мы прокляты за то, что убили друг друга. Так зачем же, Господи, ты
выводишь нас на тот же круг? Мой брат, чье тело уродливо, и душа стонет от
боли, неужели он не испил чашу вины до дна? Господи, сжалься над ним!
- Я знаю, ты понимаешь меня, - еле слышно заговорил Лоренцо. И его
слова предназначались мне. - Брат, посмотри на меня. Я знаю, что в глубине
твоих глаз прячется рассудок. Брат!
Я как мог крепко сомкнул веки. Он должен поверить, что там, на ночной
улице, ничего особенного не произошло, что он сам выхватил кинжал и ударил
бандита, а потом поскользнулся, и отросток тела встал на пути шпаги. Он
должен поверить, в противном случае он никогда не согласится избавиться от
меня и, следовательно, умрет вместе со мной.
- Брат, ответь мне: Посмотри на меня: Брат!
Он умолял. Требовал и опять умолял. Как долго? Не берусь сказать - я
постарался забыться:
Вновь хлопнула дверь. Вбежал кто-то из слуг, вернее всего - Джузеппе.
- Пусть придет мой поверенный, - твердым голосом приказал Лоренцо. -
Пригласи моего кузена и врача. Я хочу составить документ.
Сборы всех указанных персон были недолги. Лоренцо потребовал, чтобы
врач осмотрел его и подтвердил традиционное - "находясь в здравом уме и
твердой памяти". Затем он начал диктовать. Я почувствовал некоторое
облегчение. Сейчас он объявит о согласии на операцию и:
- :заявляю, что ни при каких обстоятельствах не позволяю отделять от
моего тела рожденного в одночасье со мной брата- близнеца:
В комнате застыла могильная тишина. Сейчас ему подадут перо и он
поставит подпись. И это будет его смертный приговор. Я еще могу вмешаться,
могу перехватить его руку: Идиот! Тогда уже все поверят, что мою голову
посещают мысли.
Лоренцо берет перо: подпись: точка.
Не помню, как наступила ночь. И почему очнулся, тоже не помню. Огненная
труба выжгла уже половину того, что было мною, а остальная часть тем
временем медленно опускалась в холод. Так подходила Смерть. Я прекрасно
знал ее. Интересно, есть ли еще на земле человек, который знает свою
Смерть?
- Брат. Ты же слышишь меня:
Слышу:Ты сумасшедший. Зачем ты это сделал?
- Чтобы ты остался в живых.
Я?: Я пытался сохранить твою жизнь. Это единственное, на что я был
способен! Ты все испортил. И теперь я опять убиваю тебя: ядом.
- Нет. Прошлое не возвращается! Ты не умрешь, и я не умру. Слышишь,
брат? Мы слишком зависим друг от друга. Тем паче! Мы будем всегда, всюду
держаться друг друга: Вернемся в родовое имение, там нас ждут. Помнишь
Лючинду? Она смеялась и говорила, что ничего не имеет против мужа с двумя
головами. А яблоневые сады: Ты помнишь сады? Каждую весну там бушевало море
белых цветов. Помнишь?: Брат: Брат!
Мое сознание уплывало вслед за теплыми воспоминаниями в белое
бескрайнее море. Ласковый шелест лепестков, тонкий божественный аромат:
Вдруг огненный взгляд прорезал убаюкивающий туман. Отчаянные карие глаза,
полные решимости и страха одновременно. То был страх не за свою жизнь. То
был страх за мою жизнь. Горячая ладонь уперлась мне в грудь там, где
запиналось сердце.
- Брат!:
- Брат! Да черт тебя дери! Очнись!
Мне саданули кулаком в грудь. Вроде бы уже не первый раз.
Вспышка.
Я зажмурился и в следующую секунду с опаской огляделся. Под потолком
висел диск неонового осветителя.
- Брат! - он стоял надо мной, белый как мел, с рукой, занесенной для
оздоровительной пощечины. - Брат, ты меня слышишь?
- Слышу, - неожиданно для себя внятно произнес я.
Он выдал вздох, граничащий с облегченным стоном, и медленно опустился
на пол возле койки, на которой я лежал.
- Стервец. Ты напугал меня до:
Я понял, до чего именно его напугал.
- Этот железный болван объявил о завершении реабилитации и отключил всю
диагностику, а ты мне тут куму выдал: Я его: - он продолжал материть
"электронного болвана", а я судорожно вспоминал, что со мной произошло.
Шпаги, король, заговор, пуговицы от одного воротничка к другому:
Лоренцо: К счастью, вслух у меня получилось другое:
- Валент:
Он дернулся, сорвавшись с какого-то там этажа, и придвинулся ко мне.
- Как ты?
- Если специалист сказал, что реабилитация завершена: - я постарался
изобразить улыбку, - наверное, проскочили. Выше нос, близнец!
- Когда я вытаскивал тебя их этой чертовой машины, я не знал, что я
вытащу, - буркнул он и протер дрожащей рукой лоб.
Я напряг память. Воспоминания водили разудалый хоровод, однако кое-что
в их чехарде я разобрал. Засада. Вспышка и ослепительный луч, выпушенный
из-за камней. Я успел сбросить высоту, и земля закувыркалась перед лобовым
стеклом. На меня обрушилась ужасная жара. Огонь? Или то было солнце, щедро
поливавшее городскую улицу?
Внутри меня поднялся некий барьер, именуемый страхом.
- Что случилось? - осторожно спросил я и с натугой перевел взгляд на
свое тело, покрытое простыней. Руки, плечи, грудь: живот, бедра, ноги. Я
облегченно вздохнул и приподнялся на локте. Движения дались без труда.
Зато брат следил за мной с нескрываемым напряжением.
- Нарвались на пламенный прием, - произнес он. - Я успел подмогу
вызвать, а после - не помню ничего. Меня тоже знатно приласкали. Эй, ты,
болванка, - он повернулся к блестящему металлическому цилиндру в
человеческий рост, дежурившему в изголовье моей койки. - Давай, рапортуй.
Робот тотчас начал излагать подробный медицинский отчет.
Умопомрачительные термины быстро сбили нас с толку. Я уловил лишь вариации
на тему трансплантации и усвоил, что Валент отделался меньшей кровью,
нежели я. Отчет грозил перерасти в научно-поучительную лекцию.
- Иди ты к черту, - оборвал я монолог робота и начал вставать.
Робот замолчал и покатился к выходу из отсека.
- Витольд, ты опередил меня на мгновение, - усмехнулся брат. - Однако у
меня в мозгах такой винегрет:
Он повернулся ко мне и: я обомлел. На его груди из-под распахнутой
рубахи мелькнул огромный темнобардовый рубец. Мой взгляд медленно-медленно
переполз на мое собственное тело. Яркие шнуры шрамов составили на нем
довольно оригинальный узор, но внимание мое приковал один - перетягивающий
торс, будто пояс. Меня повело.
Валент возник рядом и стиснул мои плечи.
- Мы просто видели дурацкий сон и больше ничего, - он в упор смотрел на
меня.
А я совсем некстати вспомнил этот взгляд: карие глаза, на дне которых
колотился страх.
- Конечно: - я кое-как выпроводил шок, пригвоздивший мысли к черепной
коробке; помедлил и добавил. - Но это была какая-то память.
- Не наша: - он осторожно покосился на мои шрамы. - Надеюсь.
- Может быть тренинг?
Он потряс головой.
- Вот еще! Хватит того, как они разобрались с проблемой психологической
совместимости. Идентичные близнецы в одиночном рейде. Гениальное решение!
Я не ответил. В памяти один за другим всплывали кадры: тренажерные
кабины, расплывающееся в улыбке лицо начальника проекта, пустые коридоры
станции и иллюминатор, за котором раскинулся космос. Я почти успокоился, но
тут откуда-то возникла безлюдная набережная и облако пыли, поднятое
колесами кареты, ночное небо полное звезд и бешеный лязг оружия, кузен
Юлиан и голос брата - "не позволяю отделять от моего тела рожденного в
одночасье со мной брата-близнеца:"
Валент, безусловно, думал о том же самом.
- Забудь! - опомнился он и для убедительности встряхнул меня за плечи.
- Если какой-то шутник и вздумал поиграть на наших мозгах, он выбрал не тех
актеров! Реальность здесь, сейчас. И мы остались в живых. Этого достаточно.
Остальное - бред.
Актеры, память, реальность, бред, истина - понятия и объекты прыгали
передо мной, как бесенята после хорошего бодуна.
- В любом случае хорошо смеется тот, кто смеется последним, - изрек я.
- Давай лучше проверим, в каком состоянии наша посудина.
Валент охотно согласился, и мы дружно принялись одеваться.
Разъехались входные двери и вкатился наш многофункциональный мыслящий
агрегат, этакая гордость проекта, который всеми своими кнопками, экранами и
индикаторами выражал недоумение и озабоченность.
- Ну, что еще произошло? Рухнула крыша мира? - спросил Валент. Теперь
он опередил меня на мгновение.
- "Ошибка координат. Задание не может быть выполнено", - почти обиженно
доложил робот. - "Объект 'черт' в доступном пространстве не обнаружен".
Ох уж эти машины! Никогда не понимают образных выражения. Мы с братом
переглянулись и от души расхохотались.
апрель 1998
------------------------------------------------------------------------
От автора
Прототипом героя этого рассказа послужил реальный человек - итальянец
синьор Лазар-Джон-БатистаКоллоредо. Синьор Лазар жил в конце 17 века,
служил при дворе короля Людовика XIV в чине мушкетера, причем, по
свидетельствам современников, неплохо фехтовал.
В музее восковых фигур в Санкт-Петербурге находится восковая копия
синьора Лазара, выполненная мастерами музея с документальной точностью на
основании сохранившихся исторических записей. Фотография статуи вы видели в
тексте.

(c) 1998

1 2 3