Борис, Коля и Вадя стояли за скалой и глядели на водную станцию. Глядели - и горькое чувство одиночества, такого острого и щемящего, что сердца их сжимались от тоски, давило их, заставляло сутулиться. Борис ворчал сквозь зубы:
- Моряки!.. Рыбник Херсоненко, садовник Сименцул и футболист Стуржа. А Нина? Наверное, воображает, что она штурман дальнего плавания.
Коля и Вадя, казалось, были согласны с ним... Но когда над морем поднялась песня, они вдруг вышли из-за скалы и, забыв о Борисе, который оставался на прежнем месте, подхватили ее:
А завтра океан нас ждет,
Эй, моряки, вперед!
Но песня сразу оборвалась.
- Глядите, нас заметили! К нам идет Вася Херсоненко! - закричал Борис. - Идем отсюда, а то начнет читать мораль...
Все трос бросились прочь от скалы, гуськом взбегая наверх по узкой каменистой тропинке.
Апрель заканчивался. Вестники мая - длинные перистые облака в голубом небе, зарницы в морской дали и синева утра - говорили о приближении жарких дней.
16
Спустя два дня на перемене перед последним уроком Липецкий прикрепил классную газету к фанерному щиту.
Борис, Коля и Вадя съежились, словно на них дохнуло ледяным ветром.
Но надо было быть мужественными. Надо было всем показать, что они ничего не боятся.
- Прочтем! - сказал Борис и первый подошел к "Ежику".
"Большое всеклассное спасибо Борису Ифанову, Коле Матюшенко и Ваде Попову за их ценную мысль - построить на берегу Отрады водную станцию.
Только очень жаль, что они сами не участвуют в строительной работе. Но мы верим, что они в дальнейшем наверстают упущенное...
Всевидящее око".
Борис дважды прочел заметку. Не поверил. Протер глаза кулаком. Снова прочел. От стыда он не знал, что делать. Впрочем, Борис испытывал не только стыд, но и радость.
- Вадя, Коля! - позвал он друзей. - Скорей сюда!
А дождь шумел. В листве деревьев, не умолкая, звенел воробьиный гомон, и каждый листок, когда на него падала дождевая капля, вздрагивал трепетно и счастливо.
На другой день светило веселое майское солнце.
Май - месяц купальщиков.
Борис, Коля и Вадя, перекинув через плечо плавки, шли к морю.
Вадя предложил купаться на Ланжероне, Коля - в Аркадии, а Борис - в Отраде.
- Там в воде скалы, - сказал Борис друзьям. - Захватим скалу и пролежим на ней до самого вечера, а из маек сделаем тент.
С Борисом согласились.
Но, как назло, все скалы были заняты удильщиками бычков. Неразлучной тройке пришлось раздеваться на берегу.
Вода искрилась. Иногда на ее поверхности появлялись мелкие жемчужные пузырьки и показывалась похожая на люстру медуза.
- Мы должны наверстать упущенное, - сказал Вадя. - Сделаем лестницу для вышки и достанем сигнальные флажки. Обучим всех.
- Всех! - повторил Борис. - Но только не Нину...
- Заладил одно и то же! - досадливо отозвался Вадя. - Давайте лучше купаться!
В воду бросились с разбега. Ныряли. Делали под водой стойку, вертелись колесом так, что вода под ними становилась белой, как молоко.
Когда вышли на берег, Борис лег на песок и вдруг признался:
- Вчера, когда я шел к "Ежику", у меня поджилки тряслись...
- А нам с Вадей, думаешь, было лучше? - начал Коля. Но Вадя перебил его:
- Освобождается скала!
Схватив одежду в охапку, они бросились в воду. В это самое время с другой стороны маленькой бухты стремительно бросилась к скале какая-то девочка в зеленом купальном костюме: она на четверть минуты опередила пловцов.
Это были Нина.
Мальчики остолбенели. И в самом деле - тот, кто взглянул бы на них в эту минуту с берега, мог свободно принять их за три сваи, вбитые в морское дно.
Ярко светило солнце.
- Вылезайте, поместимся, - приветливо сказала Нина.
- Тебя нужно отдубасить, Чижикова, - мрачно произнес Коля.
- Отдубасить? Это... это чересчур мягко, - заикаясь сказал Борис. - Вадя, какое самое большое дерево в мире?
- Баобаб, - стараясь не глядеть на Нину, ответил Вадя.
- Вот-вот! - сердито продолжал Борис. - Тебя, Чижикова, нужно отбаобабить.
Нина засмеялась.
- Ты злая, - сказали мальчики.
Они стояли по пояс в воде, всем своим видом выказывая холодное презрение к Нине.
Нина улыбалась.
- Не ломайтесь, - предложила она, - выходите... - Она подвинулась к самому краю камня. - Ну, чего же вы надулись, как павлины? Давайте мириться. - И первая протянула руку друзьям.
- Ни за что! - крикнул Борис.
Вадя молчал, весь красный от смущения. Смуглое лицо девочки с золотистой челкой улыбалось ему.
- Пойдем, - сказал Коля и уронил в воду рубашку, которую держал под мышкой.
- Постойте, не уходите... - просила Нина. - Да выходите же из воды!
Непобедимая армада дрогнула. Коля первый выбросил белый флаг и вылез из воды. Вторым сдался Вадя. Один Борис остался на месте. Казалось, он предпочитал исчезнуть в морской воде, чем помириться с девчонкой.
- А знаешь, Борис, - глядя на него, вдруг сказала Нина, - кактус, который ты мне подарил в прошлом году, я пересадила в красивое ведерко...
- Кактус? - приятно удивленный, глухо промолвил Борис и, кряхтя, вылез на камень.
Веселыми водяным струйками сверкала зеленая морская скала.
17
Ребята, занятые подготовкой к экзаменам, все не появлялись на водной станции. Лишь в воскресенье утром на берег Отрады пришла неразлучная тройка, а за ней Алеша и Нина, Вася Херсоненко, Шевчук и Липецкий.
Старый моряк обрадовался.
Он поднял над головой руку и закричал:
- Сюда, ребятки, живей! Ждет вас "Анастасия"!
Вадя первым понял слова старого моряка.
- Ура, поздравляем, дядя Матвей! - взволнованно закричал он и сбежал к морю.
Мальчики окружили Матвея Корнеевича и крепко жали его большую шероховатую руку.
Стояло обыкновенное морское утро. Высокое небо - без единого облачка. Неподвижна вода. И только волна, рожденная килем проходящего судна, порой с мягким шумом набегала на берег.
- Начнем, - спокойно, а на самом деле волнуясь, сказал Матвей Корнеевич.
Борис предложил произвести спуск шаланды на воду по всем корабельным правилам - с музыкой и цветами. При спуске нос "Анастасии" должен разрезать шелковую ленту, переплетенную листьями клена.
Но Матвей Корнеевич отдал команду:
- Давай, дружки, налегай!
Борис, Вадя и Коля по левому борту, по другому - Матвей Корнеевич, Алеша и Нина столкнули шаланду в воду.
- Теперь живо на борт!
Волна весело хлестнула борт "Анастасии" и сказала: "Здравствуй!". В ответ шаланда дружески поклонилась волне.
Снова море, долгожданное, голубое. Мог ли об этом думать разбитый рыбацкий парусник, выброшенный на берег штормом?
Ласковая рука Матвея Корнеевича вдохнула в него жизнь. "Еще развернешь парус" - не зря было сказано моряком.
И парус развернут. Он полон ветра.
Широк и однообразен шум моря. Но тот, кто по-настоящему любит морской простор, слышит в нем звучание многих песен, то тихих, словно вечер теплой весны, то сурово-торжественных, как медь оркестра.
Набирая скорость, шаланда весело скользила по воде.
- Ход, ход-то какой! - говорил Коля.
- И маневренность классическая! - восхищался Вадя. - И красивая!
А Борис, любуясь парусом, сказал:
- Хорошо бы хоть раз в неделю выходить на такой шаланде далеко в море...
Матвей Корнеевич с хитрецой взглянул на Бориса, задумался и вдруг объявил:
- Вот что, дружки: с наступлением каникул "Анастасия" - в вашем распоряжении. Можете совершить путешествие. С вами пойду и я.
От неожиданной радости на палубе все притихли.
А ветер свежел и тугой, живой силой наполнял парус шаланды.
18
На "Анастасии" могло поместиться восемь, самое большее девять человек экипажа.
Но как-то в полдень на берег пришла Анна Алексеевна. Она отозвала Петра Ильича в сторону и долго о чем-то с ним говорила, а потом с самым загадочным видом увела с собой.
Каково же было удивление мальчиков, когда спустя часа два к стоянке "Анастасии" подошла парусная шаланда "Стрела" с Петром Ильичом на борту!
Он сошел на берег, собрал всех в кружок и громко объявил:
- Слушайте, друзья! Наш шеф, судоремонтный завод, дал нам еще одну шаланду. Ее поведу я.
- Ура! Вот хорошо! - обрадовались школьники.
- А что будет с водной станцией? - спросила Нина.
Все поглядели на водную станцию. Была она очень хороша ослепительно белая, издали похожая на маяк. С ней жалко было расставаться.
- Мы держали совет. Водную станцию передадим седьмому классу "А". Временно, - ответил Нине Вася Херсоненко.
- А Стуржа будет у них боцманом, - сказал Борис. - Он смышленый. Вот только все еще не приходит...
- Наверстывает упущенное по футболу, - заметил Вадя.
Это была правда. Валерий Стуржа все свое время отдавал футболу. Возвращаясь домой, с головы до пят покрытый пылью стадиона, он счастливо улыбался. Наконец-то он свободен! Ни Борис, ни Коля, ни Вадя не заставят его сидеть за книгой!
Но прошла всего лишь неделя, и Стуржа почувствовал, что его тянет к школьным друзьям. И неожиданно Валерий принял решение.
Он пришел на берег Отрады.
В это время Борис, полулежа на корме "Анастасии", глядел, как Липецкий красил маленький камбуз светло-серой краской.
- Липецкий, быть тебе коком... Ты не зря красишь камбуз! - крикнул Борис и состроил насмешливую гримасу.
- Буду, если меня назначат, - спокойно ответил Липецкий.
- Назначат, не беспокойся, - подтрунивал Борис, - больше некого. А по мне, лучше утонуть, чем быть коком. Не терплю кастрюльного царства!
При этих словах Петр Ильич, который учил Шевчука, как нужно вязать узлы, нахмурился, что с ним случалось редко. По-видимому, он хотел что-то сказать, но, увидев на берегу Стуржу, отвернулся от Бориса и приветливо махнул Валерию рукой.
Стуржа был странно одет. На голове болельщика сидела малиновая жокейка с козырьком, похожим на арбузную корку. Его костюм из парусины был настолько широк, что в него свободно вошел бы еще один Стуржа. В одной руке он держал удочку, а в другой - небольшой, литров на десять, бочонок с бронзовой ручкой.
Вряд ли кто-нибудь из самых знаменитых путешественников выглядел так живописно.
- А я с вами, - голосом, словно это было самое обыкновенное дело, объявил Стуржа.
- Куда с нами? - удивилась неразлучная тройка.
- В море
- А футбол?
Валерий махнул рукой, как человек, который твердо решил пожертвовать всем, чтобы не расставаться с друзьями, и сказал:
- Бочонок пригодится для неприкосновенного запаса воды. Его прислал вам мой отец, бондарь...
- А разрешат ли тебе родные отправиться с нами в путь? - спросил Петр Ильич.
- Решено, - живо ответил Стуржа. - Еще сегодня утром отец мне сказал: "Валерий, иди и попросись на парусник, может быть, морской ветер выдует из тебя увлечение футболом..." Только напрасно: я мяч крепко люблю.
В этот вечер, оставшись на водной станции, Петр Ильич и Матвей Корнеевич принялись составлять судовые роли "Анастасии".
Утром они стали известны экипажу:
Прохоров Матвей Корнеевич - капитан.
Матюшенко Николай Сергеевич - матрос 2-го класса.
Попов Вадим Максимович - матрос 2-го класса.
Чижиков Алексей Георгиевич - матрос 2-го класса.
Херсоненко Василий Семенович - матрос 2-го класса.
Чижикова Нина Георгиевна - фельдшер
Ифанов Борис Михайлович - кок.
Борис покорился. На море дисциплина железная. Правда, он был недоволен и свое недовольство выражал степенным ворчанием:
- Почему я? Почему не Нина? Она девочка, хозяйка.
- Тебе это очень подходит, ты прирожденный кок: толстый, солидный, - утешал товарища Вадя. - Назначь меня коком - я бы и глазом не моргнул. Кок - это тот же матрос, особенно на паруснике.
Но Борис ворчал:
- Какой же я повар? Все будет гореть. Однажды я жарил яичницу с макаронами, и она вспыхнула, как нефтеналивное судно. Команда выбросит меня за борт...
- Выбросим и не пожалеем. Ты должен сытно и вкусно кормить команду. Мы поможем тебе, не бойся. Почитай поваренную книгу. Коля, у твоей мамы, кажется есть...
На берегу, где стояла "Анастасия", стали появляться родные будущих моряков. Они с видом знатоков тщательно осматривали шаланду.
Елена Александровна, увидев сына, едва помещавшегося в камбузе, с поваренной книгой в руках, хохотала до слез. Сюда приходили девчонки, подруги Нины, особенно часто - черноглазая Майя Фомина.
На Бориса, который все знал и старался говорить боцманским басом, она глядела, как на героя.
- Ах, как бы мне хотелось пойти в плавание! - призналась Майя.
- Тебя-то еще не хватало! - ответил Борис. - Сиди лучше дома.
Нина сердито взглянула на Бориса, взяла Майю под руку и направилась с ней к Матвею Корнеевичу.
Вскоре были объявлены и судовые роли "Стрелы":
Белов Петр Ильич - капитан.
Липецкий Ефим Захарович - матрос 2-го класса.
Стуржа Евгений Богданович - матрос 2-го класса.
Шевчук Александр Афанасьевич - матрос 2-го класса.
Фомина Майя Алексеевна - фельдшер
- И она!.. - Майя решительно не нравилась Борису, а почему, он и сам хорошо не знал. - Она все время говорит "ах" и вертится... Нет, она - не Нина! - признался он Ваде.
- Конечно, до нашей Нины ей далеко, - сказал Вадя. - А все-таки славная девчонка! Она интересуется ботаникой и бабочками.
- Что ж, пусть идет, - не очень охотно согласился Борис.
Все свободное время, а теперь его хватало от зари до зари, команды шаланд проводили на берегу. Мыли и скребли палубы, сооружали на "Стреле" камбуз - маленький очаг, накрытый футляром из листовой жести, - ловили бычков, купались, отдыхали, слушали море, вечно зовущее, живое.
- В нем всегда музыка, - сказал Вадя. - Море еще хороший рассказчик, только нужно понимать его язык.
- С чем только не сравнивают море! - задумавшись произнес Шевчук. - Оно - как пламя голубое!
- Верно, как пламя! - Нина заслонила ладонью глаза и спросила: - Скажи, Липецкий, какое сегодня оно? Ты пишешь стихи...
- Я бы сказал, как Горький, - смутившись, ответил Липецкий, оно сегодня смеется.
- Море - как футболист! - вдруг заявил Стуржа. - В нем великолепный натиск.
Против сравнения Стуржи восстали. Все спорили. Все были правы, возможно был прав и Стуржа...
Море спало. Волоча за собой серебряный хвост воды, вспененной мощным винтом, к гавани приближался океанский теплоход "Курск", ветеран Черноморского торгового флота.
Шли последние приготовления.
1 2 3 4 5 6 7 8