Мод Уэйт никогда не бывала в хорошем обществе, поэтому она нервничала и была не уверена в себе за пределами классной комнаты. Во всем, кроме школьных дисциплин, она оставалась полной невеждой.
Я не удивилась, узнав, что она происходит из простой деревенской семьи. Ее отец некогда работал в замке садовником. Приходской священник заметил способности девочки и настоял на ее обучении. История ее жизни вызывала сочувствие, хотя миссис Гарни отзывалась о Мод Уэйт довольно презрительно.
– Она вечно задирала нос перед подругами. Такой же была и ее мать, дочь учителя. Она думала, что совершила мезальянс, выйдя за садовника из замка. Уэйт был хорошим человеком и быстро стал главным садовником, но его жена до самой смерти полагала, что стоит гораздо выше своего мужа и его родни. Она внушила такие мысли и дочери, вот почему та выросла, считая себя лучше соседей.
Ничего удивительного, подумала я, что Мод Уэйт стала одиноким, нервным и замкнутым созданием. Хотя я жалела ее, мне не нравилось, как она заискивает перед Пенелопой. Видя ее отношение, девчонка безжалостно издевалась над ней. Пенелопа привыкла вертеть гувернанткой как хочет и надеялась, что сможет командовать и мной. В результате между нами началась открытая война, а мисс Уэйт надеялась на мое поражение.
Однажды мы с Пенелопой поехали кататься, но было сыро, и миссис Гарни осталась недовольна. Она заметила: если воспитанница герцога заболеет, отвечать придется ей. И тем не менее я чувствовала, что миссис Гарни – моя союзница. Во всяком случае, она не проявляла ко мне ни неприязни, ни презрения и не ворчала из-за того, что мне отвели отдельные апартаменты и дали прислугу.
Интересно, правда ли, что Алиса – ее дочь? Внешнее сходство между ними было, но не более того. Девушка могла пойти в отца, а не в мать. Как бы там ни было, это не мое дело. Жаль только, что Алиса рассказала о своем происхождении Пенелопе, пытаясь уравнять девочку с собой.
С отъездом герцога и его гостей жизнь в замке стала скучной и монотонной. Гуляя однажды в парке, я издалека осматривала замок. Флага на башне не было, потому что господин и повелитель уехал. А без флага замок потерял для меня смысл.
Срезая дорогу, я по траве пошла к главной аллее. Вдруг из-за поворота выехал экипаж. Увидев на козлах Дикона, я удивилась. Кого он привез? Спустя мгновение из окошка высунулась голова, и чей-то голос позвал меня:
– Оливия!
Когда пассажир снял шляпу, я узнала белокурые волосы Саймона Дюваля. Он приказал Дикону остановиться, открыл дверцу и спрыгнул на землю.
Я очень обрадовалась ему. Две недели после отъезда герцога были невыносимы. Кроме Мод Уэйт, мне не с кем было общаться. Какая радость – вновь увидеть Саймона! Я поспешила к нему, и он двинулся навстречу, протянув ко мне руки. Некоторое время мы стояли в высокой траве, улыбаясь друг другу, но потом он бросил взгляд на мой подол и заметил:
– Вы просто ненормальная – бродите по мокрой траве! Поглядите на свой подол!
Словечко «ненормальная» проникло в английский язык через американских туристов, однако оно было вполне уместно и рассмешило меня.
– Не люблю бродить по исхоженным дорожкам, – ответила я, а он взял меня под локоть и повел к экипажу.
– Нетрудно догадаться. Вы, Оливия, вообще не такая, как все.
– Я сама так считала, пока не попала в замок.
Он бросил на меня быстрый взгляд и тихо спросил:
– Значит, вас удивляет то, что здесь происходит?
– Кое-что.
– А именно?
Я решила уклониться от темы.
– Больше всего меня удивляет то, что Пенелопе не с кем общаться. Я имею в виду: она лишена общества сверстников. Вам известно, что от одиночества она вынуждена водить компанию с прислугой?
– Нет, я ничего не знал, – нахмурился он.
– Видимо, ее опекун тоже ни о чем не догадывается. Скажите, Саймон… неужели поблизости нет других семей? Молодых людей, с которыми она могла бы подружиться?
– Видите ли, я состою на службе у герцога всего полгода и большую часть времени провожу в Лондоне.
– Почему? – спросила я. – Если он так гордится своим поместьем, как кажется, почему он часто уезжает?
– По-моему, он любит Фэрмайл больше всего на свете, но в Лондоне у него много дел, которые время от времени требуют его присутствия. Вот почему сейчас он там. Но он скоро вернется.
Сердце у меня радостно подскочило, но через мгновение упало, когда Саймон добавил:
– Лорд Хит дает на этой неделе бал в честь своей жены. Герцог остается на выходные.
Конечно, любовница настояла на том, чтобы он остался. Саймон продолжал:
– Герцог также занимается благотворительностью и потому вынужден часто уезжать из Фэрмайла.
– Благотворительностью? Какого рода?
– Он почетный председатель правления попечительского совета больницы, делами которой живо интересуется. Ему понравились передовые идеи доктора, и он лично ездил в Вену уговаривать доктора Райнхарта занять должность в больнице. Герцог убедил его возглавить отделение психотерапии, и они стали добрыми друзьями.
Так вот почему он пригласил психиатра в Фэрмайл! Отчасти потому, что доктор стал его другом, а отчасти, чтобы он осмотрел его престарелую матушку. Мне захотелось взглянуть на старую леди, которая ни разу не появилась в замке.
Экипаж остановился у парадного входа. Саймон помог мне спуститься, но удержал меня, видя, что я собралась уходить.
– Погодите, Оливия. Мне необходимо поговорить с вами, именно потому я и приехал. Я должен узнать, как успехи Пенелопы. Терпеть не могу расспрашивать прислугу, не говоря уже о мисс Уэйт и учительнице музыки из деревни. Завтра я передам свой доклад герцогу в Лондоне.
– Где вы беседуете с мисс Уэйт? – спросила вдруг я, заметив, что он ведет меня к главному входу в замок.
– Обычно в классной комнате.
– Тогда и со мной разговаривайте там же. Ей кажется, будто мне оказывают предпочтение, и ее неприязнь смущает меня.
Рассмеявшись, он повел меня в банкетный зал.
– Не будьте глупышкой, Оливия. Идемте в библиотеку. Когда мы закончим беседу, можете прислать туда мисс Уэйт.
Впервые после разговора с герцогом я оказалась в библиотеке. Ни гвоздик, ни бумаг на столе здесь больше не было. Без Гарри комната казалась пустой и безжизненной. Саймон раздвинул шторы и позвонил, чтобы нам принесли подкрепиться. От него веяло спокойствием и уверенностью – казалось, он рожден для того, чтобы приказывать. Я невольно задумалась: кем он был до того, как поступил на службу к герцогу?
– Зачем вы приехали в Англию? – спросила я.
– Из любопытства, – спокойно ответил он. – Мне хотелось повидать мир.
– Значит, потом вы собираетесь перебраться в другое место?
Вместо ответа, он протянул мне бокал с вином. Впервые Саймон Дюваль пробудил мое любопытство. Должно быть, он угадал мои чувства.
– Вам интересно, как я оказался в Фэрмайле? – спросил он. – Все просто. Поверенные моей семьи в Торонто связались с фирмой, которая ведет дела герцога…
– «Пембертон, Пембертон и Хардинг» из Линкольнс-Инн, – вставила я.
– Вы знаете их?
– Они принимали меня на работу.
– Так вот, я поступил сюда с их помощью. Можете называть это везением.
– Везением для меня! – воскликнула я. – Вы были добры ко мне с самого моего приезда.
– Как все.
– Наверное… хотя, по-моему, слуги недоумевали, почему мне отвели такие роскошные апартаменты.
Саймон рассмеялся:
– Видите ли, нам необходимо было подсластить пилюлю.
– Я так и подумала. Можно ли задать вам еще один откровенный вопрос?
– Разумеется.
– Я искренне тревожусь за Пенелопу. Она ведет неестественную жизнь для девочки ее возраста. Ей нужны друзья. Ей пошла бы на пользу учеба в обществе сверстников. А еще ей недостает развлечений. Если бы только настало такое время, когда девочки вроде Пенелопы смогли бы сбросить оковы и бегать на воле!
– На другом берегу Атлантики, – задумчиво проговорил Саймон, – люди живут по-другому. Там она была бы свободна… Там она ходила бы в школу и играла со сверстницами.
– Жаль, что она не может туда уехать!
– Но если она уедет, вы потеряете работу.
– Найду другую. В любом случае рано или поздно мне придется уехать отсюда.
– Не уезжайте, Оливия! – попросил Саймон. – Побудьте здесь еще… ради Пенелопы.
– Но мы с ней топчемся на месте. Она настроена враждебно и во всем мне перечит. Я на ее месте вела бы себя точно так же, если бы меня заставляли проводить бесконечные часы за партой и учили самым скучным образом.
– Что вы предлагаете?
– Я хочу увести ее прочь из душного класса и учить так, чтобы она не замечала, что учится. Я хочу, чтобы она обучалась, как я, – усваивала иностранный язык в общении. Долгие часы за партой, возможно, и подходят мисс Уэйт, но они не подходят ни мне, ни Пенелопе. – Я наклонилась вперед. – Прошу вас, Саймон, помогите мне! Передайте мои слова ее опекуну. Я хочу устраивать для нее пикники в парке, ловить с ней рыбу в реке. А если бы в Фэрмайле имелся корт, я научила бы ее играть в теннис.
– Корт есть, за садом, хотя и довольно запущенный. Летом герцог и его гости иногда там играют.
– Можно ли нам пользоваться кортом?
– Конечно. Но теннис – мужская игра, Оливия!
– Чушь! В него играет все больше женщин. Разумеется, мы бы играли лучше, если бы могли укоротить юбки!
Он рассмеялся:
– Предоставьте дело мне, Оливия. Я на вашей стороне, а если вы добьетесь успеха, герцог тоже поддержит вас.
– И еще одно… Девочка никогда не научится вести себя в обществе, особенно за столом, если и дальше будет есть в классной комнате.
– Дети учатся, подражая взрослым. Вы бы не возражали, если бы она ела с вами?
– Я не против, а вот Уэйти станет возражать.
– Уэйти?
– Так Пенелопа называет мисс Уэйт. Просто сорвалось с языка.
Саймон засмеялся:
– Значит, придется Уэйти смириться с новшествами, хотя, если послушать, как с ней говорит Пенелопа… Не забывайте, Оливия, и у стен есть уши! Так вот, я склонен думать, что бедняжке понравится обедать в одиночестве.
Его слова доказывали, что он неверно судил о Мод Уэйт и не подозревал, какие прочные ростки пустила в ее душе ревность.
– И еще одно. Можно ли нам пользоваться библиотекой? Мне кажется, Пенелопе пора начинать читать классику.
– Уверен, герцог не станет возражать. Кстати, его светлость просил выяснить, как вы сами проводите свободное время.
– Зачем ему это знать? – изумилась я.
– Ему хочется, чтобы вам здесь было хорошо.
– Понятно. Еще одна наживка, кроме отдельных апартаментов? Он боится, как бы я вслед за моими предшественницами не хлопнула дверью!
– Дорогая Оливия, ваши слова отдают цинизмом!
– Наверное. Поблагодарите его за проявленный интерес и передайте, что иногда я езжу верхом, гуляю, а когда миссис Гарни ездила в Кентербери, она привезла мне шелк и пяльцы для вышивания.
– Скучновато, – заметил Саймон. – Неужели вам больше нечем заняться?
– Я бы хотела тоже брать книги из библиотеки.
– Так берите! Повторяю: мой работодатель заинтересован в том, чтобы вам здесь было хорошо.
Я задумалась. Как я могу быть здесь счастливой, если загнана в ловушку нежданной любви! Я сижу в замке, ожидая его возвращения, и знаю, что, когда он приедет, я буду так же далека от него, как и любая служанка. Он интересуется мной, так как я полезна и заполняю пробел, оставленный другими. Больше я ничего не значу для герцога Квинсфорда.
И все же счастлива я здесь или нет, я хотела здесь остаться, потому что только здесь я имею возможность снова увидеть его, говорить с ним. А после… я буду лелеять каждое слово, вспоминать все подробности наших встреч. Я очарована и порабощена человеком, который завладел моим сердцем и, скорее всего, разобьет его!
Глава 13
После отъезда Саймона погода будто решила сжалиться надо мной. Стало тепло и солнечно, примулы и фиалки вылезли из земли. В такую погоду так и тянуло на улицу, и мы много ездили верхом, устраивали пикники и обедали у реки или в парке. Вначале мы брали с собой Уэйти, но она так боялась мух, ветра и сквозняков, что предпочитала оставаться в замке. Мы с Пенелопой обе обрадовались, когда она отказалась участвовать в пикниках, однако она не сдалась без борьбы.
– Я знаю, зачем вы так поступаете, – заявила она мне, комкая платок и безуспешно пытаясь поправить выпавшие пряди. – Вы хотите поссорить меня с Пенелопой…
Я объяснила, что ее подозрения – чушь и что я верю в пользу свежего воздуха для молодых людей.
Она осталась при своем мнении. Я решила: пусть думает, что хочет. Вся прислуга уже знала об изменениях в режиме девочки. Алиса фыркала, но миссис Гарни перемены одобрила. Экономка была по-своему привязана к девочке и как умела заботилась о ней.
Неспешную жизнь прервало одно неожиданное событие. Однажды мы с Пенелопой возвращались после верховой прогулки в парке. Вдруг мы увидели карету, которая двигалась навстречу. Реакция Пенелопы удивила меня. Она резко натянула поводья и крикнула:
– Давайте поедем другой дорогой!
Однако было слишком поздно. Когда карета почти поравнялась с нами, Пенелопа направила свою лошадь так, будто хотела спрятаться за меня.
В карете была всего одна пассажирка, старая леди с прямой спиной. Поглядев на ее лицо, я сразу поняла, кто она такая: герцогиня Квинсфорд, которая по собственной воле переселилась из замка в отдельный дом. Я воображала, что ее держат там взаперти и не выпускают.
Из любопытства я остановилась на месте. Старая леди взглянула на меня, и я увидела живые, умные глаза. Она приказала кучеру остановиться, похлопав его по спине ручкой своего зонтика, и он натянул поводья. Довольно долго герцогиня молча смотрела на меня, потом, не поздоровавшись, спросила:
– Кто вы такая, молодая леди?
Пенелопа вела себя необычно тихо: руки ее вцепились в поводья, все тело напряглось. Чего она, интересно, боится?
Я повернулась в седле и улыбнулась девочке. Потом, нагнувшись, взяла поводья ее лошади, подтягивая поближе к себе. Мы стояли бок о бок, и герцогиня не сводила с нас пристального взгляда. В ней чувствовался сильный характер, однако не было и следа эксцентричности. И уж, конечно, никакого безумия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18