А еще Петухова Людмила Ефимовна называется! Она даже не собирается протянуть бедняжке руку помощи! Один, стервец, температурой обзавелся, слег, другая тоже… Прямо ужас, до чего эту Клеопатру жалко. Ты, Люся, кстати, не знаешь, кто это такая?
Люся навела чай, но, обиженно вздохнув, отодвинула кружку – после сегодняшней экзекуции у стоматолога в рот два часа не рекомендовалось ничего допускать.
– Главное, сначала меня диверсанткой обозвала, а потом… Мне вообще покой нужен…
– Вот вспомни, кто такая Клеопатра, и покойся!
– Клеопатра? Ну… у меня только одна знакомая с таким именем была – царица какая-то, мы по истории проходили. Так у нее неприятность давненько произошла – скончалась она задолго до нашего рождения. Красивая женщина была, говорят.
– Нет, это не она, точно. Пашка с царями себе такого тона никогда бы не позволил… – затрясла тощей косицей Василиса. – А кого-нибудь попроще не помнишь? Дворника или маляршу? Кого-нибудь рабоче-крестьянского происхождения?
Люся не помнила. И вообще она не совсем понимала, чего это подруга зациклилась на больной говорильне несчастного Павла.
– Вот я, Люся, тебе просто удивляюсь, – начала выходить из себя Василиса Олеговна. – Ты понимаешь, что сейчас под угрозой репутация всей нашей милиции? А ты вот сидишь сейчас и равнодушно глазами хлопаешь! И еще скривилась вся!
Она в негодовании весь лимон бухнула в свою чашку.
– У меня же зуб выдрали! – пискнула Люся.
– И правильно сделали! Потому что ты никому не хочешь помогать. А у какой-то Клеопатры несчастье! А милиции некогда. И Пашка болеет. Ну, и какой напрашивается вывод?
Люся уже давно догадывалась какой, но до последней минуты надеялась, что на этот раз пронесет.
– Правильно! – прогремела Василиса. – Мы должны это дело взять в свои руки. Мы просто обязаны узнать, что за несчастье стряслось с бедняжкой Клеопатрой, и спасти ее. А то вдруг она на Пашку пожалуется! А у него трое детей! И кто их будет кормить? Ой, не хватайся за карманы, на твою пенсию мы даже тараканов прокормить не можем. Все денежки к Вальке-продавцу ушли!
– Вася, может, все не так страшно?
– Ой, ты лучше молчи, если помогать не хочешь! А он ведь про нее сейчас столько наговорил… И все посылает ее куда-то. А вот самого главного не сообщил – что с ней стряслось-то?! Однако ж сама рассуди: просто так в милицию бы бабенка не обратилась, значит, грозит ей что-то…
– Может, милиция…
– Молчи, говорю! Ох, без нас ей никак, видать, не выкрутиться… Ну чего ты такая неактивная?! Чего молчишь-то все время? Еще и рот куда-то скособочила! Говори прямо, эгоистка, – не хочешь Клеопатру спасать?!
– Хорошо бы еще узнать, кто это такая, – буркнула Люся и вдруг разозлилась: – Ты вот даже не спросила, как я! А мне, между прочим, сегодня полчелюсти выдрали! И без новокаина! И никто не додумался меня спасать! А про какую-то Клеопатру ты, видишь ли, встревожилась. И с чего ты взяла, что ей нужна помощь? Мало ли что там твой Пашка в бреду придумал?! Он у тебя и в ясном-то уме не всегда умности говорит…
– Это плохо, что без новокаина. Сейчас бы ты сидела вся замороженная, язык бы у тебя онемел, и не могла бы ты такую ересь нести. Ну да, Пашка больной. Но так ведь в здравом-то уме он нам ни за что не проговорится! А женщина, может быть, мучается. И потом, Пашку могут и вообще вышвырнуть с работы, если дело не будет раскрыто. Сколько раз говорить-то уже?
– В таком случае твой сынок мог бы хоть в бреду рассказать, кто это такая!
Василиса взглянула на подругу с улыбкой все понимающей Джоконды.
– Ах, Люсенька! Эти мелочи я беру на себя, ей-богу, это не самое сложное, достаточно только немножко напрячь фантазию…

Вероятно, подруга напрягала фантазию всю ночь, потому что уже в девять утра следующего дня Люся проснулась от ее интригующего крика:
– Сони! Подъем! Кто первый догадается, какой сюрприз я вам приготовила?
– Неужели с Малышом погуляла? – не поверила Люся.
Малышом звали уже взрослого щенка черного терьера, который к подругам попал по нелепой случайности и ежедневно требовал прогулок, сытного питания и правильной дрессировки. Женщины к этому относились без восторга и частенько пытались столкнуть обязанности друг на друга. Иногда, правда, случалось, что дамы делали друг другу приятности. Вот и сейчас Люсе пригрезилось, что Василиса вскочила ни свет ни заря только затем, чтобы выгулять пса.
– Не угадала. Попытка номер два… – старательно веселилась Василиса.
Она цаплей вышагивала по комнате, теребила сонную подругу и хворавшего сына.
Люся от попытки отказалась и стала молча собираться выводить Малыша. А как только вернулась с прогулки, так снова услышала бодрые крики затейницы Василисы:
– Люся, садись скорее, мы уже устали тебя ждать.
И правда, в подушках моргал красными глазами Павел и нездорово зевал.
– Объясняю, – махала длинными руками Василиса. – Сейчас мы поиграем. Правила простые – я говорю какое-нибудь слово, и Паша говорит первое слово, которое ему на ум придет. Начинаем! Яблоко…
– А чего это вдруг с меня начинаем? – снова зевнул Паша. – Если вам скучно, вы вдвоем и поиграйте, а я бы поспал лучше… У меня чего-то с глазами такое…
– Павел! Я сама читала, что веселые, спокойные игры помогают избавиться от температуры, насморка и даже камни из почек выводят. Так что будем лечиться. Ты – мужчина, да к тому же в любой момент уснуть можешь, поэтому веселые игры с тебя и начнем, – не потерпела возражений Василиса. – Давайте заново. Итак: море!
– Да уж, веселуха… – проворчал Павел.
Он уже хотел снова уснуть, но, взглянув на мать, послушно закатил глаза к потолку.
– Значит, море… э-э-э… Черное море. Каспийское, туда еще Волга впадает… Саргассово опять же…
– Паша! Прекрати паясничать! – разволновалась мать. – Говори первое, что приходит в голову. И быстро. Давай еще раз. Рыба…
– К пиву!
– Человек…
– С пивом!
– Беда…
– Без пива.
– Милиция…
– На работе не пью, – растерялся Павел.
Василиса расстроилась чуть не до слез. Она так славно все придумала – в игре Пашка должен был непременно проболтаться, какая такая Клеопатра заявлялась в милицию. А он… одно пиво на уме. Так и спиться недолго!
– Алкаш…
– Водка! – радостно выкрикнул сын.
– Это ты алкаш! Неужели кроме «пиво» и «водка» слов больше нет в русском языке? И это мой сын… – вопила Василиса.
Она вздернула руки к потолку и мимолетом оценила – хорошо ли смотрится свежий маникюр. Жест получился немного театральным, зато трагичным.
– Мам, ну у меня такая сухость во рту, и жар опять же… Я не знаю отчего, но так пива хочется, просто спасу нет. Опять же на больничном я, можно позволить бутылочку, – заканючил несознательный больной.
– Хорошо, – сжалилась над ним Люся. Она уже поняла, куда клонит подруга. – Мы тебе принесем бутылочку, но и ты мать уважь – поиграй, вспомни младенчество. Что ж делать, ты ведь знаешь, какой она азартный игрок.
Павел вздохнул, поудобнее устроился на подушках и приготовился отвечать.
– Несчастье… – снова начала Василиса.
– Радость.
– Клеопатра…
– Лошадь.
– Какая лошадь? – оторопела Василиса.
– А вон у вас книжка лежит на столе… Я прочитал, там про лошадь Клеопатру написано, – пояснил Павел.
Люся растерянно взяла книжку. Действительно, это была детская сказка про лошадку Клеопатру. Василиса недавно читала ее внучкам.
– Эта не подойдет, – отвергла Люся. – Давай другую вспоминай.
– Ну, тогда парикмахерская, – уверенно заявил Павел. – Она у вас на углу находится. Я каждый раз мимо прохожу, и вывеска в глаза бросается. Там прямо так и написано – «Клеопатра». Эта пойдет?
Подруги задумались.
– А больше ты никакой не знаешь? – на всякий случай уточнила Василиса.
– Не-а. Ну, еще правительницу знаю, древнюю. Но она, наверное, тебе тоже не понравится.
Василиса вздохнула. Похоже, Павел и в самом деле больше никого не знал. Значит, несчастье должно произойти в парикмахерской…
– Мам, ты мне светлое пиво купи, ладно?.. – напомнил о себе сын.

Ночью Люсе снилось, будто она в супермаркете купила замороженную золотую рыбку. Та волшебным образом оттаяла и пообещала спасительнице исполнить одно желание. Люся немедленно пожелала превратиться в большую белую птицу. Рыбка принялась трясти плавниками, а Люся ужасно мучилась – на кой черт ей понадобилось становиться гусыней, лучше бы ремонт в квартире попросила сделать… «Ну, чего ты, лети теперь в теплые страны, не бойся… скорее…» – шипела замороженная рыбка, а Люся не могла – кто-то держал ее за красную лапу.
– Ну скорее же… – снова раздалось шипение.
Люся поняла, что сон уже кончился, но кто-то так и продолжает цепляться за лапу… тьфу ты, за руку.
– Кто здесь? – вытаращила круглые глаза Людмила Ефимовна.
– Я здесь, не кричи, – тянула ее куда-то за руку Василиса. – Пойдем. Паша спит, опять бредить начал, давай у него сонного спросим про Клеопатру.
– Вася! Ну ты же мать, дай парню спокойно вылечиться. Чего его сонного пытать?
– Нет уж, надо обязательно сонного. В сознательном состоянии он нам ни за что не откроется, тогда его и пытать бесполезно.
– Вася, а вот я слышала, что больных нельзя пытать…
– Ну чего ты упрямишься? Он все равно болтает черт-те что, так вместо того, чтобы попусту бредить, пусть лучше на вопросы отвечает – и нам польза, и ему не так скучно. А то чего ж он сам с собой-то… И никакого стыда. Ой, Люся, если бы ты знала, что он в бреду несет!
Люся побрела за подругой, сшибая на ходу журнальный столик и стулья.
– Тише ты, прямо никакой кошачьей поступи! – рассердилась та на нее. – Разбудишь.
Но Павел спал. И говорил:
– Лидочка! Ты мне… должна дать денег… на патроны… Мы с Юркой Пузыревым идем на охоту! Не на медведя, Лидия, на опасного преступника… А ты знаешь, сколько патроны стоят? Как бутылка водки и три бутылки пива! Лидия, страна в опасности, не жадничай!.. А на закусь дала? Лидочка, я тебя знаешь… я тебя даже где-то… уважаю…
Василиса не стала выслушивать нежную супружескую болтовню, а бесцеремонно вклинилась в больное бормотание.
– Кто такая Клеопатра? – суровым шепотом произнесла она прямо в ухо сына.
– Опять Клеопатра? Я же говорил! – взорвался тот. – Это па-рик-ма-хер-ска-я! Еще вопросы есть?
– Никак нет! – по-боевому рявкнула Василиса.
Люся поспешила выскочить из спальни, чтобы свернуть к себе на диван. Однако Василиса ловко поймала ее за подол:
– Не время спать, подруга. Пойдем на кухню.
На кухне она шлепала босыми ногами, задумчиво грызла баранку и размышляла:
– Вот, видишь! Значит, все-таки парикмахерская… Сейчас же набросаем план действий.
– Вася. Предлагаю… глубоко подумать… до утра… – сонно пролепетала Люся и поднялась.
Пока подруга не опомнилась, Люся побрела досыпать, спотыкаясь о перевернутые стулья. Но едва она смежила веки, как над ухом снова раздался возбужденный шепот:
– Люся! Ты спи, спи, я тебе тихонько говорить буду. Нам опять надо заняться расследованием! А кто же, кроме нас-то? – шептала Василиса.
Она уже влезала на кровать и бесцеремонно толкала подругу к стенке, чтобы та подвинулась, – сегодня что-то сильно несло по полу, и стоять на нем босыми ногами было неприятно.
– Люся, значит, так, я завтра с утра…
– Василиса! Я уже уснула! У меня уже мозг настроился на заслуженный отдых! Ну дай же поспать! – взорвалась Люся.
Подруга огорчилась. Опять Люсенька разоралась, и, как говорится, было только два способа заткнуть ей рот, но их никто не знал.
– Так я тебе сразу сказала – спи. Неужели трудно – спать и слушать? Я ж не полы тебя мыть заставляю! Ну и как с тобой идти на большое дело?

Стоит только что-нибудь запланировать с вечера, как прямо с самого утра все планы лопнут, точно мыльные пузыри. У Люси всегда так получалось. И в этот раз тоже. Нет, проспала она, как и полагается, – до одиннадцати, однако потом все пошло совсем не по плану. Не успела она привести Малыша с прогулки, как раздалась телефонная трель, и Василиса торжественно всучила ей трубку:
– Это тебя Канада.
Совсем недавно с Люсей произошло событие из ряда вон выходящее. Бывший муж (даже не муж, а так – бывший возлюбленный, а по совместительству отец Ольги) Виктор Борисович Таракашин вдруг обнаружил остатки совести. Он нашел Люсю с взрослой дочерью и твердо решил оформить сей старый союз по всем брачным законам. Бурные чувства объяснялись до обидного примитивно – в Канаде отец самого Таракашина пообещал оставить сыну солидное наследство, но при условии, что тот познакомит его хоть с одним законным внуком. Таракашин на Люсе не женился, но отца с Ольгой познакомил. Дедушке так полюбилась внучка, что он долго сокрушался из-за столь близкого родства (Ольга, чертовка, умела влюбить в себя мужчин ), а потом срочно сделал внученьке вызов. В данный момент Ольга находилась в Канаде, принимала от деда нескончаемые подарки и звонила Люсе почти каждый день. Дома у нее остались собаки, по которым она страшно тосковала, и муж Володя, о котором она не всегда вспоминала, но при случае прилежно заботилась. Сейчас звонила именно она.
– Мамочка! Ну как ты там? Как тетя Вася? Как у вас погода? – щебетала в трубку Ольга. – А как Малыш? А Финли? Господи, как я соскучилась! Мама, а как Карл? Как Володя? Он не трясет ушами? Это я про Карла. А Атос? Он в последнее время плохо ел, а у него скоро вязка. Господи, я их уже столько времени не видела!
– Оленька, доченька… –
1 2 3 4 5