- И все-таки любопытно.
- Я тоже хочу поглядеть.
- Смотрите. А я вечерком.
Полина Антоновна надела очки, посмотрела на меня.
- Что сегодня надумал?
- Ничего. Поброжу по городу.
- Походи, походи. Повспоминай.
Она протянула руку к тетрадке, но при мне так и не открыла ее.
- Спасибо за угощение.
- На здоровье. Скажешь тоже, угощение...
Я уже надел плащ, когда зазвонил телефон.
- Послушай, сделай одолжение, - крикнула из комнаты Полина Антоновна.
В квартире было два аппарата, в кабинете и в прихожей. У себя Полина Антоновна телефон не держала, воспринимая его чисто утилитарно, только в меру необходимости. "Не люблю говорить, если человека в глаза не вижу".
Я поднял трубку в прихожей.
- Алло.
Трубка не откликнулась.
- Вас не слышу.
Раздались длинные гудки.
- Кто там, Коля?
- Не знаю. Не ответил.
- Ну и бог с ним. Нужно будет, еще позвонит.
Я вышел из квартиры.
День стоял, как и предыдущие, ровный, солнечный. Я миновал двор и через подворотню выбрался на улицу. Особо четких планов у меня не было, и я приостановился, оглядевшись. Напротив, через дорогу, на месте разрушенного в войну дома был разбит небольшой скверик. Там на скамейке возле прикрытого прозрачным колпаком таксофона сидел парень. С годами я приобрел дальнозоркость и поэтому сразу узнал его, тем более что одет он был в ту же самую поблескивающую золотистым отливом куртку, что и на кладбище, где я видел его с Леной.
Мне не нравится всякого рода мишурный синтетический шик. Не понравился и хозяин куртки. Еще на кладбище, когда он, стоя рядом с женой, разглядывал нас с Мазиным. Не потому не понравился, что тяготел к породе "стиляг", бороться с которыми нас приучали в юности. Как раз вызывающе модного на нем ничего не было. Да и внешность вполне отвечала благопристойным нормам, ни усов, ни бородки, ни длинных волос. И все-таки, когда я увидел его вблизи, из машины, неприязнь возникла сразу. Решусь сказать, ответная, та, что возникает у людей немолодых, если они замечают во взгляде младших по возрасту нечто пренебрежительное, чувство легкомысленного превосходства. Это всегда раздражает - ну почему они не понимают, что и сами старости не минуют?
Да, парень мне не показался, а тут еще и Полины Антоновны нелестные слова...
А впрочем, какое мне дело до того, что сидит он на скамейке в осеннем скверике, где разросшиеся за мирные годы деревья пожелтели и осыпаются понемногу, стоит потянуть жесткому ветерку?.. Сидит и пусть себе сидит. Пусть отвернулся, потому что тоже узнал меня и не пожелал реагировать. Впрочем, тем, что отвернулся, все-таки среагировал. Отрицательно.
Короче говоря, возникновению молодого человека в сквере напротив я значения не придал.
Удивился я позже, когда вернулся с прогулки по городу. Прогулка затянулась. Захватили знакомые места, и пробродил больше, чем собирался, а потом в кафе пообедал, чтобы не обременять Полину Антоновну. А когда подходил к дому, глянул машинально по сторонам, переходя улицу, и увидел, что под таксофоном, будто и времени не прошло, сидит тот же парень. Только солнце освещает его блестящую куртку уже с другой стороны.
Правда, в первый момент я удивился умеренно, ибо никак не связал его "сидение" с собственной особой. Подумал только: "Как пенсионер, на солнышке греется целый день". Подумал и направился к подворотне, когда услыхал за спиной:
- Эй, вы! Постойте...
Нельзя сказать, чтобы это прозвучало вежливо, но я остановился.
- Вы... я не знаю, как вас зовут.
Говорил он, чуть задыхаясь, потому что заметил меня, видно, не сразу и бежал догоняя.
Я назвался, но сразу замечу - на всем протяжении нашего знакомства он меня по имени и отчеству не поименовал ни разу. Так я и остался - "вы". Однако и на том спасибо. В наше время и "тыканье" особо предосудительным не считается.
- А вас как величать?
- Вадим.
- Очень приятно. Спорщик, значит? О чем же вы хотите поспорить?
Он не понял.
- Откуда вы взяли, что я спорить собираюсь?
- Имя у вас такое.
- Имя как имя. При чем тут спор?
- От древнерусского слова "вадити", затевать споры. Правильнее Вадимир.
- Никогда не слыхал такого имени.
- Упростилось, сократилось.
- Уверен, родители и в голове не держали...
Наверно. Ведь спорить - одно из самых мягких значений глагола "вадить". У Даля еще и клеветать, обманывать значится. Но об этом я распространяться не стал.
- А вообще-то правильно назвали. Меня против шерстки не погладишь. Интуитивно дошли предки. Выбирали красивую кличку, а попали в точку, а?
- Не знаю. Я еще с вами не спорил.
- Да не собираюсь я спорить. Я же сказал.
Мы остановились тем временем, не входя во двор.
- У вас дело ко мне?
- Дело.
- Тогда поднимемся к Полине Антоновне, - предложил я, не высказывая подлинного уже удивления, ибо не мог никак предположить, что за дело может нас свести.
Вадим резко тряхнул головой.
- Туда без толку... У старухи я был. Мне с вами надо.
Я развел руками.
Он поколебался, потом спросил резко:
- В пивную пойдете?
- Куда? В какую пивную?
- Здесь рядом. Подвальчик.
Я представил набитое разным народом помещение, полупьяный гвалт, захламленные столики и кислый, тошноватый запах, и поморщился.
- Увольте.
- Я так и знал. Коньячком сосуды расширяем?
- Бывает, и нитроглицерином.
- Ну, не скромничайте. На вид...
Я прервал.
- Вид обсуждать не будем.
- Ладно. Тогда на лавочку? На свежем воздухе.
Разумеется, все варианты общения с Вадимом меня привлекали мало, но на свежем воздухе было все-таки лучше, чем в заведении, куда он меня приглашал.
- Хорошо, пойдемте.
До скамейки, той самой, что рядом с таксофоном, мы шли молча. Молча и сели. Я посмотрел вопросительно.
- Предоставляете слово?
- Слушаю.
Он почему-то наклонился ко мне, хотя посторонних вокруг и не было. Я заметил, что волосы у него, несмотря на возраст, уже поредели и давно не мыты.
- Вы, конечно, знаете, кто я?
Я кивнул.
- Бабка проинформировала?
- Да, Полина Антоновна сказала, что вы муж Лены.
Он искривил рот.
- Представляю.
Я не возражал. Представлял он полученную информацию приблизительно правильно.
- И тем не менее стою у ворот. И прошу помощи.
Видно было, как трудно далась ему последняя фраза.
- Помощи? Моей? В чем?
- Жить нам с Ленкой негде. Понимаете? С милым рай где? В шалаше. А если нет шалаша, тогда что? Тогда где?
На вопросы свои Вадим отвечал сам. Коротко и напористо. Да, я ошибся, предположив, что он целый день грелся на солнышке. Ощущался и другой источник подогрева.
- Чем я могу быть вам полезен?
- Склоните старуху.
- Вы Полину Антоновну в виду имеете?
- Кого же еще! Старуха могла бы пустить нас на квартиру, сдать комнату. Но не хочет. Уломайте ее! Вы ведь там в авторитете.
Я был обескуражен.
- Но если не хочет...
- Да почему? Мы же ей пригодимся. Осталось-то ей сколько? Не вечная же она, в конце концов. Ей помощь нужна, люди. А Лена ее любит. Сделайте доброе дело. Что вам стоит!
Я посмотрел на Вадима. Он взгляда не отвел. Напротив, бросил требовательно:
- Ну!
- Я вас понимаю, но вопрос деликатный...
- А если семья рушится?
Вопрос был поставлен ребром, но чуть с перебором. Не люблю я набившие оскомину штампы. Одно дело на профсоюзном собрании выступать, а другое совсем вот так, с глазу на глаз, в доверительном разговоре, да еще с полутеатральной аффектацией. Он почувствовал мое недоверие к броской фразе.
- Вы поймите, как живем. То вообще не живем вместе, то сарай у черта на куличках снимаем.
Это подействовало на меня сильнее.
- Жизнь по швам трещит, - добавил Вадим, уловив перемену в моем настроении.
- Понятно мне.
- Поможете?
- Вы у Полины Антоновны сегодня по этому вопросу были?
- По какому же еще!
- И она отказала...
- Ясно. Зачем бы я вас просил...
Я вспомнил, как он отвернулся утром, увидев меня. А сейчас обращается за помощью... Однако... Но могу ли я помочь?..
- Если вы только сегодня говорили и она отказала, вряд ли Полина Антоновна так быстро изменит решение. Я ведь ее много лет знаю.
- Я тоже достаточно. Ослица валаамская.
- Если вы о Полине Антоновне такого мнения, то вряд ли уживетесь под одной крышей.
- Почему? Мнение мое личное. А конфронтация мне не нужна. В кухонные дела влезать не собираюсь. Это Ленкина забота, а у нее со старухой гармония. Так что гарантирую мир и дружбу, фройндшафт.
Тут мне в голову пришла мысль.
- А Лена этот вопрос поднимала?
- Нет.
- Так может быть, ей...
- Нет.
На этот раз отрицание прозвучало даже жестче первого.
- Понадеялась на вас?
Он хмыкнул.
- Ей этот вариант не нравится.
- Не понимаю.
- Я тоже, - сказал он почти доверительно. - Сплетен боится, я думаю.
- Каких сплетен?
- Вы разве людей не знаете? Будут гадости говорить. Пролаза, охмурила старуху... А у моей супруги натура тонкая.
Мне эта аргументация показалась малоубедительной.
- Однако, если и она против...
- Ерунда. Бабы всегда так. Их нужно перед фактом ставить. Логическое мышление у них не развито. Вот и приходится собственными мозгами шевелить. А зачем? Дело-то ясное. Я ей добра хочу. И всем хорошо будет.
"А будет ли? Что, если она собирается порвать с Вадимом? То, что он не подарок, видно невооруженным глазом..." Я молчал.
- Понимаете...
Вадим вдруг встал.
- Все понимаю. Зачем лишние хлопоты? Проще чемоданчик в руку и к морю. В вагоне СВ, конечно.
- Да погодите вы, - прервал я с досадой.
- Не могу. Спорщик я.
- Сядьте, спорщик.
Он послушался.
- Новые идеи?
- Без участия вашей жены будет трудно. Полина Антоновна действительно человек своеобразный. Но сердце у нее доброе.
И тут он сказал для меня неожиданное.
- Жену унижаться не пущу. Ей клянчить нечего. Она право имеет.
- Жить в квартире Сергея?
- А ну вас! Зря затеял. Каждый умирает в одиночку.
Он снова встал. Я тоже.
- Не горячитесь. Я поговорю с Полиной Антоновной.
Во время нашего разговора он постоянно морщил лоб, но тут морщины разгладились.
- Вот это другое дело. Я знал, что вы мужик с пониманием.
- Ну, как сказать...
- Не скромничайте. Я докажу. Хотите?
- Каким образом?
- Просто. Ручаюсь, вы одолжите мне три рубля.
- Однако!
- Неужели я ошибся! Сумма-то мизерная. И отдам я. Мы же должны повидаться после разговора с бабкой. Когда вам позвонить?
- Лучше вечером. Не знаю, когда разговор сложится.
- Ладно. Но если старуха подойдет, я трубку повешу.
Я вспомнил утренний "глухой" звонок. Тогда вместо "старухи" подошел я.
- За результат не ручаюсь, но звоните.
Он сделал шутовскую гримасу.
- Слушаюсь, командир. Значит, мы поняли друг друга?
- Я не уверен...
- Как? Неужели трояк пожалели?
Об этом я уже забыл.
- Нет, нет...
И я полез в карман за кошельком.
Отдельного трояка не оказалось, был один бумажный рубль и два металлических.
- Поштучно возьмете?
- Я не гордый.
Это он врал, конечно. Если не гордости, то гордыни в нем было хоть отбавляй. Деньги перешли из рук в руки, и он ушел, не попрощавшись, пошел по улице вправо, в сторону, где находился упомянутый в начале разговора подвальчик.
- Проголодался? - спросила Полина Антоновна, едва я переступил порог. - Сейчас покормлю.
Мне стало неловко.
- Спасибо, я сыт.
- Неужели в харчевне питался? Постеснялся старуху объесть?
- Ну, что вы...
Я прошел в кухню и положил на стол небольшой сверток.
- Вот. К чаю захватил.
Поднимаясь в лифте, я подумал, что за вечерним чаем и будет уместно поговорить о квартирных делах, но сейчас почувствовал, что оттягивать разговор не могу, захотелось сразу покончить с навязанным поручением. Несмотря на гуманные обоснования, оно было мне все-таки не по душе.
- А может, поешь, а? Не верю я в эти столовки.
- Нет, нет. Напрасно вы хлопотали.
- Какие хлопоты! Сергея-то кормила...
Я решил воспользоваться зацепкой.
- Вот-вот. А теперь пришло время и облегчить хлопоты, позаботиться о себе.
Она посмотрела на меня подозрительно, будто сразу почувствовала мой нехитрый заход.
- Сама жизнь "облегчила", как видишь.
- Одной вам будет нелегко.
- Что ж делать! Замуж выходить?
Я обрадовался ее шутке.
- Где сейчас жениха стоящего найдешь! А вот если хороших людей на квартиру пустить?
Полина Антоновна провела тряпкой по кухонному столику, хотя на нем не было ни крошки.
- Ты что, знаешь таких? Хороших...
Ответить ответственно мне было трудно.
- Да как сказать...
- Просто скажи. У меня сегодня на эту тему уже второй разговор будет.
Я решил говорить прямо.
- У вас был муж Лены.
Полина Антоновна немного удивилась.
- Знаешь? Откуда?
- Он мне сам сказал.
- Когда ж успел?
- Ждал в сквере.
- Он тебя?
- Да, с намерением...
Она отложила тряпку.
- Вот как... Значит, он тебя ходатаем избрал. Как это говорят... толкачом?
- Представьте себе.
Я думал, она улыбнется, но Полина Антоновна смотрела серьезно.
- Говорит, семья рушится.
- Рушится, - согласилась она. - Еще что?
- Говорил, Лена вам помогать будет.
- Может быть. Все?
- Я знаю, он вам не нравится...
- А тебе?
Что я мог сказать!..
- Значит, из-за него не хотите?..
И вдруг короткое:
- Нет.
"Ну, вот... Выходит, из-за Лены". Тут я вспомнил, как Вадим говорил что-то о правах жены. "Черт-те что. У них тут отношения... Секреты. Разве мне в этом разбираться?" Я человек не из тех, кто в чужих сложностях лучше, чем в своих, разбирается. Напротив.
- Кажется, я не в свое дело вмешался? Вам неприятен этот разговор, Полина Антоновна?
- Кому ж приятно обсуждать, как свой век дожить? Лена поможет... Присмотрят. Докормят. Нет, не хочу.
- Ну, что вы...
- Не волнуйся. Ты человек хороший, вот и взялся всем нам хорошо сделать. Меня докормят, сами семью сохранят... Да не сохранят.
Она произнесла это очень уверенно.
- Мне тоже показалось, что люди они разные.
- Она - человек, а он...
- Чем он занимается?
- Стыдно сказать. Не поверишь. Сторож он в дачном кооперативе. Хорош гусь?
- Да... Молодой еще, здоровый человек... Что это он так? Неудачливый парень?
- Удачи добиваться нужно.
- Воли не хватает? Никакой специальности?
- Есть у него специальность. И высшее образование есть. Учитель он по профессии.
"Вот уж на учителя он похож меньше всего!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19