- Впускай следующего! - крикнул парнишке Жора, а сам за локоточек увел Топора в комнату, до потолка забитую мешками с мелом.
- Слушай внимательно! - начал он инструктаж. - Останешься до вечера за старшего. Мне надо в три-четыре "точки" занырнуть. Во-первых, с ментами договориться, чтоб своего на входе поставили...
- А зачем? - скорее почернел, чем покраснел Топор.
Всякое упоминание о стражах порядка вызывало у него одну и ту же реакцию. Это было похоже на аллергию.
- Я уже сказал: для солидности. Да и вместо тебя надо человечка нанять. Боюсь, слава о твоей роже докатится до самых отдаленных уголков Горняцка...
- А что рожа?.. Нормальная рожа...
- Для тебя - нормальная, а люди разные встречаются... Тут слабонервных не меньше, чем в Москве...
- Жор, а если кто въедет в нашу дуриловку? - Посодют же!
- Не посодют! Пока до основания пирамиды не доползем, никто не тронет...
- Так это пирамида?!
- А ты что думал? Что у нас филиал "Дженерал Моторс"?! Сейчас не о морали и нравственности думать нужно. Их и так в мире нету. А думать о том, во что мы будем сыворотку сваливать. Завтра первые стахановцы с банками припрутся.
- Так и будем брать с банками!
- Ага! Так они тебе их даром и отдадут! Здесь банки - пушнина. Не меньше. Видел их погреба? В каждом дворе! А в каждом погребе - банки, банки, банки. С помидорами, огурцами, салом, тушенкой, повидлом, морсом...
- Даже летом?
- Дурак! В провинции у всех все стоит с расчетом на пять лет войны. Поэтому нас ни один враг одолеть не может!
- А если бидоны на молокозаводе взять? Алюминиевые такие, знаешь?
- Топор, не лезь в дела фирмы со своим умишком! Завтра будешь брать у граждан банки, уносить их в туалет и там выливать. Прямо в дучку. А банки возвращать. Понял?
- И это... Жанетка опять в Москву порывается. Говорит, ей четырех дней в этом дерьме достаточно!
- Потерпит. Деньги только-только пошли. Ты смотри, чтоб свидетельство о регистрации со стенки не украли. Я за него на местном базаре сто баксов заплатил.
- Значит, у тебя деньги были, - тихо-тихо, только самому себе ответил Топор.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну... Жанетка...
- Пусть воду не мутит. Она мне сейчас нужна как цемент гру....
Если она свалит, я один останусь. А один я Гвидонова не поймаю
Понял?
- Это однозначно. Один - это мало...
- Только б он здесь был! А если в Москву ломанул?
Он боится Москвы. Ты ж сам говорил, он в розыске...
- Тетку я одну нащупал, - нехотя выдал тайну Жора Прокудин. - Она в соседнем доме на той улице, что снесли, жила. Сегодня она от дочки приезжает. Если она что-то про мамашу Гвидонова знает да если я ее на откровенность выведу...
- Бабы - это тяжелый случай...
- Ничего. Разжалобим. Наш народ добрый...
- То-олик, неси порошок! - позвала из своей комнаты Жанетка. - Четыре нормы!
- Иду!
На ходу подхватив со стола четыре пакетика из плотного строя уже нафасованных, он исчез за дверью, а Жора Прокудин обессиленно сел на плотный, будто не мелом, а спекшимся цементом набитый мешок.
Четвертый день народ нес свои кровные червонцы. Сначала посетителей можно было пересчитать по пальцам, но он дал на второй день рекламу в городской газете, дал по местному телевидению, нанял пацанов для расклейки объявлений. Он вложил все, что имел. Этих денег вполне могло хватить всей команде, включая приблудного поэта Бенедиктинова, на билеты до Москвы. Даже на самолете. Но это походило бы на бегство, на отступление. А Жора Прокудин еще не привык проигрывать. Он с легкостью сорил деньгами, начиная аферу с пирамидой, потому что избавляясь от них он избавлялся и от поражения. Он отрезал себе путь к бегству. А когда вечером вчерашнего дня у завуча школы, где училась мать Гвидонова, он узнал адрес ее бывшей одноклассницы, то ощутил странное зудение в носу.
Хищник, живущий внутри каждого, но живущий по большей мере сонно, заторможенно, ожил в Прокудине. Сжав кулаки, Жора почувствовал боль от ногтей. Он не верил, что Гвидонов мог убежать из Приморска в другой город, кроме Горняцка. Человек слишком инертное существо. Большую часть того, что он делает, он делает по инерции. А тихий город Горняцк был слишком хорошей, слишком добротной схроней для Гвидонова. Судьба Соловьевой, хозяйки скандальной фирмы-пирамиды "Властилина", пойманной в окрестностях Москвы, не могла пройти для него незамеченной. Гвидонов не из тех ребят, что учатся только на своих ошибках.
- Сразу двадцать пакетиков берут! - перепугал призадумавшегося Жору возвратившийся Топор. - Крутой народ попер!
- Кто берет? - не разделил его радости Прокудин.
- Вот тот, напротив поэта! Стриженный!
Через щель в двери Жора изучил парня с обритой налысо ядреной головой. Маленькие дамские ушки и еще более мелкие глазки делали голову непомерно большой. Ни одна фабрика в мире не шила кепок на такие купола.
Челюсть парня работала с завидной энергичностью. Перемалывая жвачку, он во все глаза пятился на Жанетку. Такими взглядами мужики раздевают женщин.
- Проверь его деньги на просвет, - приказал Жора. - Только так, чтоб он сам этого не видел.
- А богатые здесь шахтеры! - восхитился Топор. Еле удерживая у груди сразу двадцать белых пакетов.
- У шахтеров таких рож не бывает, - пояснил Жора Прокудин. - Не-ет, надо точно мента сажать. И поскорее...
_
Глава сорок пятая
ХОРОШИЕ И ПЛОХИЕ НОВОСТИ
Рыков не стал менять кабинет. Только перенес стол к противоположной стене. Отсюда не были видны черные подпалины на асфальте.
Свежие стекла на окнах смотрелись прозрачнее воздуха. Хотелось подойти к ним и проверить пальцем, не испарились ли они. Рыков, скорее всего, встал бы и коснулся пальцем. Но вошел Барташевский с ярким пакетиком на ладони.
Хищный хруст наполнил кабинет. Барташевский со скоростью белки метал в рот чипсы и разгрызал их с яростью самой голодной белки в мире.
- Я только что позвонил в Красноярск, - чавкая, почти прокричал он. Плохие новости.
- Что-что?
- Найден труп сына генерального директора фирмы...
- Кузьмина? - вжался в кресло Рыков.
- Кузнецова... Он утонул...
- Или утопили...
- Я тоже так подумал, - обрадованно сообщил Барташевский.
Одним резким движением он скомкал цветной пакетик, по-баскетбольному швырнул его в пластиковую урну, но пакетик, недовольно выпрямившись, не долетел и упал прямо на пол. На желтом паркете он смотрелся вызывающе.
- Кто же его убрал? - не мог оторвать взгляд от жующих губ Барташевского Рыков. - Неужели сам папаша?
- Вряд ли. Я думаю, утопили те, кто работал с Кузнецовым-младшим в связке. Какие-нибудь красноярские бандюги. Папаша мог и не знать о делишках сына. Кстати, найден и убийца...
- Да ты что?!
Рыков вскинул опавшие было глазенки на Барташевского. С тех пор, как они стали друзьями по несчастью, он стал ощущать что-то отеческое к подчиненному. Как будто в его жизни начался мексиканский телесериал, и он впервые узнал, что у него где-то должен существовать сын такого же возраста как Барташевский. Не хватало лишь немного. Рыков не мог родить сына в девять лет.
- Хорошая милиция в Красноярске! - похвалил он сибирских стражей порядка.
- Хорошая, да не очень! - укоротил его Барташевский. - При
захвате убийца был ликвидирован. Все нити оборвались...
- Ну надо же! - хряснул по столу кулачищем Рыков.
Дерево застонало. Казалось, что если оно еще чуть-чуть поднатужится, то сумеет заговорить человеческим голосом и тогда уж точно выскажет все, что думает о Рыкове и его кулачищах.
- Но есть и хорошие новости, - примостился на стульчик Барташевский. Пошли первые деньги.
- Много?
- Сто семнадцать тыщ за полдня.
- Значит, ты все-таки дал рекламу? - покраснел Рыков.
- А какие вопросы? Мы же решили! Продаем метры по второму разу и самоликвидируемся! Отсидим пару месяцев в тени и соорудим новую фирму!
- А уголовка!
- Платоныч, ты меня удивляешь! Я же тебе сто раз объяснял, пока дома нет, мы за продажу его метража никакой юридической ответственности не несем. Вот если бы мы продавали квартиры в уже построенном доме или, тем паче, работали с уже используемым жилым фондом, вот тогда нас бы загребли под белые ручки...
- Сколько ты говоришь?
- Чего сколько?
- Ну, денег...
- Сто семнадцать тыщ за полдня, - гордо сообщил Барташевский. - Но были еще звонки. Люди должны подъехать... Не могут не подъехать. Я в рекламе дал цены на десять процентов ниже средних по микрорайону...
Веселое пиликание сотовика оборвало разговор. Впрочем, Рыкову телефонный сигнал почудился ревом аварийной сирены. Он взглянул на улицу. Его машина там больше не стояла, а значит, и взрывать было вроде нечего.
- Это они, - набычившись, прохрипел он.
- Покупатели? - не понял Барташевский.
- Нет... Банкиры... Точнее, их "быки"... Я - на счетчике. Ты что, забыл?
- Ты думаешь?
- Я чувствую, это - они!
- Кинь им в пасть эти сто семнадцать тыщ. Тем более - наличман, а не безнал. Скажи, что остальные получат через неделю.
- Они не поверят. Они...
- А куда им деваться? Тебя убирать у них тем более нет резона, совершенно спокойно сказал Барташевский. - Им не ты нужен, а деньги.
- Ско... сколько ты говоришь, уже есть?
- Сто семнадцать...
Дрожащая рука Рыкова еще нащупала на столе сотовик. Он никогда не чувствовал себя таким обессиленным. Как будто вся его мощь была в "мерсе", который уничтожили бандюги.
- Я готов к выплате первоначальной суммы, - глухо произнес в трубку Рыков.
- Это я - Дегтярь, - заставил его вздрогнуть знакомый голос.
- Какой Дег... А-а, это ты...
Облегчение, навалившееся на Рыкова, вдавило его в кресло. Он ощутил себя еще хуже, чем был до этого.
- Что у тебя? - устало спросил он, а свободной рукой махнул на Барташевского: уходи, мол.
А тот уже и без жестов понятливо встал, беззвучно задвинул стульчик и, ступая на носочки, вышел из кабинета. Только цветной пакетик остался лежать возле урны.
- Сейчас я буду сообщать вам кое-какие новости, - сухо заговорил Дегтярь. - ни могут вам не понравиться, но вы должны не реагировать на них словами. Понимаете?
- Это почему же?
- В вашем кабинете может быть прослушка... Скорее всего, она есть.
- Ерунда какая-то! - прогремел мегафонным басом Рыков. - Да я за это их в порошок сотру! Я их...
- Кого - их?
- Ну... их, - еле ответил Рыков и почувствовал правоту сыщика.
В той сфере, где существовал Дегтярь, волевые качества Рыкова никакого значения не имели. Канализационной трубе все равно, пронесся ли в воздухе над домом ураган.
- Ладно. Я помолчу, - сдался президент. - Что у тебя за новости?
- Значит, договорились: не реагируете никак?
- Да что ты заладил как попугай! Рыков слов на ветер не бросает!
- Новости у меня такие, - паузой подчеркнул их значение Дегтярь. У хорошего актера чем дольше пауза, тем величественней слова. - Сотрудник вашей фирмы Олег Феофанович Марченко перевел со своего счета в "Мост-банке" все деньги в Австрию. Возможно, вас несколько удивит сумма... Он перебросил за границу двести двадцать две тысячи долларов...
- Сколько-сколько?
- Мы договорились. Никаких слов, полезных для прослушки...
- Помню-помню! Гони дальше!
- Счет в "Мост-банке" был открыт через сутки после того, как из магазина электротоваров ушел груз в Красноярск. Сейчас мои люди выясняют, откуда он перебросил на него деньги...
- Ты хочешь сказать...
- Мне нужно личное дело Марченко и максимум сведений о нем.
- Это... это невозможно.
- Вы не верите, что вас мог обокрасть ваш коммерческий директор Марченко?
- Я... я уже давно никому не верю... Даже себе... Но то, о чем ты просишь, действительно невозможно.
- Почему?
- Он, - чуть не назвал его имени Рыков, - со вчерашнего дня уволен по собственному желанию. Он забрал свое личное дело у кадровика.
- Вчера же он продал квартиру одной риэлтерской фирме. Практически за полдня.
- Св-волочь!
- У меня нет с ним контакта. Где он еще может жить?
Вы должны это знать. У него есть девушка?
- Се...сестра...
- Нет этой сестры в городе! Ее в России уже нет!
- Как это?
- Уехала в Европу за счастьем. Или в Америку. Квартиру сдала. Неужели не ясно, что на - соучастник...
- С чего ты взял?
- Она работала в магазине, через который ушли ваши деньги.
- Ну-у, тварюга! Я ее...
- А девушка у Марченко, любовь и так далее... Была девушка или нет?
- Я не знаю... Я ничего про это не знаю... Он всегда был таким осторожным, таким тщательным, таким скрытным. Я его в фирму только из-за того взял, что протеже был нужным человеком. Очень нужным...
- В тихом омуте черти водятся! - пофорсил знанием народной мудрости Дегтярь. - Что за командировка была у него? Последняя командировка!
- Я не помню. Что-то в Сибири. Мы продавали, точнее, перепродавали жилье для переселенцев с Севера. Маленький кусочек от бюджетной программы. Это его идея. Он всегда работал только с беспроигрышными вариантами...
- Это я уже понял.
- А там что-то застопорилось. У нас сейчас даже государству нельзя доверять. Пошли длительные неплатежи из бюджета, все забуксовало... Я могу дать команду, чтоб бухгалтерия выдала тебе документы по его сделкам.
- Это потом. А что по адресу?
- Я... я не знаю. Я боюсь, что и в офисе никто не знает. У него не было друзей. Но, впрочем, не было и врагов. Неужели это он?.. Да его тогда, с-сученыша!..
- Мы договаривались.
- Тебе легко говорить, а я без денег, без надежды, без ничего...
- Для того я и работаю, чтобы к вам вернулись деньги.
- Боже мой!.. Австрия!.. Из них теперь зубами не вырвешь!
- Я вырву, - совершенно спокойно сказал Дегтярь.
- Как я его недоглядел! Как не раскусил! Чуял, что где-то рядом, что близко, совсем близко, а сам...
Рыков даже не заметил, когда вскочил из кресла. Шлепая по паркету ботинками сорок седьмого размера, он метался от стены к стене и каждый раз не мог понять, что же мешает ему пробежать дальше. Если бы не трубка в правой руке, он бы точно врезал кулаком по стене.
- Что? - не расслышал он слова Дегтяря.
- До свидания, говорю.
- До чего?
Трубка запиликала. Меленько-меленько. Будто стоял кто-то возле уха и едко смеялся. Хи-хи-хи-хи-хи. Хи-хи-хи-хи-хи.
Без замаха, так, как толкают легкоатлеты ядро из-под подбородка, Рыков метнул трубку в стену, но трубка не разбилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56