Впрочем... Все дело как раз в алкоголе. Мне нельзя пить.
- Никому нельзя пить, - успокоила его Карина.
- Но особенно таким, как я. Я ничего не болтал? - вдруг спросил он. Иногда со мной бывает.
- Нет, ты бился головой об пол и хотел откусить себе язык.
- Никого не звал? Никаких имен не произносил? - продолжал допытываться Алексей.
- Ты просто как шпион, - усмехнулась Карина. - Да, звал своего резидента. Только я не разобрала, как его имя.
- А зачем тебе вообще знать? - серьезно ответил он. - Рано еще. Каждый должен созреть. Пройти по ступеням. Познать.
- По-моему, тебе надо отдохнуть, - забеспокоилась Карина.
Его голос, вся эта бессвязная речь пугали. О чем он говорит? Она чуть придержала его за плечи, когда он попытался встать. И Алексей вновь обессиленно откинулся на подушку.
- Я ведь не случайно тебя выбрал, - прошептал он.
- Ну конечно, - согласилась Карина, думая о другом.
- Нет, ты не понимаешь! - рассердился Колычев, но это получилось забавно, поскольку он не мог даже толком поднять голову.
- Естественно, не понимаю, - снова согласилась она. - Ты лежи.
- Любовь - это одно. Это всего лишь мостик между двумя существами, слабым голосом произнес он. - И совсем другое то, чем ты занимаешься. Вся твоя жизнь. Тот мир, в котором ты существуешь. И там, в этом мире, должна быть ты.
- Почему? Почему не ты - в моем мире? И вообще, он един, мир.
- Нет, ты не понимаешь... - Голос его слабел, растворяясь в сумерках. - Есть два мира. Два. И они находятся в постоянной борьбе друг с другом...
5
Ничто не предвещало беды. Дети стайкой переходили улицу. Рядом шли две пожилые воспитательницы. Горел зеленый свет. Да и ни одной машины поблизости не было. Дети возвращались из зоопарка, продолжая делиться впечатлениями. Жирафа видели, крокодил был болен, медведи грустили, а обезьяны вели себя подобающим образом - как обезьяны. Неожиданно откуда-то из подворотни вылетел мотоциклист в шлеме и черной куртке. Он мчался прямо на детей. Врезавшись в толпу и раскидав всех передним колесом, как мошкару, мотоциклист пронесся дальше и скрылся за поворотом. Все произошло в считанные секунды. А пожилые тетки-учительницы даже не успели ничего сообразить и теперь дико кричали, ползая по асфальту среди уцелевших и сбитых детей.
Школа была закрыта, но Герасим и не собирался туда идти. Свою учебу он уже считал законченной. Ничего полезного школа ему не дала. Поплескав бензином на парадную дверь, Гера уселся на мотоцикл и бросил спичку. Вспыхнуло красиво. Полюбовавшись немного пламенем, он понесся прочь.
В одной из коммерческих палаток, на отшибе, двое кавказцев лениво играли в нарды, чтобы убить время. Клиентов не было. За последний час подползли лишь два местных торчка, наскребших на бутылку водки, да знакомый пацан, купивший пакетик анаши. Водка изготовлялась в соседнем доме, шла прямо из подпольного цеха. Пить её было опасно, но торчки пили и почему-то не умирали. Словно тараканы, которых трави хоть чем - бесполезно. Все равно бегают.
Рядом с киоском остановился мотоцикл. Перед окошком замаячила голова в шлеме. Кавказцы оторвались от нард.
- Привет Магомету! - сказал мотоциклист и бросил что-то внутрь.
Рванувшись на скорости с места, Герасим услышав позади себя грохот разорвавшегося взрывпакета.
Прием посетителей в больнице уже был закончен. Но к Свете Большаковой и так все равно никого не пускали, кроме родителей. Они как раз только что ушли. Врач сказал им, что надежда есть, но в глаза при этом старался не смотреть. Он знал, что человек в таком состоянии может прожить ещё несколько месяцев, может быть, лет. Но надеяться стоит только на чудо. Гера оставил мотоцикл возле входа, рядом с машиной "скорой помощи", и вошел в приемный покой. Подождав некоторое время, приглядевшись, он обратился к одной из санитарок:
- Проведите меня к той девушке, которая... которую... утром...
- В коме? - подсказала та. - Ты что, мальчик? Нельзя.
Гера молча протянул ей стодолларовую бумажку. Наверное, это был её трехмесячный заработок. Она испуганно покраснела, но деньги взяла и повела его за собой какими-то переходами, по служебным лестницам. Остановилась возле двери в палату.
- Теперь уходите, обратно я найду дорогу, - сказала Гера.
Войдя внутрь, он разглядел на кровати Свету. Руки её лежали поверх натянутого по самый подбородок одеяла, голова обмотана бинтами. Какие-то проводки тянулись к приборам. Капельница. Глаза закрыты. Острый носик торчит вверх.
- Света? - позвал Герасим, но она, конечно, не откликнулась.
Подержав недолго её руку в своей и слабо пожав, он отошел от кровати и стал щелкать тумблерами, отключая аппаратуру. Затем ещё раз взглянул на девушку и, торопливо покинув палату, прикрыл дверь.
Он медленно ехал по улице, вновь направляясь к своему району. В одном из переулков, там, где Гера видел машину Коржа, он остановился. Машина и сейчас стояла тут, возле мебельного салона. За рулем сидел шофер. Гера не стал подъезжать ближе. Не выключая мотора, он закурил и приготовился ждать. Корж с хозяином мебельного салона крутили какие-то дела, Гера знал об этом и набрался терпения. Раз машина тут - значит, выйдет. Через полчаса Корж в сопровождении двух охранников действительно показался в дверях. Все трое сели в машину и принялись что-то обсуждать. Стекло рядом с шофером было опущено. Корж сидел на заднем сиденье. Один из охранников вылез из машины и вновь направился к салону - очевидно, что-то забыли. Дверца осталась открытой. Корж ел вишню и бросал на асфальт косточки.
Гера медленно поехал по переулку. Притормозив возле машины, он сунул руку в карман. Шофер и охранник продолжали разговаривать, но Корж почувствовал что-то неладное. Напрягшись, он выронил кулек с вишней и быстро захлопнул дверцу, но Гера уже выдернул чеку и аккуратно забросил гранату через ветровое стекло.
- Подарок! - крикнул он, газанул и, заложив лихой вираж, свернул за угол. Услышав грохот взрыва, он засмеялся.
Так он и мчался вперед, в черном шлеме и куртке, с привязанной за спиной сумкой, смеясь и плача одновременно...
6
Вновь собирая куклу, Драгуров обратил внимание на одну деталь, которая и прежде вызывала у него удивление. Внутри игрушки, там, где у мальчика должно было находиться сердце, к металлической стенке крепились часы. Владислав считал, что это излишество, поскольку часы были скрыты от глаз, мертвые стрелки застыли на цифре "12". Вероятно, это была очередная причуда мастера Бергера - вложить старые сломанные часы в куклу и припаять к корпусу. Причем внутри, что было лишено всякого смысла. Если только он не придавал этому какого-то особого значения. Но что самое поразительное сейчас стрелки часов двигались... И секундная, и минутная, а значит, и самая большая. Часы работали!
Драгуров позвал Снежану.
- Странно, - сказала она, заглядывая в корпус куклы. - А ты знаешь, когда я раньше брала игрушку в руки, мне всегда казалось, что внутри что-то тикает. Как бомба с часовым механизмом.
- Наверное, твой дед иногда развинчивал туловище и заводил их. Вот маленькое колесико, сбоку, - он показал отверткой. - Но теперь-то они почему пошли? Сами по себе, что ли?
- Секундная стрелка так прыгает, будто они кварцевые, - сказала Снежана.
- Это невозможно. Во времена Бергера кварцевых часов не было.
- А может, часы появились позже?
- Даже если они кварцевые, я все равно не понимаю. Зачем? И потом, я точно помню, что они не работали. Стрелки стояли на двенадцати. Чепуха какая-то! Словно сам собой пошел отсчет времени.
- Отсчитывают отпущенный нам срок, - попробовала пошутить Снежана, хотя ей самой явно стало не по себе. - Надо было все же выбросить эту чертову куклу!
- Еще успеем, - отозвался Владислав. - Может, попробовать их вынуть? Я, правда, не часовой мастер, но посмотреть, что там внутри, интересно.
- Не нужно, - испугалась Снежана. Она даже взяла Владислава за руку, будто часы действительно могли взорваться. - Мало ли что может произойти? Лучше не рисковать.
Драгуров решил послушаться, чтобы она не волновалась. Вынуть часы он всегда успеет. Но Снежана не уходила.
Окончательно собрав механическую игрушку, Драгуров закончил работу.
- Не пойти ли нам прогуляться? - спросил он, глядя в окно. Уже давно смеркалось, на улице зажигались фонари. И в доме напротив тоже горели окна. Ветер то набрасывался на ветки деревьев, обрывая желтую листву, то затихал, словно таясь в переулке и накапливая силы. Воскресный вечер обещал быть прохладным.
- Пойдем, - согласилась Снежана. - А ты не хочешь позвонить домой?
- Там все в порядке, - ответил Драгуров, хотя особой уверенности у него почему-то не было. - Ладно, - добавил он, заметив её укоризненный взгляд. - Позвоню.
...Карина сняла трубку, будто ждала этого звонка. Она не отходила от кровати и слушала Колычева. Какой-то бессвязный бред, где смешалось все культовые символы, религия, восклицания, цитаты... Речь его лилась нескончаемым потоком, будто Алексей был передатчиком чьей-то мысли и воли. Он говорил о каких-то Учителях, о Знамени Владык с изображенным на нем знаке, который означает чудесный камень Чантамана - магический талисман, призванный изменять энергетику того места, где он находится...
- Это терафим, - шептал он. - Плазмоид, образованный в виде шара, состоящий из светящейся плазмы, но твердой, как кристалл... Махатмы учат, что он несет свои заряды света и насыщает токи вокруг Земли... Он вызывает магнитные и биологические аномалии... Связует нас и Неизвестных... Терафим накапливает космическую энергию. И впитывает наши чувства, сознание... Но если ему перестать поклоняться, если исчезнет питательная среда, то он чахнет и умирает, вновь превращаясь в мертвую материю... Тогда его надо бросить в священную реку... и змей снова оживет... надо забрать его... Это - зеркало... Зеркало, в которое можно смотреть. Таких камней, осколков от них, очень мало, всего несколько... Махатмы иногда посылают их тем, кого они решили выбрать... В дар. Но многие не умели и не знали... Не каждый способен стать Майтрейей... В сакральном календаре записано, что терафим Чантамана сейчас попадет в руки того, кто именем Великих Учителей понесет Знамя Владык, именем Христа и Будды, Магомета и Соломона, Махатм Мира... последний терафим... Чантамана... камень...
Поток продолжался, мысли путались, и в это время как раз зазвонил телефон.
- Да, это я! - сказала Карина, узнав голос мужа. - Приезжай, если сможешь. Мне нужно тебя видеть, Влад.
Она вдруг заплакала. А телефон неожиданно отключился.
7
"...Этот необычный храм находился где-то на территории Калмыкии, хотя я мог и ошибаться - время и расстояние играли теперь малую роль в продвижении к некоей Надземной Сфере. Еще в баварском домике Хаусфишера я слышал, что его естество отторгает две вещи - нравственный закон внутри и звездное небо над ним. Так вот, та Сфера, к которой мы приближались, была лишена этих отягчающих человека уз. Надземная она или подземная - это, в сущности, ничего не меняет... В храм тоже приходилось спускаться, обходя потоки воды, а затем взбираться на гору, и снова - вниз, сквозь какие-то непроходимые ущелья и пещеры. Любопытно, что никаких животных или птиц мы не видели, сама местность вызывала страх и дрожь, даже у охранников-монголов. Но это ещё не была та Священная Страна, в которой Правитель Мира смотрит в свое зеркало и определяет ход событий, держа в руке чудесный камень и посылая его осколки избранным. Обо всем этом мои спутники - мужчина и женщина - удивительным образом похожие на оставшихся где-то в пределах Москвы Дану и Велемира, говорили шепотом: о Майтрейе, терафиме, Шамбале и вновь о Чантамане - осколке магического кристалла, формирующего энергетические поля, который они должны были принять из чьих-то рук...
Встретивший нас у входа в храм лама, не говоря ни слова, провел внутрь, где была установлена металлическая статуя с четырьмя руками, причем две из них напоминали змей, росших из лопаток. На шее - четки, на голове знак Воды, на лбу - третий глаз. В Иране его прозывали Заххаком, здесь Дхиан-Коган, ближе к югу - Локапати или Локанатха, а в самом Тибете, конечной цели пути - уже Джигтен Гонпо: всюду по-разному. Возле озаренного языками пламени Дхиан-Когана стоял старейший гуру с покрытой головой и скрещенными на груди руками. Шевелящийся во рту язык да горящие глаза - вот и все живое, что было в его лице. А у ног его светились какие-то буквы на непонятном наречии. Своими заклинаниями и пассами, насколько стало понятно, он призывал силы мрака и входил в духовную связь с идолом, но Дхиан-Коган что-то не спешил ответить на его приветствие или хотя бы просто помахать ручкой, тем более, что у него их было целых четыре. Наверное, я был не слишком настроен на серьезный лад, поскольку все эти игры людей меня попросту забавляли, как бы серьезны и кровавы они ни были, но гуру что-то шепнул своему помощнику, и лама, забрав меня у моих провожатых, поставил рядом с Дхиан-Коганом, у его подошв. И вашему покорному слуге Курту пришлось сосредоточиться под ритмичное постукивание мантр. Акустическая мелодия действовала на всех присутствующих чрезвычайно возбуждающе и демонически.
Ввели несколько человек со связанными за спиной руками. Это были какие-то пленники, некоторые из них - явно европейцы. Все они должны были принять участие в тантристском ритуале освящения Дхиан-Когана, а заодно и меня. Служки в это время били в обтянутые человеческой кожей барабаны и дудели в раковины или музыкальные инструменты, очень напоминающие полые человеческие кости. Приготовлены были горшочки и блюда - для крови и органов. Гуру, а вслед за ним и все остальные (что удивительно - даже некоторые из пленников) запели: "Ом-ма-хум! Дхиан-Коган, покажи свою силу, схвати врагов сетью, переруби их мечами, прострели стрелами, пронзи копьями, высоси у них сердце, прекрати жизнь врагов твоих, плоть, кровь и кости вкуси устами твоими, о, великий богатырь, на чье лицо невозможно смотреть, имеющий три глаза, возложивший на себя корону из черепов, красноликая мать мира, свирепый палач и владыка, освяти знамя свое и сына твоего, стоящего у ног твоих, оммане-хум!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41