Сервис на уровне сайт
С тех пор как читающая публика - врачи, медсестры и учителя - стала нищей, многие наши книжные магазины уходят в подвалы и бомбоубежища, не выдерживая высокой арендной платы за нормальное помещение. Вот и здесь, на Большой Покровской, я насчитал три книжных магазина - и все в подвалах…
Зато, пройдя Большую Покровскую насквозь и выйдя к памятнику Чкалову, я попал на высокий волжский берег, и распахнувшаяся передо мной панорама километрового разлива вод в слиянии Волги и Оки, беспредельная, до горизонта, степь на той, пологой стороне, маленькие пахарибуксиры на воде и запахи еще мокрой земли, открывшейся под стаявшим на косогоре снегом, - все это заставило меня остановиться и замереть на месте. Словно я вдруг, какимто толчком изнутри, сразу понял, что мне действительно нужно в жизни и чего мне всегда в ней не хватало. Клочка земли и мотыги! Чтобы пахать, сеять, собирать урожай и зависеть только от себя самого, а не от государства, начальства и бандитов.
Но в пятьдесят шесть не начинают жизнь сначала, да и поди получи у нашего государства клочок земли!
Я вздохнул и, прогулочным шагом идя вдоль берега, обратил внимание на соседнее кафе «Монмартр», подле которого припарковались три внедорожника «чероки», «Мерседес600», две «БМВ», «форд» и «девятка» с затененными окнами. Двигатели их были включены, а в каждой кабине рядом с водителем торчало по бугаю со свойственными этому виду хомо сапиенс бетонными лицами и кирпичными шеями. Все машины стояли лобовыми окнами к кафе, словно там происходила «стрелка» и эти охранники должны были вотвот выскочить из машин на выручку своих драгоценных хозяев. Хотя никакой статистики количества телохранителей и охранников у нас не существует, но и без нее можно уверенно сказать, что гигантская доля самой молодой и продуктивной (во всех смыслах) части мужского населения страны занята в совершенно непроизводительной сфере охраны тел и офисов новой российской элиты. Причем чем больше украл этот новый русский, тем больше он боится мести своих обозленных конкурентов и тем больше у него этих волкодавовохранников…
Я вошел в кафе и сразу понял, что чутье меня не подвело - здесь сидела деловая, криминальная и силовая элита города. Хотя никакой разборки или «стрелки» не было. Сидя за маленькими столиками, господа нижегородские бизнесмены мирно завтракали апельсиновыми соками, яичницами и круассанами и живо, но вполне доброжелательно общались друг с другом. От настоящих парижан их отличало разве что отсутствие в руках свежих газет с биржевыми сводками (зато буквально перед каждым лежал мобильник), а между собой они разнились лишь некоторой свободой в одежде - представители чистого криминала в провинции еще не отказались от пристрастия к спортивным костюмам.
Впрочем, и те и другие сидели вперемешку и порой ктото, поднимаясь, пересаживался к соседям.
Я прошел в глубину зала и сел за свободный столик.
Судя по тому, что все три официанта были молодыми крепкими парнями, место было и вправду крутое. Поэтому меня, как явно приезжего, а еще точнее - пришедшего пешком, поскольку «тачки» моей за окном не прибавилось, эти официанты упорно игнорировали.
Но я не спешил, делая вид, что читаю меню. Еще проходя через зал, я заметил за столиком у окна знакомое лицо и просто ждал. Наш этикет не позволяет здороваться с коллегами в общественных местах - мало ли какую операцию этот коллега сейчас проводит. Если обстоятельства позволят, он ко мне и сам подойдет, тем паче он моложе и младше по званию…
Деловую обстановку, некоторое броуновское движение и негромкие разговоры клиентов кафе то и дело прерывали телефонные звонки, на которые они отвечали односложными репликами:
- Да… Ты где?.. В Гааге?.. И сколько?.. Нет, на фуй!.. А когда?.. Ладно, сейчас не до этого, я подумаю…
Действительно, пару минут спустя человек, сидевший за столиком у окна, оставил свою компанию и с чашечкой кофе подошел, сел за мой столик:
- Здравствуйте, какими судьбами?
- Здравствуй, Володя, - сказал я.
- А я слышал, вы на пенсии…
- Правильно слышал. Но родина, как ни странно, еще нуждается в пенсионерах.
- Понял, - кивнул он и отпил свой кофе. - Чем могу?
- Вопервых, успокой свою компанию, я тут по частному делу, даже личному…
- Усек. - Он улыбнулся и явно расслабился - и фигурой, и выражением лица. - А вовторых?
- Вовторых, скажи этим гребаным официантам, что я не ел с Москвы. Если через минуту у меня не примут заказ…
- Момент! - Володя развернулся к дрейфующим меж столиками официантам. Эту сметку и способность немедленно угодить вашему желанию я заметил в нем еще пять лет назад, когда он был моим практикантом. Вечно моложавотридцатилетний и яснолицый, как студентотличник, капитан ФСБ Володя Крашенинников тоже далеко пойдет, будьте уверены. Не успел он и руку поднять, как один из официантов подлетел к нашему столику, держа наготове крохотный блокнотик:
- Слушаю!
- Покорми человека, это наш гость! - со значением сказал ему Володя.
- Да, конечно. Что вы будете? - обратился ко мне официант.
- Апельсиновый сок, яичницу с сыром и чай.
- Советую блинчики с творогом, - сказал мне Володя.
- И блинчики, - согласился я.
- Хлеб нужен? - поинтересовался официант.
- Тостик сделай, - вместо меня ответил Володя. - Только быстро, сразу. Усек?
- Так точно, - ответил официант, и я тут же понял его главную должность в этом заведении.
А Володя, отпустив официанта, снова повернулся ко мне:
- Чтонибудь еще я могу?..
- Что тут за собрание?
- А вы не знаете? - И в ответ на мое пожатие плечами: - Да вы что! Путин приложил нашего мэра! Публично! В Думе! Теперь нашему мэру полный каюк - в сентябре у нас выборы! Я думал, вы по этому поводу…
- С какой стати?
- Ну мало ли! Например, чтоб бюджетные деньги не ушли на выборы.
Я сделал невинное лицо:
- А уходят?
Володя искренне рассмеялся:
- А то вы не знаете!
Я достал из кармана фото Полины Суховей.
- Знаешь эту девушку?
Володя взял фото:
- Хороша!.. Нет, к сожалению, не знаю. Кто такая? Наша, нижегородка?
Я кивнул, забрал фото.
- Мне нужен участковый по Приволжской улице. Зайти со мной в один дом.
Володя просиял:
- Как в деле Погосяна?
- Да… - Дело Погосяна было первым, на котором у меня практиковался Крашенинников, теперь я собирался применить тот же трюк.
- Понял. - Володя достал свой мобильник и набрал короткий местный номер. - Алло, дежурный? Это капитан Крашенинников из ФСБ. Мне Воронина… Костя? Это Крашенинников. У меня гость из Москвы, мой учитель. Да, тот самый, я тебе рассказывал. Правильно, Чернобыльский… Ему нужен твой участковый по Приволжской улице. Обеспечишь? - Володя повернулся ко мне: - На сколько вам?
- На полдня.
- На полдня, - повторил Володя в трубку. - Нет проблем? Хорошо, он к тебе подъедет… - Володя посмотрел на меня вопросительно.
- Через час, - сказал я.
…И через час я шел вдоль Приволжской улицы к Первой Речной, где находился местный райотдел милиции и его начальник майор Костя Воронин. По дороге остановился, конечно, у дома № 16, окинул его взглядом. Как и остальные дома на этой фабричной улице, это была двухэтажная хибара времен первых пятилеток. Балконы надстроены и застеклены самодельно, штукатурка на фасаде осыпается, и судя по телеантеннам на крыше, больше похожим на половые щетки, в доме всего шесть квартир. То есть работы даже не на полдня, а на пару часов.
***
Что вы сделаете, если вам нужно опросить весь дом, а вы не хотите светить свою принадлежность к ФСБ? Теперь, когда я на пенсии, могу поделиться своим ноухау, мой метод прост и чист, как пар из чайника: держа под локтем домовую книгу и деловую папку с большим блокнотом, вы поднимаетесь в сопровождении участкового на самый верх жилого дома, звоните в любую квартиру и представляетесь сотрудником ОРТ, НТВ или РТР. Поскольку с вами участковый, которого все тут знают, никто у вас документов не проверяет. Вы говорите, что на месте этого дома будет, возможно, строиться ретрансляционная вышка и вы проводите предварительный опрос жителей с целью выяснить, в какой район они предпочитают переселиться и на какие квартиры могут претендовать, исходя из состава их семей, льгот Для ветеранов войны и прочее…
Что, повашему, делают люди, услышав о возможности переселения в новую квартиру? Правильно: сходят с ума от радости, заводят вас к себе, усаживают, стараются напоить чаем - это как минимум. И рассказывают обо всем: как их предки сюда вселились еще до войны, что они тут только не пережили и так далее. А вы, сверяя состав их семей с домовой книгой и старательно записывая, в какой район они хотели бы переехать, исподволь интересуетесь их соседями и постепенно подводите разговор к квартире, которая вас, собственно, и интересует.
Через час, побывав в трех верхних квартирах (с запахами лежалой и прорастающей в мешках картошки, с ароматами ржавых туалетов, сохнущего на кухнях детского белья, кошачьей мочи в прихожих и старой одежды на вешалках, с протертым линолеумом на полах и потолками в разводах давних потеков, с допотопной мебелью, телевизорами «Рекорд», раскладушками в гостиных и с холодильниками «Газоаппарат» на кухнях…) - так вот, через час, спускаясь со второго этажа на первый, я уже понял, что все мои столичные терзания и депрессия по поводу моей нищеты и мизерности пенсии - ничто по сравнению с тем, как живут люди в провинции. Даже работая - кто на автозаводе, кто в речном порту, - люди здесь тянут семьи на те деньги, которые я получаю на одного. И мнето хоть платят регулярно - да и попробовали бы не платить своевременно пенсию ветеранам ФСБ при нашем полковнике в Кремле! Он же сам, став президентом, начал свое выступление в нашей конторе со слов: «Ну, вот мы и добрались до руководства страной!». А здесь люди и зарплату порой не видят месяцами…
Ох, родина…
Но, главное, пройдя три верхних квартиры, я практически знал уже все или почти все о семействе Степана Ильича Суховея, проживающего на первом этаже в третьей квартире. Сам Степан Суховей - инвалид, ногу отрезало упавшим на стройке подъемным краном, пенсия по инвалидности. Жена - домохозяйка. Младший сын - еще школьник, в пятом классе и тоже инвалид - церебральный паралич. Но учится на отлично, сам в школу ходит, точнее - ковыляет, шесть кварталов одолевает за час. А дочь Полина в Москве, знаменитая модель, вицемисс «Нижний Новгород» 1996 года, ее по телику показывали, и в журналах были ее фотки, «они вам покажут». А сюда она уже давно не приезжала - с тех пор, поди, как беременная была…
- Беременная? - переспросил я болтливую старушку. И тут же, пряча свой интерес, сунул нос в домовую книгу: - А у Суховеев только четверо прописано…
- Само собой, четверо, - сказала старушка. - Полинка мертвого родила. Оправилась и уехала, с тех пор мы ее и не видели.
- А когда это было?
- Да уже, поди, года четыре…
С этой интересной информацией я отправился в третью квартиру.
Она оказалась совершенно не такой, как предыдущие. Не то что богатой, нет, но вполне цивильной, аккуратной, со свежими обоями на стенах и какимто импортным, под паркет, линолеумом на полу, с нестарой мебелью, телевизором «Самсунг» и даже компьютером на столике в углу, рядом с книжными полками, заваленными учебниками. И Степан Суховей с женой Надеждой - далеко не старые еще люди, меньше пятидесяти, и одеты не нищенски, а нормально - Степан хоть и на костылях, а в джинсах «Ливайс»…
Конечно, здесь, на первом этаже, нас уже ждали - слух о переселении всегда распространяется по дому быстрее пожара, и если вас интересует семья, проживающая на нижнем этаже, вы для того и начинаете обход с верхнего. И - наоборот. Главное, чтобы люди не замыкались, а встречали вас с открытой дверью и душой…
- Вам, как инвалиду, полагается, наверное, какаято дополнительная жилплощадь? - спросил я у Степана Суховея, зная наверняка, что ни хрена ему не полагается.
Стоя у окна на своих костылях и куря в форточку, он потер щеку и усмехнулся, словно читая мои мысли:
- Ни хрена мне не полагается. Пенсию и ту уже третий месяц не платят!
- Да? Почему?
- А говорят, Москва все забирает, все налоги, а назад ни хрена не дает…
Это была только часть правды. Хотя Москва действительно забирает из регионов все налоги, чтобы перераспределить их побратски между богатыми и бедными областями, истинная причина задержки выплат пенсий и пособий по нищете отнюдь не в том, что Москва задерживает эти фонды, а в том, что по дороге сначала в Москву, а потом из Москвы эти деньги имеют чисто российскую способность исчезать и таять буквально на каждой инстанции. Иными словами, изначальното хотели распределять бюджетные деньги как лучше, а получилось точно по Черномырдину.
Но я сделал вид, что мне это все в новинку, и изобразил изумление на лице:
- А как же вы выживаете?
- Да вот так, крутимся… - вставила Надежда Суховей и с укором посмотрела на мужа.
Он отвернулся к окну. А я, отметив про себя эту переглядку, сунул нос в домовую книгу:
- Итак, в этой квартире прописаны вы, ваш сын Кирилл… Где он, кстати?
- В школе, где же еще? - сказал Степан.
- Через час будет, - тут же добавила Надежда.
- И Полина Степановна, ваша дочь. Это она? - И я показал на большую Полинину фотографию, которую уже видел в Москве, в квартире Полины на Патриарших. Только на той метровой фотографии шестнадцати- или семнадцатилетняя Полина была в полный рост и практически обнаженная, если не считать узеньких лифчика и трусиков, а здесь та же фотография была обрезана по плечи. Но - взята под стекло и в рамку.
- Да… - тихо ответила Надежда.
- И где же она? На работе?
- Она в Москве, учится, - сказал, не повернувшись, Степан. Похоже, он не умел врать, во всяком случае - в глаза.
Я проявил заинтересованность:
- Да? И кем будет? Артисткой?
- Посмотрим. Пусть выучится сначала, - сказал Степан и, явно меняя тему, повернулся ко мне: - А когда переселение?
- Это не в моей компетенции… - Я развел руками. - Мое дело - выяснить ваши условия. Поскольку НТВ компания частная, вы можете ставить какието условия переселения. Но в разумных, конечно, пределах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Зато, пройдя Большую Покровскую насквозь и выйдя к памятнику Чкалову, я попал на высокий волжский берег, и распахнувшаяся передо мной панорама километрового разлива вод в слиянии Волги и Оки, беспредельная, до горизонта, степь на той, пологой стороне, маленькие пахарибуксиры на воде и запахи еще мокрой земли, открывшейся под стаявшим на косогоре снегом, - все это заставило меня остановиться и замереть на месте. Словно я вдруг, какимто толчком изнутри, сразу понял, что мне действительно нужно в жизни и чего мне всегда в ней не хватало. Клочка земли и мотыги! Чтобы пахать, сеять, собирать урожай и зависеть только от себя самого, а не от государства, начальства и бандитов.
Но в пятьдесят шесть не начинают жизнь сначала, да и поди получи у нашего государства клочок земли!
Я вздохнул и, прогулочным шагом идя вдоль берега, обратил внимание на соседнее кафе «Монмартр», подле которого припарковались три внедорожника «чероки», «Мерседес600», две «БМВ», «форд» и «девятка» с затененными окнами. Двигатели их были включены, а в каждой кабине рядом с водителем торчало по бугаю со свойственными этому виду хомо сапиенс бетонными лицами и кирпичными шеями. Все машины стояли лобовыми окнами к кафе, словно там происходила «стрелка» и эти охранники должны были вотвот выскочить из машин на выручку своих драгоценных хозяев. Хотя никакой статистики количества телохранителей и охранников у нас не существует, но и без нее можно уверенно сказать, что гигантская доля самой молодой и продуктивной (во всех смыслах) части мужского населения страны занята в совершенно непроизводительной сфере охраны тел и офисов новой российской элиты. Причем чем больше украл этот новый русский, тем больше он боится мести своих обозленных конкурентов и тем больше у него этих волкодавовохранников…
Я вошел в кафе и сразу понял, что чутье меня не подвело - здесь сидела деловая, криминальная и силовая элита города. Хотя никакой разборки или «стрелки» не было. Сидя за маленькими столиками, господа нижегородские бизнесмены мирно завтракали апельсиновыми соками, яичницами и круассанами и живо, но вполне доброжелательно общались друг с другом. От настоящих парижан их отличало разве что отсутствие в руках свежих газет с биржевыми сводками (зато буквально перед каждым лежал мобильник), а между собой они разнились лишь некоторой свободой в одежде - представители чистого криминала в провинции еще не отказались от пристрастия к спортивным костюмам.
Впрочем, и те и другие сидели вперемешку и порой ктото, поднимаясь, пересаживался к соседям.
Я прошел в глубину зала и сел за свободный столик.
Судя по тому, что все три официанта были молодыми крепкими парнями, место было и вправду крутое. Поэтому меня, как явно приезжего, а еще точнее - пришедшего пешком, поскольку «тачки» моей за окном не прибавилось, эти официанты упорно игнорировали.
Но я не спешил, делая вид, что читаю меню. Еще проходя через зал, я заметил за столиком у окна знакомое лицо и просто ждал. Наш этикет не позволяет здороваться с коллегами в общественных местах - мало ли какую операцию этот коллега сейчас проводит. Если обстоятельства позволят, он ко мне и сам подойдет, тем паче он моложе и младше по званию…
Деловую обстановку, некоторое броуновское движение и негромкие разговоры клиентов кафе то и дело прерывали телефонные звонки, на которые они отвечали односложными репликами:
- Да… Ты где?.. В Гааге?.. И сколько?.. Нет, на фуй!.. А когда?.. Ладно, сейчас не до этого, я подумаю…
Действительно, пару минут спустя человек, сидевший за столиком у окна, оставил свою компанию и с чашечкой кофе подошел, сел за мой столик:
- Здравствуйте, какими судьбами?
- Здравствуй, Володя, - сказал я.
- А я слышал, вы на пенсии…
- Правильно слышал. Но родина, как ни странно, еще нуждается в пенсионерах.
- Понял, - кивнул он и отпил свой кофе. - Чем могу?
- Вопервых, успокой свою компанию, я тут по частному делу, даже личному…
- Усек. - Он улыбнулся и явно расслабился - и фигурой, и выражением лица. - А вовторых?
- Вовторых, скажи этим гребаным официантам, что я не ел с Москвы. Если через минуту у меня не примут заказ…
- Момент! - Володя развернулся к дрейфующим меж столиками официантам. Эту сметку и способность немедленно угодить вашему желанию я заметил в нем еще пять лет назад, когда он был моим практикантом. Вечно моложавотридцатилетний и яснолицый, как студентотличник, капитан ФСБ Володя Крашенинников тоже далеко пойдет, будьте уверены. Не успел он и руку поднять, как один из официантов подлетел к нашему столику, держа наготове крохотный блокнотик:
- Слушаю!
- Покорми человека, это наш гость! - со значением сказал ему Володя.
- Да, конечно. Что вы будете? - обратился ко мне официант.
- Апельсиновый сок, яичницу с сыром и чай.
- Советую блинчики с творогом, - сказал мне Володя.
- И блинчики, - согласился я.
- Хлеб нужен? - поинтересовался официант.
- Тостик сделай, - вместо меня ответил Володя. - Только быстро, сразу. Усек?
- Так точно, - ответил официант, и я тут же понял его главную должность в этом заведении.
А Володя, отпустив официанта, снова повернулся ко мне:
- Чтонибудь еще я могу?..
- Что тут за собрание?
- А вы не знаете? - И в ответ на мое пожатие плечами: - Да вы что! Путин приложил нашего мэра! Публично! В Думе! Теперь нашему мэру полный каюк - в сентябре у нас выборы! Я думал, вы по этому поводу…
- С какой стати?
- Ну мало ли! Например, чтоб бюджетные деньги не ушли на выборы.
Я сделал невинное лицо:
- А уходят?
Володя искренне рассмеялся:
- А то вы не знаете!
Я достал из кармана фото Полины Суховей.
- Знаешь эту девушку?
Володя взял фото:
- Хороша!.. Нет, к сожалению, не знаю. Кто такая? Наша, нижегородка?
Я кивнул, забрал фото.
- Мне нужен участковый по Приволжской улице. Зайти со мной в один дом.
Володя просиял:
- Как в деле Погосяна?
- Да… - Дело Погосяна было первым, на котором у меня практиковался Крашенинников, теперь я собирался применить тот же трюк.
- Понял. - Володя достал свой мобильник и набрал короткий местный номер. - Алло, дежурный? Это капитан Крашенинников из ФСБ. Мне Воронина… Костя? Это Крашенинников. У меня гость из Москвы, мой учитель. Да, тот самый, я тебе рассказывал. Правильно, Чернобыльский… Ему нужен твой участковый по Приволжской улице. Обеспечишь? - Володя повернулся ко мне: - На сколько вам?
- На полдня.
- На полдня, - повторил Володя в трубку. - Нет проблем? Хорошо, он к тебе подъедет… - Володя посмотрел на меня вопросительно.
- Через час, - сказал я.
…И через час я шел вдоль Приволжской улицы к Первой Речной, где находился местный райотдел милиции и его начальник майор Костя Воронин. По дороге остановился, конечно, у дома № 16, окинул его взглядом. Как и остальные дома на этой фабричной улице, это была двухэтажная хибара времен первых пятилеток. Балконы надстроены и застеклены самодельно, штукатурка на фасаде осыпается, и судя по телеантеннам на крыше, больше похожим на половые щетки, в доме всего шесть квартир. То есть работы даже не на полдня, а на пару часов.
***
Что вы сделаете, если вам нужно опросить весь дом, а вы не хотите светить свою принадлежность к ФСБ? Теперь, когда я на пенсии, могу поделиться своим ноухау, мой метод прост и чист, как пар из чайника: держа под локтем домовую книгу и деловую папку с большим блокнотом, вы поднимаетесь в сопровождении участкового на самый верх жилого дома, звоните в любую квартиру и представляетесь сотрудником ОРТ, НТВ или РТР. Поскольку с вами участковый, которого все тут знают, никто у вас документов не проверяет. Вы говорите, что на месте этого дома будет, возможно, строиться ретрансляционная вышка и вы проводите предварительный опрос жителей с целью выяснить, в какой район они предпочитают переселиться и на какие квартиры могут претендовать, исходя из состава их семей, льгот Для ветеранов войны и прочее…
Что, повашему, делают люди, услышав о возможности переселения в новую квартиру? Правильно: сходят с ума от радости, заводят вас к себе, усаживают, стараются напоить чаем - это как минимум. И рассказывают обо всем: как их предки сюда вселились еще до войны, что они тут только не пережили и так далее. А вы, сверяя состав их семей с домовой книгой и старательно записывая, в какой район они хотели бы переехать, исподволь интересуетесь их соседями и постепенно подводите разговор к квартире, которая вас, собственно, и интересует.
Через час, побывав в трех верхних квартирах (с запахами лежалой и прорастающей в мешках картошки, с ароматами ржавых туалетов, сохнущего на кухнях детского белья, кошачьей мочи в прихожих и старой одежды на вешалках, с протертым линолеумом на полах и потолками в разводах давних потеков, с допотопной мебелью, телевизорами «Рекорд», раскладушками в гостиных и с холодильниками «Газоаппарат» на кухнях…) - так вот, через час, спускаясь со второго этажа на первый, я уже понял, что все мои столичные терзания и депрессия по поводу моей нищеты и мизерности пенсии - ничто по сравнению с тем, как живут люди в провинции. Даже работая - кто на автозаводе, кто в речном порту, - люди здесь тянут семьи на те деньги, которые я получаю на одного. И мнето хоть платят регулярно - да и попробовали бы не платить своевременно пенсию ветеранам ФСБ при нашем полковнике в Кремле! Он же сам, став президентом, начал свое выступление в нашей конторе со слов: «Ну, вот мы и добрались до руководства страной!». А здесь люди и зарплату порой не видят месяцами…
Ох, родина…
Но, главное, пройдя три верхних квартиры, я практически знал уже все или почти все о семействе Степана Ильича Суховея, проживающего на первом этаже в третьей квартире. Сам Степан Суховей - инвалид, ногу отрезало упавшим на стройке подъемным краном, пенсия по инвалидности. Жена - домохозяйка. Младший сын - еще школьник, в пятом классе и тоже инвалид - церебральный паралич. Но учится на отлично, сам в школу ходит, точнее - ковыляет, шесть кварталов одолевает за час. А дочь Полина в Москве, знаменитая модель, вицемисс «Нижний Новгород» 1996 года, ее по телику показывали, и в журналах были ее фотки, «они вам покажут». А сюда она уже давно не приезжала - с тех пор, поди, как беременная была…
- Беременная? - переспросил я болтливую старушку. И тут же, пряча свой интерес, сунул нос в домовую книгу: - А у Суховеев только четверо прописано…
- Само собой, четверо, - сказала старушка. - Полинка мертвого родила. Оправилась и уехала, с тех пор мы ее и не видели.
- А когда это было?
- Да уже, поди, года четыре…
С этой интересной информацией я отправился в третью квартиру.
Она оказалась совершенно не такой, как предыдущие. Не то что богатой, нет, но вполне цивильной, аккуратной, со свежими обоями на стенах и какимто импортным, под паркет, линолеумом на полу, с нестарой мебелью, телевизором «Самсунг» и даже компьютером на столике в углу, рядом с книжными полками, заваленными учебниками. И Степан Суховей с женой Надеждой - далеко не старые еще люди, меньше пятидесяти, и одеты не нищенски, а нормально - Степан хоть и на костылях, а в джинсах «Ливайс»…
Конечно, здесь, на первом этаже, нас уже ждали - слух о переселении всегда распространяется по дому быстрее пожара, и если вас интересует семья, проживающая на нижнем этаже, вы для того и начинаете обход с верхнего. И - наоборот. Главное, чтобы люди не замыкались, а встречали вас с открытой дверью и душой…
- Вам, как инвалиду, полагается, наверное, какаято дополнительная жилплощадь? - спросил я у Степана Суховея, зная наверняка, что ни хрена ему не полагается.
Стоя у окна на своих костылях и куря в форточку, он потер щеку и усмехнулся, словно читая мои мысли:
- Ни хрена мне не полагается. Пенсию и ту уже третий месяц не платят!
- Да? Почему?
- А говорят, Москва все забирает, все налоги, а назад ни хрена не дает…
Это была только часть правды. Хотя Москва действительно забирает из регионов все налоги, чтобы перераспределить их побратски между богатыми и бедными областями, истинная причина задержки выплат пенсий и пособий по нищете отнюдь не в том, что Москва задерживает эти фонды, а в том, что по дороге сначала в Москву, а потом из Москвы эти деньги имеют чисто российскую способность исчезать и таять буквально на каждой инстанции. Иными словами, изначальното хотели распределять бюджетные деньги как лучше, а получилось точно по Черномырдину.
Но я сделал вид, что мне это все в новинку, и изобразил изумление на лице:
- А как же вы выживаете?
- Да вот так, крутимся… - вставила Надежда Суховей и с укором посмотрела на мужа.
Он отвернулся к окну. А я, отметив про себя эту переглядку, сунул нос в домовую книгу:
- Итак, в этой квартире прописаны вы, ваш сын Кирилл… Где он, кстати?
- В школе, где же еще? - сказал Степан.
- Через час будет, - тут же добавила Надежда.
- И Полина Степановна, ваша дочь. Это она? - И я показал на большую Полинину фотографию, которую уже видел в Москве, в квартире Полины на Патриарших. Только на той метровой фотографии шестнадцати- или семнадцатилетняя Полина была в полный рост и практически обнаженная, если не считать узеньких лифчика и трусиков, а здесь та же фотография была обрезана по плечи. Но - взята под стекло и в рамку.
- Да… - тихо ответила Надежда.
- И где же она? На работе?
- Она в Москве, учится, - сказал, не повернувшись, Степан. Похоже, он не умел врать, во всяком случае - в глаза.
Я проявил заинтересованность:
- Да? И кем будет? Артисткой?
- Посмотрим. Пусть выучится сначала, - сказал Степан и, явно меняя тему, повернулся ко мне: - А когда переселение?
- Это не в моей компетенции… - Я развел руками. - Мое дело - выяснить ваши условия. Поскольку НТВ компания частная, вы можете ставить какието условия переселения. Но в разумных, конечно, пределах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10