Есть в самом деле хотелось, сидели без обеда. Столовая в первые
дни учебного года не работала, а а буфете была такая толкучка, что
лучше и не соваться. Кирилл, правда, попробовал на предпоследней пе-
ремене, но раздумал и отдал двадцать копеек Петьке Чиркову, который
признался, что вот-вот помрет с голоду...
- А зачем сидим?- вдруг спросил Климов.
- Ждем,- сообщила Ева Петровна.- Ждем, когда кто-нибудь из этих
четверых признается или расскаокет, код было дело.
- А если не признается?
- Тогда... очевидно, придется вызывать милицию.
- Так давайте вызывать,- предложил Кирилл.
- Правильно,- поддержал Кубышкин. - А то кушать хочется.
- Тебе полезно похудеть,- сказала Ева Петровна и опять загово-
рила о пятне, которое легло на тимуровский правофланговый отряд и
школу. Потом подняла Женьку Черепанову и велела высказать свое мне-
ние. Женька была бессменная председательница совета отряда. Она
встала и начала говорить, что те, кто совершил этот безобразный пос-
тупок, опозорили класс и долокны признаться, если они еще хоть ко-
шельку дорожат званием пионера. А если Кирилл Векшин ни в чем не ви-
новат, то ему надо вести себя не так, а воспитанно...
Кирилл смотрел на Черепанову без всякой злости. Женька говорила
те самые слова, которые принято говорить на собраниях, когда когони-
будь обсуждают.
Женька была красивая, и Кирилл смотрел на нее с удовольствием.
Он не испытывал к Черепановой никаких чувств, но глядеть на нее было
приятно: как на красивую открытку или статуэтку. Почти все девчонки
за лето вымахали в высоту, стали больше мальчишек (Кубышкин презри-
тельно сказал: "Во, лошади. Теперь им на танцах десятиклассников по-
давай"), а Женька осталась прежней. Она была невысокая, стройнень-
кая, с мальчишечьей русой прической и длинными серыми глазами.
- ...А Векшин вообще всех нас удивляет. Это кошмар какой-то, -
закончила Черепанова свою речь и бросила на Кирилла очень осуждающий
взгляд.
- Дура,- полушепотом сказал Кирилл.
- Сам,- так же ответила Женька. Кирилл перестал слушать и по-
вернулся к окну.
По другой стороне улицы брела послушная вереница детсадовских
малышей в пестрых маечках и трусиках, в белых панамках. Впереди шла
одна воспитательница, позади другая. Ребятишки, наверно, младшая
группа. Трехлетние пацанята.
Кирилл подумал, что он будет в десятом классе, когда Антошка
станет вот таким. И как всегда при мысли об Антошке, толкнулась в
нем упругая теплая радость.
Что бы ни случилось, какие бы горести ни подкарауливали Кирил-
ла, все равно есть у него братишка. Круглощекий, улыбчивый, славный
Антошка...
Конечно, бывает всякое: иногда почитать хочется, а он вопит;
надо бежать к Деду, готовить паруса, а ты отправляешься на молочную
кухню за Антошкиным обедом... Но боже мой, как все-таки здорово, что
он есть на свете - настоящий родной братик! Как он смотрит на Кирил-
ла, как слушает песни...
А между прочим, на кухню и сегодня надо бежать. И скоро... Ки-
рилл встал и взглянул на большие часы за окном-они висели на столбе
у сквера.
- Что, Векшин? Ты все-таки решил признаться? - спросила Ева
Петровна почти благосклонно.
- В чем?- удивился Кирилл.
- Что значит "в чем"? В том... что я сказала. Пусть встанет
тот, кто виноват.
- Извините, я не слышал,- холодно сказал Кирилл.
- А, ну конечно! Слова классного руководителя для тебя пустой
звук. Тогда с какой стати ты поднялся?
- Чтобы на часы взглянуть, вон там на улице.
- Смотреть на часы бесполезно,- сообщила Ева Петровна уже не
Кириллу, а классу. - Сидеть будем, пока не выясним.
- Я сидеть не буду,- спокойно сказал Кирилл. Он и в самом деле
был сейчас спокоен. Только глубоко внутри дрожала тугими струнками
сдержанная злость. Уже не обида, а просто злость.
- Бу-удешь, голубчик...
- Не буду. Мне в молочную кухню надо идти за питанием для бра-
та. Его в четыре часа кормить полагается.
- Ты опять лжешь,- утомленно произнесла Ева Петровна.- Если бы
ты ходил в эту кухню, мама дала бы тебе записку, и тебя бы никто не
стал бы задерживать на репетициях. А ты прятался, чтобы не ходить на
хор.
- Потому что дело не в кухне. На хор я бы и так не пошел.
- Из ложного принципа и глупого упрямства.
- Мне надо идти,-сказал Кирилл. - Серёга, выпусти.
Серёга Коробов выбрался из-за парты, освобождая проход. Класс
наблюдал за Кириллом с молчаливым интересом. Кирилл пошел к двери.
- Какой нахальный,- громким шепотом сказала Элька Мякишева.
Ева Петровна встала у порога.
- Имей в виду, Векшин, если ты попытаешься уйти, я сообщу ди-
ректору... что для тебя, оказывается, не писаны никакие школьные
правила.
Кирилл остановился перед ней.
- Они для Антошки не писаны,- сказал он с ощущением полной и
радостной правоты. - Разве есть правила, чтобы трехмесячного малыша
морить голодом? Он, пожалуй, покажет правила... Разрешите, пожалуйс-
та, пройти.
Ева Петровна хотела что-то сказать, открыла рот... и посторони-
лась.
Когда Кирилл был уже в доридоре, он услышал:
- За портфелем пусть явится отец.
Кирилл обернулся.
- Он бы и так пришел, если надо. Зачем портфель? Как выкуп, что
ли?
- Вот именно! Для гарантии. Если я не дозвонюсь.
"Звони, звони",- сумрачно подумал Кирилл. Дома телефон не рабо-
тал второй день, а "а работе у отца недавно сменили номер.
Внизу, у самого выхода, Кирилл встретил Зою Алексеевну, которая
учила его в младших классах. Он улыбнулся и приготовился сказать
"Здрасте, Зоя Алелсеевна". И вдруг увидел, что она смотрит на него
странно. Без обычной улыбки.
- Кирюша... Что с тобой случилось?
Она смотрела так, словно у нее что-то сильно болело. Или не у
нее? Кирилл вдруг отчетливо вспомнил, как в третьем классе, в весен-
нем походе, она с таким же лицом бинтовала Петьке Чиркову разбитый
локоть.
- Что, Зоя Алексеевна?- спросил он, уже догадываясь и все-таки
не веря.
- Мне Анна Викторовна рассказала... Кирюша, неужели это правда?
Кирилл быстро глянул ей в доброе, почти старушечье лицо и сразу
опустил глаза. Переглотнул. Оказывается, спокойствие в нем было
очень хрупкое. Как тонюсенькая стеклянная стенка. Сейчас лопнет эта
стенка, и вся горечь, вся обида, накопившаяся в классе, рванется
слезами. Как вода из разбитого аквариума. "Зеленый павиан Джимми..."
Он поднял опять глаза, не побоялся, хотя они были уже мокрыми. Пус-
кай! Зоя Алексеевна видала и не такое.
А она... Она, видимо, поняла этот взгляд совсем не так.
- Кирюша! Как же ты мог? Ты хотя бы признался? Если это первый
раз, тебя простят.
Это было уже слишком, и зеленый Джимми не маг тут помочь. Ки-
рилл закусил губу.
- Я признаюсь,- сказал он с трудом.- Сейчас... Вот в чем... Зоя
Алексеевна, мы вам все на свете доверяли. Мы вас так любили...
Она закивала, глядя на Кирилла добрыми глазами.
- И я вас...- произнес он сипло.- Лучше вас никого для меня в
школе не было...
Она все кивала и, видимо, чего-то ждала. Но Кирилл молчал.
- Вот видишь,- проговорила Зоя Алексеевна.- Вот видишь, Кирюша.
А теперь...
- А теперь вы меня предали,- тихо сказал Кирилл.
И побежал к двери.

Глава третья
Про зеленого павиана Кирилл узнал от Деда. А с Дедом он позна-
комился зимой. Кирилл точно помнил, когда это случилось: двенадцато-
го февраля в пятьдесят пять минут второго. Если бы всерьез отвечать
на вопрос Евы Петровны о Кирилле, "когда это началось", можно было
бы твердо назвать дату и час.
Падал мягкий снег, который щекочет лицо и тает на губах, остав-
ляя запах лыжни и зимнего леса. Зима шла к концу, но было похоже на
Новый год.
Кирилл сидел в сквере напротив булочной и ждал, когда кончится
перерыв. Раньше этот магазин работал по воскресеньям без перерыва, а
сегодня - пожалуйста-закрыто на обед! И ждать надо целых пятнадцать
минут.
Кирилл не двигался. Ему пришло в голову провести опыт: узнать,
сильно ли заснежит человека, если он просидит неподвижно четверть
часа. Может быть, поверх шапки вырастет снежная папаха, на доленях -
белые подушки, а на плечах пышный воротник? И прохожие будут думать,
что вот сидит мальчишка, завороженный снежной королевой...
Но просидеть так все пятнадцать минут Кириллу не удалось. Нео-
жиданно он услышал сухой звук, будто наступили на пустой спичечный
коробок. Осторожно, чтобы не стряхнуть снег, Кирилл повернул голову.
Курчавый парень лет двадцати надел на объектив "Зенита" крышку,
сдул с аппарата снежинки и неторопливо застегнул футляр. Потом
встретился с Кириллом глазами и улыбнулся.
Он не понравился Кириллу. Близко сидящие темные глаза были ка-
кими-то чересчур острыми, пестрая поролоновая куртка - крикливо мод-
ной, а улыбка показалась высокомерной. К тому же Кирилл не любил
тех, кто ходит зимой с открытой головой, считал это пижонством. А
фотограф был без шапки, и снег запутывался в его черной кудрявой ше-
велюре.
- Зачем вы меня сфотографировали? - спросил Кирилл негромко, но
довольно придирчивым тоном.
Курчавый фотограф еще раз улыбнулся и объяснил:
- Ты хорошо вписываешься в пейзаж. Кругом снег, и ты тоже зас-
неженный. Завороженный, будто в сказке.
Это показалось Кириллу совсем обидным: парень словно без спросу
прочитал его мысли. Кирилл сказал:
- Значит, я деталь пейзажа... Вроде пенька или коряги...
- Да вовсе нет!- энергично запротестовал фотограф.- Пенек, он
мертвый. А человек оживляет пейзаж, смысл придает.
С этими словами парень подтащил к скамейке большую, нагруженную
чем-то тяжелым сумку, смахнул снег и сел рядом с Кириллом. Не вплот-
ную, но достаточно близко. Снежная сказка кончилась. Это еще больше
раздосадовало Кирилла.
- А зачем вам моя фотография?- хмуро спросил он.
- Ну, мало ли... В альбом вклею. Может быть, на стену повешу.
Буду смотреть...
- А что тут такого интересного? Смотреть...
- Каждый человек интересен,- серьезно сказал фотограф,- потому
что каждый-представитель человечества.
"Представитель человечества"-это звучало солидно. Будь Кирилл
помладше, он бы начал таять от удовольствия. И спросил бы: "Значит,
я тоже представитель?" Но сейчас он на эту удочку не клюнул. Он ска-
зал:
- Разве все представители человечества интересные? Бывают дура-
ки всякие, бывают жулики и бандиты. И просто... нахальные.
- Такие, кто без спросу фотографирует,- серьезно откликнулся
курчавый незнакомец. - Ну, я же не знал, что ты так... болезненно
отнесешься. Что же теперь мне делать? Пленку засветить?
- Ладно, не надо,- небрежно сказал Кирилл и посмотрел на боль-
шие часы у входа в сквер. Было без двух минут два. Кирилл глянул на
соседа. Вблизи тот выглядел старше и казался немного утомленным. Он
достал сигарету, похлопал по карману, повернулся к Кириллу.
- Спичек нет случайно?
Кириллу это опять не понравилось.
- Не курю,-ответил он. - Понимаете, бросил недавно. Печень,
склероз и все такое...
Парень хмыкнул себе под нос. Объяснил:
- Я ведь сказал "случайно". Может, на сдачу дали...
Кирилл опять посмотрел на часы. Было ровно два, но магазин не
открывался.
- "На сдачу",-буркнул Кирилл.- Где дадут сдачу, если закрыто?
Фотограф кивнул:
- Я тоже жду...
За стеклянной дверью магазина замаячила белая фигура, и дверь
приоткрылась. Парень встал, сунул смятую сигарету в карман, подхва-
тил свою громадную сумку с двумя длинными ручками и, перегнувшись на
один бок, зашагал к булочной. Он заметно прихрамывал.
Кирилл подождал несколько секунд и пошел следом. В магазине он
сунул в авоську два батона и половинку украинского каравая, прихва-
тил пирожок с повидлом, чтобы пожевать на ходу. Он почти забыл о
курчавом незнакомце, но, когда вышел на улицу, увидел его снова.
В одной руке парень тащил полиэтиленовый пакет с батонами, в
другой сумку, которая весила, наверное, килограммов двадцать. "Что в
ней такое?"- машинально подумал Кирилл. Парень словно услышал его.
Посмотрел и улыбнулся опять. Теперь это была другая улыбка: немного
настороженная и виноватая какая-то. Парень словно просил: "Ты не
смейся, пожалуйста, что я так неуклюже ковыляю со своей тяжестью..."
Кирилл не успел сразу отвести взгляд. А когда отвел, уходить
было уже неловко. "Вот так всегда с тобой!.."- обругал он себя. По-
дошел и сказал, глядя в землю:
- Дайте одну ручку... Вам далеко?
Парня звали Геннадием. Жил он в Заовражке - старом районе, где
все улицы были похожи на деревенские. Весной там пышно цвела над ко-
сыми заборами черемуха, летом дороги зарастали мелкой травой, а зи-
мой лежали вдоль улиц длинные сугробы и над заснеженными крышами
счэяли прямые столбы дыма.
От многоэтажных кварталов, где жил Кирилл, до Заовражка - пол-
часа ходьбы. А если на автобусе - тоже полчаса, потому что автобус
идет кружным путем, через большой мост. Этот мост построен над овра-
гом, там, где течет неглубокая речка Туринка. Недалеко от моста Тур-
ника сливается с другой речкой, у которой громкое название Ока...
Сначала Кирилл решил, что поможет нести сумку только до авто-
бусной остановки. Потом пробурчал: "Да ладно, я не тороплюсь" - и
поехал. И оказался наконец на улице Осипенко у дома номер четырнад-
цать перед калиткой со старинным железным кольцом.
- Вот и приехали. Заходи,- пригласил Геннадий.
Дом был большой, с застекленной верандой, выходившей во двор.
Кирилл увидел старое, но уютное крыльцо. Однако Геннадий не пошел к
этому крыльцу. Они с Кириллом потащили сумку дальше - к низкому бре-
венчатому сараю.
Геннадий ногой толкнул дверь, и навстречу пахнуло теплым возду-
хом.
После улицы Кириллу показалось, что внутри жарко. Под потолком
горела сильная лампа. В углу бодро гудела жестяная трехногая печур-
ка.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4