– Опять радиоэлектронное подавление? – удивился Эллиот.
– Хуже, – ответила Росс.
От целый час пыталась установить связь с Хьюстоном через спутниковый ретранслятор, и все напрасно. Каждый раз только что установленная связь прерывалась через несколько секунд. Убедившись, что ее передатчик исправен, Росс обратила внимание на календарную дату.
– Сегодня 24 июня, – сказала она. – С предыдущей конголезской экспедицией у нас были проблемы со связью 28 мая. То есть двадцать семь дней назад.
Эллиот ничего не понял, и Мунро пришлось объяснять:
– Росс хочет сказать, что на этот раз в помехах виновато Солнце.
– Правильно, – подтвердила Росс. – Причина в вызванных солнечным излучением возмущениях в ионосфере.
В большинстве случаев резкие изменения в состоянии ионосферы – разреженного слоя ионизированных молекул на высоте от пятидесяти до двухсот пятидесяти миль – обусловлены появлением на поверхности нашего светила солнечных пятен. Поскольку Солнце совершает оборот вокруг своей оси за двадцать семь дней, то такие изменения часто повторяются месяц спустя.
– Согласен, – сказал Эллиот, – во всем виновато Солнце. Сколько продлится это безобразие?
– Обычно продолжительность помех составляет несколько часов, в худшем случае – сутки, – покачала головой Росс. – Но на этот раз, очевидно, возмущение весьма серьезное. К тому же оно очень быстро достигло пика. Пять часов назад связь была идеальной, а сейчас вообще никакой. Происходит нечто из ряда вон выходящее. Такое, как вы говорите, «безобразие» может затянуться на неделю.
– Неделю без связи? Без возможности работать с большим компьютером? Вообще без всего?
– Вот именно, – спокойным тоном подтвердила Росс. – С этой минуты мы отрезаны от всего цивилизованного мира.


5. ОТРЕЗАНЫ ОТ МИРА

Гигантская солнечная вспышка была зарегистрирована 24 июня 1979 года в обсерватории Китт-Пик, расположенной возле города Тусон, штат Аризона. Полученные данные были немедленно переданы в Центр космической экологической службы (ЦКЭС) (Боудер-Сити, штат Колорадо). Сотрудники ЦКЭС сначала не поверили своим глазам: эта вспышка, получившая обозначение 78/06/414аа, была чудовищной даже по гигантским меркам солнечной астрономии.
Природа солнечных вспышек неизвестна, но, как правило, они так или иначе бывают связаны с появлением пятен на поверхности Солнца. В данном случае источником вспышки было чрезвычайно яркое пятно диаметром около десяти тысяч миль, в спектре которого проявлялись не только а-линия водорода и линии ионизированного кальция, но и весь диапазон белого излучения Солнца. Вспышки с таким «непрерывным» спектром были чрезвычайно редки.
Специалисты ЦКЭС не могли поверить и в то, к каким последствиям приведет эта вспышка, хотя расчеты давали точные данные. При солнечных вспышках высвобождается колоссальное количество энергии. Даже вспышка умеренной интенсивности может удвоить мощность ультрафиолетового излучения, испускаемого всей поверхностью светила, а вспышка 78/06/414аа повысила мощность излучения Солнца почти втрое. Через 8,3 минуты после вспышки – за такое время свет преодолевает расстояние от Солнца до Земли – поток ультрафиолетового излучения начал эффективно разрушать ионосферу Земли.
В результате на планете, удаленной от Солнца на девяносто три миллиона миль, была серьезно нарушена радиосвязь, в первую очередь передачи с небольшой мощностью сигнала. Многокиловаттные коммерческие радиостанции, вероятно, даже не заметили вспышки, но конголезская экспедиция, мощность передатчика которой составляла всего около двух сотых ватта, лишилась возможности установить связь со спутниковым ретранслятором. При вспышке Солнце, кроме того, выбрасывает рентгеновское излучение и потоки элементарных частиц; последние движутся сравнительно медленно и добираются до Земли лишь примерно за сутки, поэтому и помехи должны были продолжаться по меньшей мере сутки, а возможно, и намного больше. В Хьюстоне операторы сообщили Трейвизу, что по оценкам ЦКЭС состояние ионосферы вернется к норме лишь через промежуток от четырех до восьми дней.
– Вот такие дела, – сказал оператор. – Вероятно, Росс сама поймет, в чем дело, когда сегодня ей не удастся выйти на связь.
– Им позарез нужна связь с нашим компьютером, – сказал Трейвиз.
Сотрудники СТИЗР пять раз моделировали ситуацию и пять раз получали один и тот же результат: при невозможности эвакуации воздушным путем экспедиция Росс подвергается смертельной опасности. Вероятность того, что участники экспедиции останутся в живых, оценивается приблизительно в 0,224; иными словами, только один человек из четырех имеет реальный шанс выбраться из Конго живым, да и то при наличии связи с хьюстонским компьютером. А этой связи как раз и не было.
Трейвиз задумался, понимает ли Росс всю серьезность ситуации.
– В пятом диапазоне спектра Мукенко есть что-нибудь новое? – спросил Трейвиз.
В пятом диапазоне спутники типа «Ландсат» собирали данные об инфракрасном излучении. Во время последнего прохождения над территорией Конго «Ландсат» получил новую очень важную информацию о Мукенко. За девять дней, прошедших после предыдущих измерений, вулкан заметно разогрелся; температура повысилась почти на восемь градусов.
– Ничего нового, – ответил оператор. – Компьютеры не прогнозируют извержения. У этой системы ошибка измерения около четырех градусов, а четыре лишних градуса – еще не основание для того, чтобы утверждать, что будет извержение.
– Ладно, это хоть что-то, – сказал Трейвиз. – Вот только что они теперь будут делать с обезьянами, если они отрезаны от нашего компьютера?

* * *
Такой же вопрос битый час задавали себе и участники конголезской экспедиции. В отсутствие радиосвязи в их распоряжении оставались лишь те компьютеры, что размещались в их головах. А эти компьютеры большой мощностью не отличались.
Эллиоту было трудно смириться с мыслью об ограниченности возможностей собственного мозга. «Все мы привыкли к доступности вычислительных машин, – рассказывал он позднее. – В любой мало-мальски приличной лаборатории в любое время дня и ночи в нашем распоряжении имелись банки данных и компьютеры с любой скоростью расчетов – на все случаи жизни. Мы настолько привыкли к ним, что считали их непременным атрибутом нашей жизни».
Конечно, в конце концов Эллиоту удалось бы разгадать язык серых горилл и без компьютера, но в их положении важнейшим фактором было время: на расшифровку оставались часы, а не месяцы. Не имея возможности воспользоваться программой АРЕ, экспедиция могла просто не дожить до следующего утра. Во всяком случае, Мунро сказал, что они не переживут очередную массированную атаку серых горилл, а ведь все основания полагать, что такая атака состоится ближайшей ночью, у них были.
Спасение Эллиота подсказывало другой выход. Эми продемонстрировала способность общаться с серыми гориллами, значит, в принципе она могла выполнить и функции переводчика.
– Во всяком случае, нам стоит попытаться, – настаивал Эллиот.
Однако тут же выяснилось, что, по мнению Эми, из этого плана ничего не выйдет. В ответ на вопрос: «Эми говорит язык существ?» она ответила:
«Не говорит».
«Совсем не говорит?» – засомневался Эллиот, вспомнив, как Эми жестикулировала и вздыхала перед стадом серых горилл. – «Питер видеть Эми говорить язык существ».
«Не говорить делать шум».
Эллиот пришел к заключению, что Эми лишь подражала языку серых горилл, а смысла звуков не понимала. Пошел третий час, и до наступления темноты оставалось лишь четыре-пять часов.
– Кончайте, – сказал Мунро. – И так ясно, что Эми ничем не сможет нам помочь.
Мунро склонялся к тому, что нужно сворачивать лагерь и, пока еще светло, пробиваться с боями к Мукенко. Он все больше и больше убеждался в том, что еще одно нападение серых горилл им не пережить.
Но Эллиота мучила какая-то не вполне оформившаяся мысль.
За долгие годы работы с Эми он хорошо усвоил, что ее мышление прямолинейно, как мышление ребенка. Буквальное восприятие всех вопросов могло свести человека с ума. Чтобы добиться от Эми необходимого ответа, всегда – а тем более в тех случаях, когда она не проявляла склонности к общению, – нужно было формулировать вопросы очень четко, чтобы в них не оставалось даже намека на двусмысленность. Эллиот снова повернулся к Эми.
«Эми говорит язык существ?».
«Не говорит».
«Эми понимает язык существ?».
Эми не отвечала, казалось, всецело поглощенная тщательным пережевыванием травы.
«Эми, слушай Питера».
Горилла уставилась на Эллиота.
«Эми понимает язык существ?».
«Эми понимает язык существ», – ответила горилла так спокойно, что Эллиот засомневался, правильно ли она поняла вопрос.
«Эми наблюдает существа разговаривать, Эми понимает язык?».
«Эми понимает».
«Эми уверена?».
«Эми уверена».
– Будь я проклят, – резюмировал Эллиот.
Мунро с сомнением покачал головой.
– В нашем распоряжении всего несколько часов светлого времени, – сказал он. – И даже если вы научились понимать серых горилл, как вы будете с ними разговаривать?


6. ЭМИ РАЗГОВАРИВАТЬ ЯЗЫК СУЩЕСТВ

К трем часам Эллиот и Эми снова заняли позицию на склоне холма. Они тщательно укрылись за плотной листвой, и их присутствие выдавал лишь небольшой конусообразный микрофон, подсоединенный к стоявшему у Эллиота в ногах видеомагнитофону. На нем Эллиот записывал звуки, издаваемые гориллами, которые паслись неподалеку.
Единственная трудность заключалась в том, чтобы определить, на какой горилле сфокусирован направленный магнитофон и на какой горилле сосредоточено в этот момент внимание Эми. Эллиот не мог быть уверен, что Эми переводит те же звуки, какие он записывает на ленту. В ближайшей к ним группе было восемь горилл, и Эми постоянно отвлекалась. Возле одной из самок вертелся шестимесячный малыш; когда его укусила пчела, Эми прожестикулировала: «Бэби больно». А Эллиот в этот момент записывал «вздохи» самца.
«Эми, – сказал жестами Эллиот, – будь внимательной».
«Эми внимательная Эми хорошая горилла».
«Да, – согласился Эллиот, – Эми хорошая горилла. Эми будь внимательной к существам-мужчинам».
«Эми не нравятся».
Эллиот молча выругался и стер получасовую запись. Стало ясно, что Эми смотрела совсем не на тех горилл. Тогда Эллиот грешил записывать все подряд, на что бы ни обращала внимание Эми. Он снова включил видеомагнитофон и жестами спросил:
«Какое существо смотрит Эми?».
«Эми смотрит бэби».
С бэби толку мало, бэби еще на научился говорить. Эллиот прожестикулировал:
«Эми смотреть существо-женщину».
«Эми нравится смотреть бэби».
Полная зависимость от капризов Эми была хуже ночного кошмара. Судьбой Эллиота распоряжалось животное, чье мышление и поведение он почти не понимал. Зависимость Эллиота только усугубляло то обстоятельство, что он был отрезан от мира людей и машин. И тем не менее ему приходилось верить горилле.
Прошел еще час, солнце стало клониться к закату. Эллиот и Эми спустились с холма и направились в лагерь.

* * *
В создании оборонительных сооружений Мунро превзошел себя.
Прежде всего по его указанию с внешней стороны лагеря были вырыты огромные ямы – вроде ловушек для слонов. В дно ям вкопали острые колья, а сверху ямы замаскировали ветками.
Потом в нескольких местах расширили ров и убрали поваленные деревья и кустарники, из которых гориллы могли бы соорудить мост.
Все сравнительно низкие ветки, нависавшие над лагерем, спилили. Теперь гориллам пришлось бы прыгать с высоты не меньше тридцати футов, а на это они едва ли решатся.
Потом Мунро вооружил трех из оставшихся в живых носильщиков, Музези, Амбури и Харави, автоматами и баллонами со слезоточивым газом.
Вместе с Росс Мунро повысил силу тока в сетке ограждения почти до двухсот ампер. Для этого им пришлось снизить частоту импульсов от четырех до двух в минуту, иначе тонкая сетка могла бы просто расплавиться. Зато теперь ограждение из средства отпугивания превратилось в смертельное оружие. Первые наткнувшиеся на сетку животные будут моментально убиты, хотя повышение силы тока увеличило и вероятность коротких замыканий, а следовательно, и разрыва цепи.
Уже на закате Мунро принял самое трудное решение. Заряжая скорострельные сенсорные устройства, он использовал лишь половину оставшихся у них боеприпасов. Когда боезапас будет израсходован, пулеметы замолчат, и Мунро придется рассчитывать только на Эллиота, Эми и их лингвистические успехи.


7. ПОСЛЕДНЯЯ ЗАЩИТА

– Сколько еще времени вам потребуется? – спросил Мунро.
– Часа два, может, побольше, – ответил Эллиот.
Он попросил Росс помочь ему, а Эми тем временем направилась к Кахеге, чтобы выпросить чего-нибудь поесть. Казалось, она была очень горда собой, и вообще вела себя, как высокопоставленная персона, прибывшая с инспекцией.
– Что-нибудь получается? – спросила Росс.
– Узнаем через минуту, – ответил Эллиот.
Сначала он собирался проверить правильность переводов Эми единственным доступным способом: повторяя по нескольку раз каждый звук и постоянно прося Эми перевести его. Если Эми будет всегда одинаково интерпретировать один и тот же звук, то можно быть уверенным в правильности перевода.
Принцип казался достаточно простым, но его реализация оказалась весьма трудоемкой. В распоряжении Эллиота были только крохотный видеомагнитофон и карманный магнитофон, не связанные друг с другом. Росс и Эллиот потребовали полной тишины и приступили к прослушиванию «вздохов», проверке, записи, повторной записи и так далее.
Сразу же выяснилось, что слуховой аппарат человека не способен дифференцировать звуки, издаваемые гориллами; и Росс и Эллиоту все они казались совершенно одинаковыми. Потому у Росс появилась здравая мысль.
– Эти звуки записаны в виде электрических сигналов, – сказала она.
– Да…
– Так вот, емкость памяти компьютера нашего передатчика равна 256 килобайт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44