— Ну что ты, мама, — попыталась рассмеяться тогда Алька, хотя в носу противно защекотало, а глаза начало пощипывать от еле сдерживаемых слез. — Ты же меня знаешь — я нигде не пропаду!
— Дай-то бог! Дай-то бог!..
— Алька! — зычно крикнул с первого этажа Иван Алексеевич, отвлекая девушку от бередящих душу воспоминаний. — А ну давай спускайся! Разговор имеется…
Разговаривать с ней хозяин пожелал впервые с того памятного дня приезда сюда, поэтому любопытство, отсутствием которого она не страдала, подстегнуло ее, и уже через мгновение Алька сидела напротив него в гостиной и с напряжением ожидала, что же такое он ей уготовил. В том, что сейчас решится ее дальнейшая судьба, она не сомневалась ни минуты. Вопрос в другом: устроит ли ее это?..
— Боишься? — вполне миролюбиво, что было неплохим признаком, спросил ее Иван Алексеевич, отхлебнув минералки из высокого стакана.
— Да, — кивнула она, сочтя, что откровение в данной ситуации не такой уж плохой союзник.
— Правду говоришь, хвалю, — одобрил он и поставил стакан на стеклянный столик. — А ты не бойся. Плохого я тебе не сделаю. Я тебе помочь хочу…
«Уж конечно!» — едва не фыркнула вслух Алька, но сдержалась и лишь согласно кивнула головой.
— Не веришь, а зря, — заметил всевидящий Иван Алексеевич. — Хочу я, Алька, устроить тебя на работу в одно хорошее место. Работа, скажу сразу, не пыльная, но работать придется от зари до зари.
— А-а-а… кем работать?! — Ехидные слова Дениса о голодных шлюхах, перебивающихся подачками толстосумов, мгновенно ударили по нервам, заставив ее ладони вспотеть.
— Это не то, о чем ты думаешь, — досадливо поморщился он. — Как все-таки испорчена нынешняя молодежь… Работать будешь референтом.
— Где? — вырвалось у нее вместе с вздохом облегчения.
— Увидишь, — туманно заявил хозяин и, поднявшись с кресла, позвал. — Пойдем, кофейку попьем и обсудим кое-какие детали…
Обсуждение деталей затянулось аж за полночь. Все это время она отвечала на вопросы, многие из которых вгоняли ее в краску, сама задавала вопросы, а все больше слушала нравоучения ее теперешнего наставника и время от времени согласно кивала головой.
— Ну, а теперь иди спать, — шлепнул он ее по-отечески пониже поясницы. — И помни: теперь все зависит от тебя! Твоя будущая жизнь в твоих руках. Сумеешь — станешь жить как королева, а нет…
Алька смотрела на него слипающимися от усталости глазами и пыталась переварить услышанное. В голове образовался хаос от всевозможных инструкций, советов и рекомендаций. Но она была почти уверена, что, проснувшись поутру, она рассортирует все по своим местам, выберет необходимое и отбросит ненужное.
Сейчас же единственным ее желанием было — уснуть…
Глава 8
Вдоволь насмотревшись на свое отражение в зеркале, отыскав в себе массу недостатков, Алька со вздохом погасила свет и побрела на кухню.
Как много воды утекло с тех самых пор, когда она впервые ступила на перрон Киевского вокзала. Разве могла она знать тогда, в какой жизненной круговерти окажется.
— Прошлого не воротишь, — печально обронила она, включая чайник. — Что было, то было…
Случилось за последние годы, конечно, многое. Понамешано всего — и плохого, и хорошего, но такого переплета, как сейчас, она не могла себе представить даже в кошмарном сне.
Алька обвела взглядом кухню.
Встроенная бытовая техника, импортные смеситель и фильтр для воды. Кухонный гарнитур вообще статья особая, не говоря уже о многочисленных фарфоровых и хрустальных сервизах.
Все это стоило немалых денег, покупалось не сразу, но с расчетом на долгие годы. Кто же мог знать тогда, что со всем этим ей придется расстаться вот так вот вдруг и сразу.
— Сволочи! — скрипнула она зубами, вспомнив ехидное напутствие одного из сотрудников ей в спину. — Я вам еще устрою!!! Вы рано списали меня со счетов!!!
Плеснув себе в стакан кипятка, Алька добавила две ложки кофе, бросила туда же пару кусочков сахара и, подхватив вазочку с пирожными, вернулась в спальню.
Мягкий свет настенного светильника выхватывал центр комнаты, скрадывая все остальное в мягких тенях по углам.
Боже мой! Сколько труда она вложила во все это! С какой любовью подбирала каждую вещицу, чтобы она, не дай бог, не портила интерьера, не выпячивалась излишней роскошью или, наоборот, не бросалась в глаза бесполезной простотой. Со скрупулезностью, доходящей до фанатизма, следила за чистотой в своем доме, за каждой складкой портьер. А все почему? Да потому что только здесь она не на работе. Только здесь отдыхала душой и наслаждалась покоем. А теперь это все предется продать с молотка или вообще отдать непонятно кому.
И почему?! Для чего?!
«Для того, чтобы выжить… — тихонько всплыл из ниоткуда ответ на ее немой вопрос. — А не лежать обезображенным трупом на какой-нибудь городской свалке…»
Вспомнив, каким недобрым огнем еще недавно горели глаза сидящего напротив мужчины, каким холодом и ненавистью дышало каждое его слово, сказанное в ее адрес, Алька расплакалась.
— Перестань! Прекрати сейчас же! — принялась она уговаривать себя, размазывая по лицу слезы. — Ты же обещала!..
Да, она действительно обещала самой себе после событий той памятной ночи, что не прольет больше ни слезинки, но на деле все оказалось гораздо сложнее.
Ее твердость духа, воля, которую она при надобности научилась собирать в кулак, превращались в пыль и прах, стоило ей представить, что она никогда больше не ощутит на себе его рук, никогда не услышит его жаркого шепота.
Но и это не самое страшное. Больше всего ее угнетало сейчас то, что он отвернулся от нее, не поверил ей, хотя она умоляла об этом.
— Для меня ты больше не существуешь, — мимоходом обронил он, стараясь не смотреть в ее сторону. — И думаю, что тебе лучше побыстрее все вернуть, дабы избежать проблем, а они могут у тебя возникнуть. Кстати…
Он все же притормозил и холодно посмотрел на нее сверху вниз.
— На мою помощь и поддержку ты можешь больше не рассчитывать.
— Но я ни в чем не виновата! — задыхаясь прошептала она. — Поверь мне! Единственное, о чем тебя прошу, — поверь!
Но он ей не поверил…
Алька судорожно вздохнула и вытерла слезы. Рассеянно отхлебнув из чашки, она недовольно поморщилась — кофе безнадежно остыл, а холодный кофе для нее как напиток не существовал. Отставив чашку в сторону, она потянулась за пультом телевизора и случайно наткнулась взглядом на угол газеты, торчащий из-под стола. Только сейчас она вспомнила, как в сердцах запустила ее туда, прочитав страницу брачных объявлений и разозлившись непонятно за что на всех, надеющихся подобным образом обрести счастье.
Вытащив газету за уголок, Алька с минуту разглядывала ее истерзанную страницу и неожиданно для самой себя заулыбалась. Внезапная мысль развеселила и приободрила ее.
— А почему бы и нет?! — посмеиваясь задала она самой себе вопрос. — Займемся этим завтра же!
Глава 9
Утро следующего дня разверзлось дождевыми потоками и оглушительными громовыми раскатами. Поглазев из-за кухонной шторы в окно на прыгающих через лужи людей, Алька убрала волосы в высокий хвост, надела спортивный костюм и, прихватив свою сумку, вышла из дома.
Ее темно-лиловый «Форд» скучал на стоянке в одиночестве.
«Скоро и тебя придется отдать», — подумалось ей, но удивительное дело: без обычного чувства горечи и злобы. Алька вообще подивилась сегодняшнему своему состоянию. Сыграло ли тут роль принятое ею вчера решение, а может быть, она переступила какую-то незримую грань внутри себя, но с души вдруг упала непосильная тяжесть.
С таким же легким сердцем она вошла в обшарпанное здание редакции, и даже злобная руководительница отдела писем, в чьем ведении находилась страница брачных объявлений, не омрачила ее настроения, хотя и верещала на весь этаж:
— Вы отдаете себе отчет в том, о чем просите?!
— Абсолютно, — мило улыбаясь, парировала Алька, развалившись без приглашения в дерматиновом кресле.
— И вы уверены, что мы это напечатаем?! — не меняя интонации, продолжала та возмущаться.
— Абсолютно, — повторила Алька и добавила в свой взгляд немного колючести. — Ведь я плачу…
— Но написать такое! Это немыслимо! — Дама нацепила на нос очки и процитировала, держа на приличном от глаз расстоянии Алькину писанину. — «Разочаровавшаяся в жизни стерва, — подумать только, — ищет единомышленника для восстановления справедливости!» Вы полагаете, что такое можно публиковать?!
— Вы это сделаете, — совершенно невозмутимо ответила она и, чиркнув зажигалкой едва не под носом у хозяйки кабинета, прикурила. — Перестаньте вставать в позу. Для меня не секрет, что живете вы только за счет подобной белиберды да за счет рекламы. Бывает еще везение в виде тухлых новостишек о похождениях местных знаменитостей, но ведь опубликовать вам это никто не позволит. Так что, уважаемая, примите квитанцию об оплате и перестаньте вести себя, как перепуганная членом девственница…
Дама побагровела, пошарила глазами по кабинету, очевидно, в поисках тяжелого предмета, но, так и не найдя оного, выхватила у Альки из рук квитанцию и, задыхаясь, просипела:
— Вон!!! Вон!!!
И когда Алька была уже на пороге, ехидно процедила:
— Я, конечно же, опубликую эту, как вы изволили выразиться, белиберду, но ответа вам не дождаться никогда! Слышите? Никогда!!!
С последним она ошиблась. Ответ пришел. И пришел даже раньше, чем предполагалось, но, вручая конверт Алевтине, начальница отдела писем так ехидно ухмылялась, так елейно ворковала, что той сразу почудился подвох.
Предчувствие, величайшее из ощущений в ряду неразгаданных человеческих рефлексов, ее не обмануло. Обратный адрес, написанный неразборчивым почерком, включал в себя строчку, которая могла означать только одно: ее новый поклонник — осужденный…
Глава 10
Наступил последний день ее пребывания в собственной квартире. С тех самых пор, как она отправила ответ неизвестному парню, обратившему внимание на ее опрометчивое объявление, прошла ровно неделя. Все это время она почти не выходила из дома. За всеми причудами хмурого лета Алька наблюдала, облокотившись о подоконник. Настроение ее менялось почти так же, как погода за окном. Там то светило солнце, выгоняя на улицы заждавшихся тепла горожан, то лил дождь, смывая городскую пыль быстрыми потоками. Так и она — то воспаряла душой, желая верить, что справедливость все-таки восторжествует и ей удастся найти виновных, то впадала в уныние. Невесело комнату за комнатой с початой бутылкой виноградного вина в руке Алька с тоскливой обреченностью оглядывала каждый предмет мебели, каждую безделушку, прощаясь с этим навсегда.
Оправдательного приговора, на который она втайне надеялась, она так и не дождалась. Вчера вечером, едва она включила свет в кухне, вернувшись из похода по магазинам, в квартиру позвонили, и, прильнув к глазку, она разглядела отвратительную сияющую рожу Зоси, их так называемого кредитора. Зачем он пришел, для нее не секрет. Она сама не раз отправляла его по различным адресам выклянчивать долги. Если его нытье не помогало, следом шла тяжелая артиллерия…
— Чего надо? — неприветливо спросила Алька, открыв дверь.
— Должок! Должок! — еще шире заулыбался Зося, вваливаясь в квартиру. — Аленька, душа моя, почему грубишь?
Алька не снизошла до ответа и, четко чеканя шаг каблуками, прошла в гостиную. Зося засеменил следом. При этом он попутно успевал оценивающе прищелкивать языком, останавливая взгляд на той или иной дорогой вещице.
— Да, мать! — Он вальяжно развалился в кресле, едва переступил порог гостиной. — Нелегко, наверное, с таким добром расставаться?
— Да пошел ты… — вяло огрызнулась Алька, открывая бар и доставая оттуда бутылку водки и пару рюмок. — Выпьешь? Выпьешь. Ты — да не выпьешь на халяву?!
— Аленька, зачем ты так, — попытался обидеться Зося, хитровато перебегая заплывшими жиром глазками с предмета на предмет. — Мы с тобой не первый год знакомы, а ты меня…
— Вот потому, что мы с тобой не первый год знакомы, — заткнись, — попросила она, наливая водку в рюмки. — Ни для тебя, ни для меня не секрет, что пришел ты ко мне не с оливковой ветвью, а посему ни о каком соблюдении приличий не может быть и речи. Я буду сквернословить и хамить, а ты уж, Зосечка, потерпи. Потому что тошно мне сейчас так, как тебе и представить невозможно.
— Понимаю, понимаю, — Зося взял толстыми пальчиками-сосисками рюмку водки и лихо опрокинул ее себе в рот, даже не поморщившись. — Только ты, Алька, сама виновата.
— Да ну?! — насмешливо протянула она и, следуя его примеру, так же, как он, лихо опорожнила рюмки. — И в чем же? Что пахала, не зная отдыха, на дядю Сережу, что тянула на себе воз, забыв о том, что я все-таки женщина?!
— Вкалывала ты, допустим, не за бесплатно. И про женщину ты малость подзагнула, — захихикал Зося, погрозив ей пальцем. — Сергей Алексеевич тебя приблизил, как никого. После его покойной жены только ты была вхожа к нему в спальню. Так что, Алечка, не гневи бога!
— Тебе, вообще, что нужно?! — заорала вдруг Алька, взбесившись оттого, что какое-то ничтожество осмелилось коснуться запретной темы. — Ты зачем приперся?! Боишься, что я не съеду?! Или что занавески вот эти гребаные с собой заберу?! Так не нужно мне ничего! Понял ты, свинья, не нужно! Заберите все! Все!
С этими словами она подлетела к окну и принялась срывать с него шторы. Прочная ткань, хорошо укрепленная сверху, не поддавалась и лишь слегка потрескивала, что распаляло ее еще больше. Она трепала плотный шелк, словно он был единственным виновником ее несчастий, ругалась и, добившись наконец, чего хотела, принялась топтать шторы ногами.
Зося притих, втянув голову в плечи и настороженно поглядывая за беснованием Алевтины, потом полез в карман за мобильником. Но не успел он набрать и пары цифр, как она в два прыжка подскочила к нему и выхватила трубку из рук.
— Кому звонить собрался, а?! Безмозглый ты боров!
— Алечка! Алечка! — залопотал Зося побелевшими губами. — Ты чего? Мне просто велено передать, чтобы ты завтра ключики от машины и квартиры сдала, вот и все!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5