Я было бросилась к ней, но она властным жестом приказала мне остановиться. И впервые в жизни я покорилась, не испытывая ничего, кроме страха.
- Нет, Амелия, - сказала она все тем же ровным голосом. - Все эти дни я лелеяла трусливую надежду избежать этого объяснения. Но ради справедливости и ради всех вас я должна сказать правду. Лукас вспылил, но он не лгал. Я действительно совершила один опрометчивый поступок, о чем сейчас бесконечно сожалею. Меня не трогает мнение света, но простить себя я не могу. И дело не в том, что я нарушила приличия и совершила шаг, который в глазах большинства людей равен смертному греху. Собственное доброе имя меня мало интересует, Амелия может подтвердить это. Но я разбила сердце старика, которого любила больше жизни и который любил меня. И вот за это прощения мне нет. Я не желаю причинять никому страданий. Теперь мне понятно, что, принимая предложение Лукаса, я могла очернить его репутацию и доброе имя...
- Эвелина, дорогая... - начал Лукас.
Она непреклонно покачала головой. Движение было едва заметным, но даже Лукаса убедила твердость, написанная на лице Эвелины.
- Я никогда не выйду замуж. Может быть, посвятив свою жизнь добрым делам и благотворительности, я смогу когда-нибудь искупить свою вину...
Голос Эвелины был столь искренен, в нем звучала такая неподдельная мука, что язвительное замечание застряло у меня в горле. Эвелина все это говорила вовсе не нам, а одному лишь Уолтеру. Упрямая ослица! Все-таки осуществила свой идиотский замысел...
На Уолтера было больно смотреть, он напоминал смертельно раненное животное. Лицо Эмерсона казалось таким же непроницаемым, как и скалы у него за спиной. Живыми были одни только глаза.
Внезапно краска вновь прилила к лицу Уолтера, причем в таком количестве, будто беднягу поразил внезапный приступ удушья. В следующее мгновение Уолтер шлепнулся на колени.
Я, грешным делом, решила, что у него просто подкосились ноги, но Уолтер схватил руку Эвелины и прижал к губам. Неужели... неужели этот юноша оправдает мои надежды?.. Он не просто их оправдал, такое мне не снилось даже в самых радужных снах! Честно говоря, никогда не думала, что мужчины способны... способны... Слова Уолтера музыкой звучали в моих ушах.
- Вы самая благородная девушка, которую я когда-либо встречал! прошептал он. Эвелина вздрогнула. - Самая честная, сама смелая, самая прекрасная... Немногие мужчины осмелились бы сделать то, что сейчас сделали вы! Но, милая, - тут он весьма кстати одарил мою подругу взглядом, полным нежного укора, - вам следовало довериться мне раньше!
Эвелина подняла на него полные изумления глаза. Уолтер встал и прижал девушку к себе.
Признаюсь, такого удовольствия я в своей долгой жизни еще не испытывала. Внезапно до меня дошло, что по моему лицу градом катятся слезы. Все же хорошо, что нам с Эвелиной вскоре предстоит расстаться. Еще несколько недель в ее обществе, и я превращусь в сентиментальную дурочку, у которой из-за любого пустяка глаза на мокром месте.
- Вот все и уладилось, - утомленным голосом сказал Эмерсон. - Хотя, видит небо, эта история тянулась слишком долго, а под конец стала отдавать тошнотворной слащавостью. Ладно, Уолтер, целуй свою невесту, нам всем пора возвращаться в лагерь. Я проголодался!
Не думаю, чтобы Уолтер услышал хоть слово. Но меня эта речь вывела из себя. Чувствам, переполнявшим меня, требовался выход, и незамедлительный.
- Уж вас-то точно никто не обвинит в слащавости, разве что в тошнотворности! - ледяным тоном заметила я, в последний раз оглушительно шмыгнув носом. - Неужели вы хотите сказать, будто предполагали такой конец? И вы позволите своему брату жениться на девушке, у которой за душой ни гроша?
- Мало того что ни гроша, - весело ответил Эмерсон, - да она еще и испорченная! Хотя ума не приложу, почему "испорченная". Эвелина мне кажется вполне неповрежденной, во всех смыслах этого слова. А способный художник нам не помешает. Тем более такой, которому не надо платить жалованья, прямая экономия!
- Ложь!
Голос раздался у меня за спиной. Я вздрогнула и обернулась. Как это ни странно, но мы начисто забыли о существовании Лукаса.
Он уже взял себя в руки, и теперь лишь блеск глаз выдавал его состояние.
- Ложь! - повторил он, шагнув к Эмерсону. - Вы не могли это поощрять, Эмерсон. Не могли!
- Ваша светлость плохо понимает мой характер, - невозмутимо отозвался Эмерсон. - Кто я такой, чтобы вставать на пути истинной любви? Искренне полагаю, - добавил он, пристально глядя на Лукаса, - что эта история завершилась для всех нас наилучшим образом. Разве вы не согласны, милорд?
Лукас ответил не сразу. Я даже ощутила легкую жалость, наблюдая за его борьбой с собственным темпераментом.
- Возможно, вы правы, - наконец произнес Лукас. - Возможно, так и должно было случиться. "Рок намерения наши довершает", как говорил старикан Шекспир...
- Хотя и несколько другими словами*, - согласился Эмерсон. - Позвольте поздравить вас, милорд! Вы прекрасный образец английского аристократа. Не согласитесь ли собрать нам на голову горящие уголья* и поднять тост за обрученных? Уолтер! Уолтер, пошли... Уолтер, очнись, черт бы тебя побрал!
* У Шекспира "божество намерения наши довершает" ("Гамлет", действие 5. сцена 2, пер. М.Лозинского).
** Послание к римлянам, 12:20. "Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его; ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья".
Он дернул брата за локоть. Уолтер с недоумением взглянул на нас. Он напоминал человека, который очнулся от летаргического сна и обнаружил, что грезы оказались явью.
Глядя на Эвелину, Лукас на мгновение заколебался. Она его не замечала, поскольку смотрела на Уолтера с благоговением монашенки, взирающей на лик создателя. Лукас пожал плечами.
- Я не настолько благороден, - сказал он с легкой улыбкой. - Извините. Думаю, мне лучше побыть немного одному.
- И он захромал навстречу закату, - насмешливо продекламировал Эмерсон, провожая глазами удаляющийся силуэт Лукаса. - До чего ж театральны эти юнцы! Слава богу, у нас с вами, Пибоди, здравого смысла в избытке. Вы согласны?
Я оглянулась на Уолтера и Эвелину и мрачно ответила:
- Да, конечно. И слава богу!
Глава 11
Никак не предполагала, что стану беспокоиться о Лукасе, однако, когда по прошествии нескольких часов он не вернулся, начала волноваться.
Мы съели самый омерзительный ужин, какой только можно себе представить. Его приготовил Абдулла. Он объяснил, что лакей и повар Лукаса, которые сегодня утром сопровождали нас в лагерь, куда-то пропали. Я сочла этот факт тревожным, но Эмерсон, пребывавший в приподнятом настроении, лишь легкомысленно пожал плечами.
Мы вчетвером сидели на нашем балкончике-уступе, мирно наблюдая за восходом луны. С тем же успехом мы с Эмерсоном могли бы довольствоваться обществом друг друга, поскольку Эвелина с Уолтером находились в блаженном ступоре, не слыша и не видя никого и ничего, кроме друг друга.
Я сообщила Эмерсону о своей тревоге по поводу Лукаса, хотя и не ждала понимания. И разумеется, не ошиблась - Эмерсон проявил полное бездушие.
- Наверное, он ушел со своими людьми, - спокойно сказал он. - Полагаю, Пибоди, мы больше не увидим Его Безмозглость.
- Вы хотите сказать, что Его Безм... тьфу ты! Думаете, Лукас нас покинул? Не верю, что он такой трус.
- А я вполне верю, но готов воздать ему должное - Лукас покинул нас, когда эта неприятная история осталась позади. Мне кажется, что и мумию мы больше не увидим.
- Чушь! - фыркнула я. - Вы что же, думаете, будто мумия - это Лукас?! Это исключено! Мы неоднократно видели их одновременно.
- Предположим, я ошибаюсь, - тон Эмерсона начисто отвергал хотя бы малейшую возможность ошибки, - предположим, верна именно версия Лукаса о какой-то особо интересной находке. Но в любом случае даже вам, Пибоди, должно быть ясно, что автор спектакля не египтянин. Уж слишком вычурный замысел, до такого мог додуматься лишь образованный европеец. Или американец, среди них тоже встречаются сумасшедшие коллекционеры...
- О чем это вы говорите?
- О профессиональной ревности, Пибоди, Вам, конечно же, кажется невероятным, чтобы разумный человек мог так поступить, но уверяю - немало археологов готовы на все ради сенсационного открытия. Разрешение на раскопки в Амарне предоставлено мне, я потратил бездну времени, чтобы вырвать бесценную бумажку у Масперо, и теперь даже этот бестолковый француз не посмеет отобрать ее. Но он вполне способен придумать изощренный план, дабы вытурить нас отсюда. И тогда вся слава достанется ему! Хотя Масперо не единственный...
Я искренне расхохоталась:
- Не говорите глупостей!
- У вас есть иное объяснение, дражайшая Пибоди? Но если цель мумии не наши раскопки, то остается одно: она охотилась за каким-то человеком. У меня врагов нет...
Этот человек решил меня уморить!
- Возможно, некоторым не нравятся мои критические замечания, задумчиво продолжал Эмерсон, не обратив ни малейшего внимания на мой глумливый смех. - Да, пожалуй, есть несколько личностей, которые пали настолько низко, что могут ответить на мои доброжелательные суждения со злобой.
- Если вас кто-нибудь убьет, - перебила я, - что представляется весьма вероятным, то в приступе ярости. Дубинкой, кочергой или каким-нибудь другим столь же пошлым орудием. Странно, что этого еще не произошло.
- У меня профессиональные враги, а не личные, - стоял на своем Эмерсон. - А Уолтер не имеет ни тех, ни других. Мой брат обладает прискорбно мягким характером. Может, мумия охотится за вами? Вы уверены, что вас не преследуют отвергнутые возлюбленные?
Столь глупый вопрос не заслуживал ответа. Эмерсон помолчал, потом продолжил:
- Тогда, должно быть, это Эвелина вдохновила нашего неведомого врага на столь лихорадочную деятельность. Если так, то события сегодняшнего вечера должны были уладить дело. Лукас, получив от ворот поворот, удалился...
Шорох осыпающихся камней, донесшийся со стороны тропинки, опроверг слова Эмерсона. Я узнала шаги.
Полная луна заливала серебристым сиянием безмолвную пустыню и скалы, но ее света было все же недостаточно, чтобы различить выражение лица Лукаса. И я очень пожалела об этом в дальнейшем.
- Лукас! - воскликнула я с сердечностью, которой доселе не проявляла к кузену Эвелины. - Рада, что вы вернулись! Я тревожилась за вас.
- Очень любезно с вашей стороны. - Лукас украдкой посмотрел в густую тень, где сидели Эвелина с Уолтером. Не получив отклика с той стороны, он вновь перевел взгляд на меня. - Мне нужно было пройтись, привести мысли в порядок. Надеюсь, вы не подумали, будто я вас бросил?
- Я была уверена, что вы так не поступите!
Посрамленный Эмерсон благоразумно хранил молчание.
- Конечно, нет. Завтра я попытаюсь забыть в тяжких трудах некоторые... личные неприятности и с удовольствием примусь исследовать скалы в поисках спрятанных сокровищ. Кстати, я вспомнил о предложении мистера Эмерсона и принес бутылку вина, чтобы выпить за свою кузину.
Я бросила на Эмерсона торжествующий взгляд. Он продолжал угрюмо молчать. Лицо его находилось в тени, и лишь рука, вцепившаяся в подлокотник, белела во тьме. Не знаю почему, но мне было приятно, что Лукас на этот раз ведет себя как джентльмен. В сущности, ведь кузен Эвелины мне никогда не нравился. Впрочем, причина нынешней симпатии лежала на поверхности: я бросилась бы на защиту самого сатаны, не угоди он вдруг Эмерсону.
Казалось, Лукас всерьез решил смириться с судьбой. Он самолично принес поднос с бокалами и бутылкой, широким жестом, который показался мне чрезвычайно трогательным, водрузил его на стол и принялся вытаскивать пробку.
- Вы не уговорите Эвелину присоединиться к нам? - тихо спросил он. Сам я, откровенно говоря, не осмеливаюсь. Мне стыдно за сегодняшнее поведение. Я человек темпераментный; полагаю, наш покойный дед сказал бы, что все дело в моей итальянской крови.
Я кивнула и громко позвала Эвелину. Она вышла из тени, держа за руку Уолтера, и застенчиво улыбнулась кузену. На мой взгляд, извинения Лукаса были недостаточными. Ничто не могло оправдать его неумения хранить чужие секреты, он не имел никакого права разглашать ту глупую историю с участием Эвелины, да еще в присутствии Уолтера... Хотя, с другой стороны, именно болтливость Лукаса и привела к счастливой развязке.
Словно подслушав мои мысли, Лукас шагнул к Уолтеру и с достоинством, подобающим британцу, принес свои извинения. Уолтер с не меньшим достоинством принял их. Пока молодые люди пожимали друг другу руки, я любовалась Эвелиной: счастье сделало ее еще прекраснее.
Лукас передал каждому из нас по бокалу и поднял свой.
- За будущее Эвелины! - воскликнул он. - Пусть грядущее принесет моей кузине все, что только может пожелать ей ближайший родственник!
Мы выпили. Даже Эмерсон сделал глоток. Правда, лицо его при этом скривилось так, словно в бокале было не доброе вино, а уксус, приправленный хинином. Он придвинулся ближе к столу, и я наконец смогла разглядеть его лицо. Видя, что никто не собирается ответить вежливостью на вежливость, я предложила следующий тост:
- За Уолтера! Пусть он сделает Эвелину счастливой, как она того заслуживает... или ему придется иметь дело со мной!
- Редкая деликатность, Пибоди! - пробормотал Эмерсон себе под нос.
Уолтер наклонился вперед и коснулся моей руки.
- От вас я стерплю все, милая мисс Амелия, - тепло сказал он. Никогда не забуду, что именно вам я обязан своим счастьем. Надеюсь, вы будете часто бывать у нас. Можете присматривать за мной, чтобы убедиться, что я оправдываю ваши ожидания.
Эмерсон закатил глаза.
- Непременно воспользуюсь вашим приглашением! - весело воскликнула я. - У меня развился вкус к археологии.
Полагаю, это от вина у меня закружилась голова. Под его благотворным влиянием мы все развеселились. Все, за исключением Эмерсона, который сидел словно каменная и на редкость мрачная статуя. Когда бутылка опустела, Лукас завершил наше празднество:
- Думаю, завтра будет напряженный день. Нам всем нужно хорошо отдохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34