- Завтра меня вызывают к начальнику управления, - застенчиво объяснил Лепник, - а как я покажусь в таком виде? - И он безнадежно провел ладонями по протершимся на коленях старым солдатским брюкам.
Афоничев безропотно переоделся. Про себя он подумал, что неплохо бы подарить Рудольфу этот костюм насовсем. Но, во-первых, кожанка уже один раз подарена, а во-вторых, как такую щедрость расценят товарищи? Нет сомнения, что многие сочтут это за подхалимаж. Нужно было придумать что-то, но что - Афоничев не знал. Он только сделал вывод, что начальство поступило крайне необдуманно, отдав этот костюм ему, а не Лепнику.
Дома Афоничев наскоро попил чаю с черным хлебом, забрался с головой под ватное одеяло и мгновенно уснул.
Спал крепко, без сновидений. В пять часов утра проснулся от настойчивого стука в дверь. Осторожно выглянул изпод одеяла. За окном начинало светать. На всякий случай он нащупал под подушкой холодную рукоятку пистолета и встряхнул головой, отгоняя остатки сна. Затем молча дотянулся рукой до двери и повернул ключ. В комнату вбежал запыхавшийся милиционер Черкашин.
- Что случилось?
- Вас срочно вызывают на работу, - с трудом переводя дыхание, ответил милиционер.
- Зачем? - допытывался Афоничев, быстро натягивая на себя ветхие брюки Ленника.
Милиционер молчал. Избегая смотреть Афоничеву в лицо, он нервно скользил глазами по углам тесной неубранной комнаты.
- Да ты что, язык проглотил? - прикрикнул Василий Николаевич. - Все равно через десять минут я обо всем узнаю!
- Взрыв на водопроводной станции, товарищ начальник, - выдавил наконец милиционер.
Любое известие готов был услышать Афоничев, но от этого на мгновение опешил. Сказанное милиционером никак не укладывалось в голове. Взорвать водопроводную станцию и оставить население города без воды в такое трудное время! Совершить это гнуснейшее преступление мог только самый злейший, обреченный на неминуемую гибель враг или же сумасшедший. Вместе с тем напрашивался вывод: это сделали не уголовные преступники.
Здесь, по-видимому, поработал кто-то с той стороны...
Афоничев быстро оделся, сунул в карман легкий бельгийский браунинг и выскочил на улицу. Заходить в комендатуру не имело смысла, и. он направился на Петроградскую набережную, к водопроводной станции.
Впереди, на Кронверкском проспекте, маячила мужская фигура. Человек в короткой бекеше торопливо шагал в сторону парка. Василий Николаевич сунул в карман руку, обхватил щербатую рукоятку браунинга и смело пошел навстречу неизвестному. Предосторожность его оказалась напрасной. Приблизившись к человеку, он узнал в нем сотрудника губчека Ванюшу Дмитриева. По его озабоченному лицу Афоничев понял, что Дмитриев уже побывал на месте происшествия.
- Как там дела?
Дмитриев рассказал, что взрыв произошел в подвале машинного отделения, но мины обнаружены и в других местах на территории водопроводной станции. Для обезвреживания их вызвана саперная команда.
Из подробностей, как все это произошло, Дмитриев знал следующее. Часа в два ночи к начальнику станционного караула Бахромову пришли двое - матрос и солдат.
Они предъявили удостоверения сотрудников губчека и были беспрепятственно пропущены на территорию водопроводной станции. Проверяли состояние машин и всей системы, особый интерес проявили к фильтрам. Там они задержались минут на десять. Затем велели собрать в караульное помещение весь ночной наряд охраны для особого инструктажа. Бахромов сделал попытку сослаться на инструкцию, запрещавшую ослаблять охрану объекта в ночное время. Но солдат, бывший старшим по должности, начал кричать на Бахромова и даже вытащил наган, угрожая начальнику караула немедленным арестом. Ничего не предприняв и не проверив по телефону полномочия чекистов, Бахромов подчинился и собрал наряд.
Говорили о простых вещах: обязанностях охранника, важности охраняемого объекта, о необходимости увеличить численность постов в связи с военным временем...
Один из стрелков охраны, не дождавшись окончания инструктажа, вышел во двор и неожиданно увидел в машинном отделении каких-то людей. Охранник растерялся.
Что делать? Заподозрив неладное, он бросился в караульное помещение и на ухо шепнул Бахромову обо всем, что видел. Начальник караула попросил разрешения у "чекистов" прервать инструктаж. "Солдат" и "матрос", замялись, а затем, после недолгих переговоров между собой, принялись выяснять причины такой просьбы начальника караула. Время шло. Когда наконец стрелки охраны выскочили из караульного помещения, они увидели за забором чью-то мелькнувшую тень, и больше ничего. Воспользовавшись суматохой, двое, выдававших себя за чекистов, ускользнули. А через час раздался взрыв.
Выяснилось, что никто из сотрудников Чека ночью водопроводную станцию не посещал. Провокация была налицо. "Матрос" и "солдат", без сомнения, были белогвардейскими разведчиками с поддельными документами на имя сотрудников Петроградской губчека. Цель их тоже была ясна: взорвать водопровод, лишить население воды, создать панику и всю вину за беспорядки свалить на новую власть.
Еще Дмитриев сказал, что не вполне доверяет начальнику караула. Уж очень беспечно он себя вел и ничего не предпринял для задержания белогвардейских агентов.
Чекист попросил Афоничева приглядеть за Бахромовым, если подозрения в какой-то степени подтвердятся, немедленно арестовать его и доставить на Гороховую. Попрощавшись, Дмитриев побежал в управление губчека...
Большая Дворянская была безлюдна. Только кое-где за пыльными окнами квартир белели сонные лица напуганных взрывом жильцов. Из подъезда одного дома несмело вышел мужчина в куцем коричневом пальто. Он воровато огляделся и, увидев приближающегося Афоничева в длинной шинели, юркнул назад, во двор. По его четкому повороту Василий Николаевич определил, что это или офицер-строевик, или фельдфебель старой армии.
Афоничев поспешил за ним, хотел задержать, но опоздал.
В темном колодце двора стояла мертвая тишина. Видимо, мужчина в коричневом пальто успел заскочить в квартиру или спрятаться в подвале. Попробуй найди его в этом лабиринте лестниц и дверей. Афоничев махнул рукой. На улице он столкнулся с милиционером Черкашиным. Тот уже успел зайти в комендатуру и теперь тоже шел на водопроводную станцию.
- Что ты там намерен делать? - спросил Афоничев.
- Мне ведено находиться около вас, - смущаясь, ответип милиционер.
- В телохранителях я не нуждаюсь, а работа тебе найдется. В этом дворе прячется какой-то субъект в коротком коричневом пальто. По выправке и шагу смахивает на офицера. Короче, увидел меня и драпанул. Твоя задача замаскироваться у выхода из дома и задержать его. А выйти он должен обязательно. Понял?
- Понял, товарищ начальник. А куда его потом?
- Веди прямо в комендатуру. Только будь осторожен.
Если задержишь, сразу обыщи, - уже на ходу посоветовал Афоничев.
Вот и глухая Пеньковая улица. Перед решетчатыми железными воротами водопроводной станции стоит незнакомый военный с винтовкой наперевес. Он осторожно взял у Афоничева удостоверение и долго, с подозрением рассматривал.
- Не тяни, - с укором бросил ему Афоничев, - бдительность надо было ночью проявлять.
Но солдат остался глух к замечанию. Он невозмутимо пригласил Афопичева в караульное помещение и там доложил старшему, что доставил гражданина для выяснения личности. Василию Николаевичу оставалось терпеливо ждать конца проверки. Старший наряда задал Афоничеву несколько вопросов, спросил пароль и только после этого приказал пропустить его на территорию станции.
Василий Николаевич сразу направился к машинному отделению, где должны были находиться начальник комендатуры Ленник и солдаты саперной команды. Не усдел он сделать и десятка шагед, как на заднем двора станции метров на пятнадцать вверх взвился султан густо-черного дыма. Раздался взрыв. Зазвенели выбитые взрывной волной стекла. С высоты на землю начали падать осколки металла, куски дерева, клочья тряпок. Прямо перед Афоничевым на булыжную дорожку упал тяжелый предмет. Это был покрытый копотью карабин. А впереди, на месте взрыва, уже слышались стоны и крики раненых. Фонари во дворе погасли, и в беспокойной предутренней мгле происходящее казалось чем-то бессмысленным и нереальным.
- Где начальник караула? - закричал Афоничев подвернувшемуся красноармейцу.
- Был там, - штыком винтовки указал в сторону взрыва перепуганный боец.
Когда Василий Николаевич подбежал к месту катастрофы, то первое, что бросилось ему в глаза, было беспомощно распростертое на земле тело его начальника. Рудольф Карлович лежал недалеко от кирпичной стены, вверх лицом, весь в копоти, истекающий кровью. Голень правой ноги была оторвана. Новенький кожаный костюм из желтого превратился в черный, изорванный в клочья...
Василий Николаевич опустился на колеяи перед Ленником, приподнял ему голову. Раненый дышал, по был без сознания.
Метрах в пяти от умирающего Лепника дымилась свежая воронка - место взрыва мины. Вокруг, примерно в радиусе восьми-десяти метров, лежали раненые и оглушенные взрывом красноармейцы саперной части и бойцы охраны. Оставшиеся в живых бережно поднимали своих товарищей, пытались оказать им первую медицинскую помощь. Но ни у кого из красноармейцев не было перевязочных материалов. Афоничев вспомнил, что по пути на Пеньковую улицу он видел извозчиков на Вульфовои, и послал за ними людей. Вскоре три ломовика медленно въехали во двор водопроводной станции. Раненых Оыло одиннадцать человек. Их отправили в Петропавловскую больницу. Двое из них - Рудольф Карлович Ленник и начальник караула Бахромов - умерли по дороге.
Мины оказались английского производства, новой, неизвестной саперам конструкции. Это и привело к трагическому исходу: когда изъяли из водопроводного фильтра найденную мину и вынесли ее во двор, один из саперов попытался открыть крышку "адской машины". Ему не терпелось удалить взрывной механизм. Вокруг, как на занятиях, стояли другие саперы. Рудольф Карлович, находившийся в помещении станции, увидел в окно эту сцену и выскочил во двор с маузером в руке.
Он приказал немедленно положить мину на землю и разойтись. Красноармеец без особой охоты исполнил приказание и, косясь на мину, как на змею, пошел прочь.
И все-таки это был не выход из положения. Адская машина оказалась у всех на виду и дразнила присутствующих своей неизвестностью. Ее срочно требовалось изолировать убрать со двора. Приблизившись к ней, Лепник отчетливо услышал, как внутри отсчитывает секунды часовой механизм: тик-так, тик-так...
Какое принять решение? Как поступить? Можно оставить мину здесь, во дворе, приказать красноармейцам никого не подпускать к ней и тогда... Что будет тогда? Она все равно взорвется рано или поздно. А что, если...
И тут Рудольф Карлович увидел группу людей, вышедших из-за угла. Они направлялись к нему. Обойти мину было негде. В центре группы шел человек в штатском, среднего роста, в пенсне, с узкой бородкой клинышком. Мирный вид этого штатского, похожего на старого учителя, вызвал интерес у Лепника. Что. это за человек и зачем сюда приехал? Почему его пропустили на территорию станции?.. Бог мой! Да это же Михаил Иванович Калинин! Ну да, он - комиссар городского хозяйства Петрограда. Его выступления не раз приходилось слушать Рудольфу Лепнику. Рядом с Калининым шагает его заместитель Иван Ефимович Котляков...
Так вот в чем заключалось коварство замысла диверсантов!
Враг руководствовался простым и вместе с тем хитрым расчетом. Первый взрыв неизбежно должен вызвать большое скопление людей. После этого обязательно приедут и руководители красного Питера. Тогда-то и должны последовать другие взрывы.
Времени на раздумье не оставалось. Смелый латыш быстро наклоняется. Жалобно скрипнула на широких плечах новая афоничевская кожанка. Мина в руках. Рудольф Карлович резко бежит в сторону, чтобы избежать встречи с людьми. Позади остался узкий проход между стенами.
"Тик-так, тик-так". Как на зло, впереди стоит цепь красноармейцев.
- Разойдись! В стороны!!! - не своим голосом кричит Ленник.
Перед ним образуется узкий проход. Кто-то бежит рядом и советует, чтобы Рудольф Карлович бросил мину в канализационный люк. Нет! На это Лепник не согласен.
Нужно успеть добежать до Невы. Только тогда дело можно будет считать законченным. "Тик-та..." В окружении людей раздается взрыв.
Но остальные мины не нанесли значительного вреда.
Случай с Лепником явился сигналом к решительным действиям. Саперы быстро начали прочесывать все уголки в помещении станции и во дворе. Обнаружив новую мину, они сразу же докладывали о ней Афоничеву. Он по примеру своего начальника, не раздумывая, хватал тяжелые железные ящички и бегом относил их на лед реки. Чтобы вторично не подходить к опасному грузу, Афоничев оставлял мины на значительном расстоянии друг от друга.
В половине седьмого на реке вновь раздался взрыв.
На льду образовалась воронка. Снег вокруг нее почернел, покрылся копотью.
В это время Василий Николаевич выносил со двора шестую мину, заложенную диверсантами под угол здания станции. Нести ее было особенно страшно. Серый мокрый рассвет уже стоял над Невой. Тяжелый туман поднимался кверху, окутывая каменные дома на набережной до самых крыш, и Афоничев почувствовал себя совсем беззащитным и одиноким, шагая по хрупкому ноздреватому весеннему льду. Вернувшись на берег, он устало опустился на поваленный ствол дерева и долго просидел так, не в силах о чем-нибудь думать..
Пришел в себя от шума приближающегося автомобиля.
Поднял голову. За ветровым стеклом рядом с шофером сидел человек в пенсне, с седой бородкой. Афдзичев только сейчас его узнал. Это Калинин...
Спустя минуту к Василию Николаевичу подошел Дмитриев.Он уже побывал на Гороховой и вновь прибежал сюда.
- Как дела, Ваня? - невесело улыбаясь, спросил Афоничев.
- Сам видишь, не веселят. Людей не вернешь, - ответил Дмитриев.
1 2 3 4 5 6 7