При этом у Родезии и Калифорнии много общего. То же сверхголубое небо, которое ночью взрывается мириадами звезд. У Родезии, как и у Калифорнии, свое лицо, и неудивительно, что все жители, черные и белые, так горячо ее любят.
В вечерних сумерках мы шагали по чистому ровному гравию дорожки. Хелм сказал:
- Ван Рейс вернется поздно вечером. Ты будешь в казарме?
- Конечно.
- Ну, я думал, захочешь прогуляться по городу. Солсбери - приятный городок, несмотря на эту проклятую войну. Странно, что не было ни обстрелов, ни бомбардировок" О, я думаю, это Ван Рейс.
Майор окликнул южноафриканца, и тот не заставил .себя ждать.
Ван Рейс отдал честь, не взглянув при этом в мою сторону. Майор представил нас друг другу, мы поздоровались за руку. У южноафриканца была грубая, мозолистая рука от долгих лет работы на земле. Наконец мне попался родезиец, который трудится сам, а не оставляет работу черным.
- Ладно, ребята, я пошел, - сказал майор. - А кстати, сержант! Рэйни тут здорово отделал Феттерманна, немца.
- Он давно напрашивался, это любой скажет, сэр, - прокомментировал событие Ван Рейс.
Майор пошел в направлении своего офиса.
- Я хотел бы пригласить вас на пиво к себе, - обратился я к Ван Рейсу. - Правда, у нас такой порядок - словно медведь ночевал.
- Тогда пошли лучше ко мне, у меня холодное "кейптаунское" - на уровне мировых стандартов.
- Что, лучше, чем "Карта бланка"?
- Пошли попробуем - и тогда решите сами.
Так мы и сделали. Нет, это неправда, что "кейптаунское" не хуже, чем "Карта бланка". Но я согласно кивнул. Пиво было легкое, очень холодное. У Ван Рейса в комнате стояло два полотняных стула. Обычно сержантский состав регулярной армии живет в комнатах - вылитых тюремных камерах, но Ван Рейс оставался в душе фермером, и его жилье хранило тепло домашнего очага. Я увидел три книги: одна - вестерн, две другие - об уходе за скотом. На зеленом сундучке стояла фотография в рамке, на ней полненькая приятная женщина и трое детей, все меньше десяти лет. Я не сказал обычных в таких случаях добрых слов о семье Ван Рейса, потому что майор предупредил меня, что все они погибли: были изрублены на куски террористами. Вместо того, чтобы восхищаться его семьей, я восхитился его оружием. Это был новый израильский автомат "Галил", вблизи я видел его впервые. Даже в израильскую армию он еще не поступил. Это безотказное, возможно, лучшее, самое эффективное автоматическое оружие из когда-либо созданных.
- Хороша штука, да? - среагировал Ван Рейс на мой взгляд. - Возьмите, посмотрите.
Вначале автомат показался мне тяжелым, фунтов, пожалуй, с девять, но это может быть и достоинством. Он очень похож на русский АК-47. Фактически, это улучшенный АК-47. Солдаты, служившие во Вьетнаме, скажут вам, что за АК-47 там охотились, как ни за каким другим автоматическим оружием.
Казалось, этот израильский автомат стал теперь для Ван Рейса членом его семьи. Обычно человек молчаливый, он все говорил и говорил о своем автомате.
- Все делает, только разве хлеб не режет, - с восторгом рассказывал Рейс. - Служит и полуавтоматическим карабином, автоматом, гранатометом. Гранатометом и против живой силы, и против танков. Тут, в Родезии, нет, конечно, танковых сражений, но кто знает, что дальше будет. "Галил" подходит и для снайперской стрельбы. Смотрите, - он ткнул пальцем, - вот этот кожух используется для гранатометания. Можно поставить штык, но я думаю, что он мешал бы. Но конструкторы оставляют тебе такую возможность. Все предельно просто. Сделано так, что неважно, левша ты или правша. А через какие только испытания не прошла эта штука - не поверите! Он прекрасно работал при температуре минус сорок. Потом автомат испытывали в Синайской пустыне, под солнцем. Такого экзамена не держал ни один вид стрелкового оружия. АК-47 - это великое оружие, и если бы не "Галил", то он оставался бы самым хорошим оружием. Так что и хорошие вещи можно улучшать. Смотрите, сделано так, что и переносить, и держать его удобно. Отражающее устройство улучшено - чтобы песок не попадал. Ну обо всем подумали: приклад складывается на правую сторону ствола, а не на левую. Кажется, это пустяк? А для израильтян не пустяк. Приклад складывается таким образом для того, чтобы парашютисты и солдаты моторизованной пехоты могли выставить его и стрелять с одной руки. Еще смотрите эта чертова штука имеет встроенное приспособление для перекусывания проволоки. Складываешь эти рычаги, цепляешь вот этим проволоку и отжимаешь от себя. Режет как масло. Вам, наверное, интересно, где я его достал?
- Еще бы!
- Взял у убитого террориста. Случай крайне необычный. Черный и черный, однако не наш. Действительно, странно: это был черный еврей из Йемена. Вроде бы из Йемена. Говорят, им плохо в Израиле, я точно не знаю. Во всяком случае, у него были причины дезертировать из израильской армии, он и прихватил с собой автомат. Все это я узнал из писем, найденных при нем. У нас один капрал, Абраме, читает на иврите.
- С боеприпасами есть проблемы?
- Пока особых проблем нет, - ответил Ван Рейс. - Для меня это хорошо, не хотел бы возвращаться к старому оружию. А сколько народу меня уговаривало! Не из регулярной армии, конечно. Я говорю об этих, о мэрках. Один янк (он пропал без вести в бою) предлагал мне за него пятьсот фунтов. Даже для мэрка это сумма. Иногда я думаю, лучше бы у меня его не было. Вполне может случиться, что один из этих мэрков всадит мне пулю в спину, только чтобы заграбастать мою пушку.
Я улыбнулся южноафриканцу и взял еще бутылку пива, которую он достал из крошечного холодильника. Вторая бутылка показалась уже не такой вкусной, как первая.
- Если кто и возьмет эту штуку, то только я. Но я не буду стрелять из-за нее тебе в спину.
Ван Рейс за два глотка осушил бутылку и встал за новой.
- Это значит, что я иду с вами? - спросил он. - Мне очень не терпится добраться до этого Гванды.
Мне не надо было объяснять, почему.
- Да, - сказал я, - можете идти с нами, если хотите. Задача доставить Гванду живьем, чтобы его повесили. Как вы думаете, сумеем ли мы подобраться к нему поближе?
- Если пойдем туда большими силами, то, пожалуй, нет, - ответил Ван Рейс. - Поэтому вы берете только тридцать человек?
- Так точно. Гванда действует вдоль границы с Мозамбиком. И если мы придем туда с мощным кулаком, он подожмет хвост, махнет через границу и будет сидеть там до тех пор, пока нам не надоест его ждать. Вы когда-нибудь переходите границу" по ошибке, я имею в виду?
Ван Рейс взял себе еще бутылку, мне больше не хотелось.
- Никогда, - сказал он. - Многие хотели бы. Но мы только помогли бы этим выродкам, если б нарушали их границы. Они наши нарушают, не задумываясь. Если несколько наших парней - всего лишь несколько - перейдут границу Мозамбика или другой черной страны, это назовут вторжением. Вся Черная Африка, от Каира до Кейптауна, будет кричать, что мы - грязные убийцы. Тут действует настоящий двойной стандарт.
- А как насчет кубинцев, которые будто бы есть в Мозамбике? Перед моим отъездом из Нью-Йорка пошли слухи, что Кастро перебрасывает войска из Анголы в Мозамбик, поскольку война в Анголе приостановилась. Государственный департамент США заявляет, что у Кастро от четырнадцати до двадцати тысяч в Анголе. Плоховато будет, если он всю эту массу перекинет в Мозамбик.
Ван Рейс откинулся на спинку стула, и тот затрещал под его мускулистой фигурой.
- Они, пожалуй, не сделают этого, - сказал он. - США и Южная Африка не потерпят такого: может, даже и Британия, хотя у этой старушки сейчас кишка тонка. Нет, если Кастро и пошлет кого, то, скорее всего, военных советников и специалистов. У черных хватает живой силы, но большинство их солдат не обучены.
В дверь постучали, просунулась голова капрала.
- Я подумал, что вам это интересно, сержант. Мозамбик только что закрыл свои границы и прервал все отношения с Родезией. По радио сказали. Они говорят, что мол наша авиация обстреляла несколько деревень на их стороне. И, вроде бы, мы одновременно вели артобстрел. Похоже, дело приобретает скверный оборот.
- Спасибо, Мик, - поблагодарил его Ван Рейс и показал знаком, что тот может идти. Потом он обратился ко мне: - Все это чепуха. Это может означать, что Мозамбик нагнетает психоз для дальнейшего вторжения. Они, видимо, делают ставку на то, что США после Вьетнама не будут вмешиваться. Если начнет Мозамбик, то и Замбия, вероятно, пойдет на вторжение. Мы как раз между двумя этими странами. Возможно, и кубинцы вторгнутся к нам с двух сторон. Им нетрудно будет перебросить значительную часть своих сил в Замбию по воздуху. Может случиться, что мы пойдем искать Гванду и на потеху себе окажемся в самом центре вторжения.
- Может, будет новый приказ? - предположил я. - А что будет, если они нападут?
Я знал, что у родезийцев нет шансов выстоять против хорошо подготовленных кубинцев, хотя сражаться они будут как тигры. Да им другого и не остается: если победят черные, начнется бойня, а кубинцы не станут торопиться, чтобы остановить ее. Они сочтут, что черные имеют право на большое кровопускание, прежде чем возьмутся за серьезное дело строительства социализма.
- Ответ вы знаете так же, как и я, - произнес Ван Рейс. - Кубинцы располагают самыми крупными бронетанковыми силами в Африке, во всяком случае, в этой части Африки. У арабов и Израиля больше, но здесь - у кубинцев. Тут уж нам нечего будет бросить против них, как, впрочем, и южноафриканцам. В общем, надо подождать и посмотреть, я думаю.
Я пожелал Ван Рейсу спокойной ночи и направился в казарму, где у меня была отдельная комната. Я был командиром группы, а это и не то чтобы офицер, но и не то чтобы сержант. Последним, кто жил здесь, был британец по фамилии Кормли. Он погиб, попав в засаду у границы с Замбией. Возможно, он знал, что погибнет, потому что явно не потратил ни минуты на поддержание порядка в комнате.
Я сбросил ботинки и лег на жесткую узкую койку. Было уже поздно, и большинство наемников в соседнем помещении готовилось ко сну. Кто-то захрапел, кто-то прикрикнул на храпуна, потом запустил в него ботинком. Храп прекратился, но началась драка между храпевшим и метателем обуви. Мне подумалось, что мои мальчики слишком торопятся завоевать дурную славу в местном гарнизоне, поэтому я взял дубинку, "стар" и открыл дверь. Участники сражения несколько утратили энтузиазм, услышав мои шаги. Я выразительно посмотрел на них и смачно постучал дубинкой по ладони левой руки.
- Кому-то помочь заснуть? Есть прекрасное средство от бессонницы...
Но сейчас я говорил это безо всякой злости, и они это поняли. Одним из подравшихся был длинноногий австралиец, другим - англичанин. Англичанин направился к своей койке, насвистывая мотивчик времен второй мировой: "Пожелай мне, сержант, доброй ночи, поцелуй, одеялом накрой..."
Я пошел спать.
ГЛАВА III
В Родезии есть два города Умтали. Побольше - это центр провинции Умтали в Машоналенде. В нем около тридцати тысяч жителей, есть железная дорога, по которой везут золото, алкоголь, продукты и всякую чепуху. По родезийским стандартам, это старый, солидный город. Здесь два кинотеатра, есть публичная библиотека. Большинство населения составляют черные, но есть и значительные вкрапления белых: британцев, немцев, южноафриканцев, не считая военнослужащих частей регулярной армии Родезии. Есть даже несколько американцев. Это охотники за золотом или желающие обзавестись здесь собственной землей.
Надо было бы сказать: в Родезии было два города под названием Умтали. Другой город полностью сожжен, разрушен, стерт с карты во имя родезийской независимости. Ничего не осталось от него у подножия гор Иньянга. Он был унесен ветром, как плантация семейства О'Хара.* Не обычным ветром. Умтали был стерт с лица земли беспрерывным ракетно-минометным обстрелом.
- - - - - - - - -
* Имеется в виду роман Маргарет Митчелл "Унесенные ветром".
- - - - - - - - -
Потом террористы, вооруженные полученными из Китая автоматами, ворвались в город и перебили всех мужчин, женщин и детей, оставшихся в живых. Их согнали и сволокли на центральную площадь, и, после того как "полковник" Гванда произнес пылкую речь, прерываемую глотками южноафриканского бренди, началась бойня. Это заняло больше времени, чем можно было бы предположить, потому что террористы, или борцы за свободу, если вам так больше нравится, слабо владели оружием. Многие копались, перезаряжая оружие, поэтому бойня затянулась.
Конечно, прежде чем убить, они насиловали женщин и девочек. Многим мужчинам сначала отрезали половые органы и вспарывали животы, и лишь потом их пристреливали. Нельзя, правда, сказать, что так обходились со всеми. С военной точки зрения, операция была проведена не слишком грамотно.
Но дело было сделано.
Я привез с собой в Умтали тридцать человек на трех грузовиках. Мои люди были вооружены самым разным оружием: русскими АК-47, израильскими "узи", южноафриканскими R-1. На такой войне воюют любым хорошим оружием, которое могут достать. В регулярных войсках Родезии оружие строго стандартизировано, но мы, наемники, деремся тем, что удается раздобыть.
У меня был южноафриканский автомат R-1, версия автомата FAL. Я познакомился с этим оружием, только когда прибыл в Родезию, но приспособился к нему, и оно мне нравилось. Автомат легковат, но если научиться при стрельбе длинными очередями не давать ему задирать нос, то он почти так же точен и надежен, как и другие автоматы.
Еще издалека над Умтали мы увидели густой черный дым, поднимавшийся в ярко-голубое африканское небо. Я сидел в первом ГРУ зовике, который вел Хэнк-Ханс Кесслер, чокнутый из Гамбурга. Он заметил дым одновременно со мной и сразу начал прибавлять скорость. Дорога, на которой нас отчаянно подбрасывало, была полосой дробленого камня. Из-за террористов, действовавших здесь, за ней никто не ухаживал. Кесслер гнал, будто никогда не слыхивал о засадах или минах.
- Ради Бога, потише, - попросил я его. - Не думаю, что мы можем чем-нибудь помочь Умтали.
Но пришлось поговорить с ним пожестче, прежде чем он перестал давить на газ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15