А рассыльные приносили свежие кипы фотоснимков и копию досье из морга, все, что хоть как-то касалось либо Колдуэла, либо убитой девушки.
Теперь непосредственно за материал отвечал Уильямс, но Карш стоял у него над душой, собственноручно проверяя каждый снимок и каждый абзац, идущие в экстренный выпуск. Террел швырнул пальто и шляпу на свой стул и прошел мимо стола иллюстраций, где два редактора корпели над подписями под снимками и заголовками для новостей.
Карш обернулся, чтобы посмотреть на часы. Увидев Террела, махнул ему, показывая в сторону своего офиса. Террел присоединился к нему и Карш закрыл за ними дверь, отрезавшую шум. Они были изолированы в его святилище с кондиционированным воздухом, как рыбы в аквариуме; за стенами молча кипела нереальная жизнь - жизнь газеты.
Карш сел за стол, размял сигарету и поднял глаза на Террела. Он улыбался, одна бровь чуть поднялась; лицо светилось довольной иронией. И никаких признаков недосыпа и перепоя; кожа свежая, глаза ясные, взгляд проницателен.
- Ну, это финиш, верно? Работа наглая и слишком неуклюжая. Забудь замысловатые маневры - если хочешь убрать человека с дороги - прикончи его, и все дела. Садись, Сэм.
- Что будем делать?
- Спасать шею Ричарда Колдуэла. Это самая важная история, к которой я так близок - и я её хочу. Хочу её всю. Теперь давай вернемся немного назад. Расскажи, что поведал тебе Колан, я имею в виду первый вариант.
Террел подробно сообщил, что слышал и видел, потом Карш закурил другую сигарету и сказал:
- Ну, Станко, вероятно, не учел, что репортер мог позвонить прямо в дом Колдуэла, как это сделал ты. Но он запугал Колана и тот изменил свои показания. Это было нетрудно.
- Возможно, я не понимаю, но почему вы не использовали мою историю?
- Потому что не хочу расходовать боезапас на тупиц типа Колана и Станко. Я хочу знать, кто платил убийце и кто убийца. Это громкая история, парень. Она может перевернуть вверх тормашками этот суверенный штат и стряхнуть тысячи взяточников с их уютных маленьких насестов. И среди этих тысяч мы можем найти Айка Селлерса и нашего любимого откормленного мэра.
Карш обошел свой стол, глаза его горели; работа, казалось, выжгла все шлаки и тщету из его ума и тела.
- Запомни, разница между хорошими издателями и рабочими лошадками в рассудительности. Что такое любая сенсация? Столкнулись машины, лающая собака поднимает семью в горящем доме. Истории все новые, но очевидные. Такие может состряпать любой ребенок. Но большие сенсации подобны симфониям, в них есть гармония и настроение, и возбуждение, и нечто таинственное. Знаешь, что делает их громкими? Удивительный факт, что драма создается простым слепым совпадением. Как будто пьяная компания своим криком случайно исполнила последний акт "Фауста", не пропустив ни единого слова, ни ноты. Сейчас у нас есть конец громадной истории. И мы собираемся вытащить на свет божий её целиком.
Террел знал, что если пресса включится в борьбу, у Колдуэла появится шанс.
- Но сейчас мы останемся на традиционной точке зрения, Майк, - заметил он.
- Не обманывай себя, - резко бросил Карш. - Эта история мне нужна по самым эгоистическим причинам. Во имя общественной нравственности я и пальцем не шевельну. На самом деле если мы позволим вздернуть Колдуэла, это пойдет только на пользу тем чинушам, которых я не выношу до чертиков.
- Сомневаюсь, что ты это серьезно, Майк. Хочешь ты того или нет, но ты на стороне простого обывателя. Клянусь, тут все чертовски запутано.
Карш обиделся; он считал себя бесчувственным моралистом и отвергал всякую попытку пригладить свой автопортрет.
- Твоя задача - найти убийцу, - отрезал он, - вот и давай ищи. Но держи меня в курсе, и действуй аккуратно.
Он погладил щеку Террела тыльной стороной ладони.
- Мне в самом деле наплевать, если повесят Колдуэла. Но я не хочу потерять тебя. Давай за дело.
Террел сошел вниз и поймал такси, чтобы доехать до Грей Гейтс. Он надеялся раньше всех прочих поговорить с Конни Блейкер; ведь не зря та полагала, что Эден чего - то боится, и эту ниточку следовало раскрутить побыстрее.
Вестибюль Грей Гейтс в этот час был освещен слабо, но лифтер свежевыбрит и одет в отутюженную синюю с золотым униформу. Парень явно знал, что что-то случилось; Террел догадался об этом по нарочито безразличному выражению его лица. Вероятно, полиция и репортеры здесь уже побывали.
Он прошел по тихому коридору и легонько постучал в дверь. Когда Конни ответила, он понял, что она все знает; это чувствовалось по голосу.
- Это Террел, я хочу поговорить.
Девушка немного приоткрыла дверь, свет из коридора упал на широко раскрытые глаза и бледное лицо.
- Я...Я ничего не могу рассказать. Пожалуйста, поверь мне.
- Я не полицейский. Понимаю, ты не хочешь говорить со мной, но без этого нельзя.
- Ладно, - устало и безнадежно кивнула она. - Входи.
В длинной гостиной горела только одна лампа, шторы на огромных окнах были задернуты. Она села на краешек стула и закурила. Он заметил, как дрожат её пальцы.
- Когда ты узнала?
- Друг Эден, - она облизнула губы, - друг Эден позвонил мне.
- Здесь была полиция?
- Да, детектив. Сказал, ему нужно знать, кого известить о смерти. Я дала адрес её матери. Немного позже здесь были репортер с фотографом. Хотели получить фото Эден, снять меня и квартиру.
- Полагаю, это было не слишком приятно.
- Я не могла ни о чем думать, только о ней.
Она постояла, потом беспокойно заходила, часто затягиваясь сигаретой.
- Эден так много знала, так много работала, и вдруг все кончилось. Всему конец. Я не нахожу себе места. Всюду её вещи. Платья, туфли, косметика. На кухне кофейная чашка с её помадой на ободке. Ее комната пахнет её духами. Журналы, которые она читала, здесь на кофейном столике, Конни прижала пальцы к вискам. - Все так живо, будто она просто вышла. Но она не вернется.
- Ты мне как-то сказала, что она была напугана. Что ты имела в виду?
- Не знаю... Это было видно по тому, как она себя вела.
Конни села на край дивана. Свет от лампы освещал её короткие светлые волосы и ложился тенями на голубые глаза. На ней были пижамные брюки и синяя рубашка, она выглядела очень усталой и очень несчастной.
- Сначала я думала, это просто нервы. Она подскакивала от любого телефонного звонка или стука в дверь. Вы её видели. Она выглядела так, будто её разрывают на кусочки.
- Чего она боялась?
- Не знаю. Она мне не говорила. Но это было связано с её работой. Сегодня вечером какой-то мужчина приходил с ней поговорить. Я знаю, она была напугана. И ужасно не хотела продолжать, но он настаивал.
- Кто это был?
Конни взглянула на него и он заметил, как во взгляде нарастает страх.
- Ты меня просишь нарушить одиннадцатую заповедь, грустно улыбнулась она. - "Держи рот на замке."
- Чего ты боишься?
- Я не хочу неприятностей.
Террел колебался, знал, что был бы дураком, если бы ей верил; она ничем ему не обязана и наверняка убеждена, что всякий, помогающий полиции доносчик. Но тут он ничего не мог поделать.
- Послушай меня, пожалуйста. Прими на веру, если можешь. Человек, убивший Эден, гуляет на свободе. А невинного обвиняют в убийстве. Он умрет, если не откроется правда. Значит, если ты что-нибудь знаешь, ты не можешь молчать.
Она опустила взгляд на руки и казалась вконец затравленной.
- Кто сказал, что я что-нибудь знаю?
- Кто сегодня сюда приходил? Чего он хотел от Эден? Почему она была напугана? Разве ты не можешь мне это сказать?
- Вам, конечно, сенсацию подавай. Это твоя работа. Тебя повысят, и начальник похлопает по спине. А чтобы ты лучше выглядел, мне подставлять свою шею?
- Забудь обо мне, ради Бога, - Террел сел рядом с ней. - Может умереть невиновный, поэтому тебе придется рискнуть. Это ведь не тайная война или вендетта времен Аль Капоне. Тебя будут охранять. Если ты мне доверяешь, я об этом позабочусь. Я сохраню в тайне, что бы ты мне не сказала. Если ты не доверяешь мне, иди в полицию, иди к губернатору.
Зазвонил телефон, и она явно занервничала. В тишине квартиры настойчиво заливался звонок. Несколько секунд они смотрели друг на друга, но когда Конни начала подниматься, Террел схватил её за запястье.
- Сначала ответь. Кто это был?
Рука была холодной, он почувствовал, как она вся дрожит. Он вздохнул и отпустил её.
- Ладно, ответь.
Девушка поспешно пересекла комнату и сняла трубку.
Террел закурил, наблюдая за её лицом; что-то резко изменилось в её глазах, она слушала, плотно прижав трубку к уху.
- Да, да, - сказала она, потом ещё несколько секунд слушала и опять сказала, - Да, конечно, понимаю.
Медленно положив трубку, несколько секунд она стояла неподвижно. Лицо её смертельно побледнело.
- Кто это был?
- Мой друг.
- Ладно. На чем мы остановились? Эден боялась из-за того, что ей предстояло сделать.
Она вернулась на место и закурила, избегая встречаться с ним взглядом.
- Я просто догадывалась. Может быть, я ошибалась?
- А как насчет человека, приходившего сюда сегодня вечером?
- Я ничего о нем не знаю.
- Но ты его видела, верно?
- Нет - я была в спальне.
- Жаль. Прошлый раз, когда я был здесь, ты сказала, что повидать Эден заходил Фрэнки Шанс. Помнишь?
Она поспешно покачала головой.
- Не уверена. Я слышала только голос, и подумала, что это Фрэнки.
- Опять была в спальне, да? Разве Эден не позволяла тебе выходить, знакомиться с друзьями?
- Прекрати травить меня! Прекрати!
Она сжала руками край стула.
- Кто звонил?
- Друг, я тебе сказала.
Террел сел поближе и опять взял её руку.
- Ледяная. Лицо белое, губы дрожат. Крутые у тебя друзья. Что он приказал? Заткнуться? Сидеть тихо?
- Может быть, - сказала она, вырывая руку. - Почему ты сам не пойдешь в полицию? Им платят за то, что они выслеживают убийц. Мне платят за то, что я пою в клубе.
- И бьюсь об заклад, очень скоро тебе повысят зарплату, спокойно заметил Террел.
Она виновато покосилась на него.
- Не трать силы, нападая на меня. Я боюсь. А ты ожидал, что я буду этого стыдиться? Я слабая, я трусиха, можешь называть меня как угодно. Я не героиня. Я не специалист по дзюдо и не святая, чтобы делать то, что правильно, и плевать на последствия.
Она приостановилась, часто дыша и опустив глаза.
- Я стараюсь сохранить работу и свое здоровье. И решаю только свои проблемы.
Террел несколько секунд смотрел ей в лицо, но она не поднимала взгляда. Наконец он сказал:
- Может быть, я бы чувствовал себя так же, будь я в твоей шкуре. Не уверен, что я не поступил бы так же. Я не нападаю на тебя. Я просто делаю свое дело. Но если передумаешь, всегда сможешь найти меня в газете. Не забудь, пожалуйста.
- Нет смысла, - покачала она головой.
- Тогда помни про Колдуэла, - сказал он, вставая, - Он потеряет свое положение, репутацию, семью, все - даже жизнь. А он не больше виноват, чем ты. Помни о нем, когда будешь петь про любовь лысым пьяницам в кабаке Айка Селлерса.
- Почему бы тебе не оставить меня в покое?
Она едва не плакала.
Террел вздохнул и взял шляпу.
- Ладно, ухожу, но ты можешь найти меня в газете, если я вдруг понадоблюсь.
6
Уже почти рассвело, когда Террел добрался домой. Шесть часов он проспал, затем побрился, принял душ и оделся. Просматривая почту, выпил чашку черного кофе и выкурил сигарету, что подвигло его на решение вернуться к текущим делам. Покончив с почтой, он оставил записку уборщице, чтобы та купила кофе, яиц и ещё кое-каких продуктов. И ушел на работу.
Там он снова взялся за кофе и пристроился за своим столом в углу просмотреть последние сообщения о Колдуэле.
Последние выпуски являли собой прекрасные образцы драматической журналистики. Снимки Колдуэла и Эден Майлз выглядывали из-под жирных заголовков на три-четыре колонки. Там же были снимки седовласой матери Эден и дома на Мэнор Лэйн. Каждая деталь этой истории была освещена подробно и живо; по профессиональным меркам выпуск был превосходной работой. Там были краткие злободневные сведения о кампании Колдуэла, его карьере юриста, о его связях с общественностью. Об Эден Майлз писали как о солистке ночного клуба. На третьей странице снимков было больше: Фрэнки Шанс нападает на Колдуэла в зале слушаний; испуганная юная Конни Блейкер в квартире Эден, снимок Эден из шоу в купальном костюме, до законных пределов открывавшем холеное тело. Это была ужасающая история; в ней было все: секс, насилие, знаменитости, социальное расслоение - все, кроме правды.
Дети Колдуэла с матерью, женщиной спокойной красоты лет под пятьдесят. Замыкала страницу фотография красивого каменного дома в пригородах Морристауна.
Карш ничего не упустил. Каждый элемент мощным драматическим акцентом был накрепко впаян в материал.
Версия Колдуэла о том, что случилось, казалась до жалости слабой. Он признал, что выпил два мартини перед ужином и бренди с содовой - после. Потом, около 10. 30, позвонила Эден Майлз и спросила, можно ли с ним увидеться. Он ответил "да", добавив при этом, что Эден Майлз снабжала его информацией об игорном бизнесе в городе.
Это смешно, - печально подумал Террел. - Готовый материал для местных остряков.
Колдуэл признал, что выпил ещё бренди, когда пришла Эден. Она казалась очень нервной и попросила что-нибудь налить, он выпил с ней. Свидетелей того, что случилось потом, не было. Колдуэл утерждал, что его ударили сзади, и он отключился. Когда он пришел в себя, Эден Майлз лежала на полу, патрульный говорил по телефону. Очевидцев его рассказа не было. Синяк на виске мог быть от удара или от падения, констатировал полицейский врач. Но там была борьба, об этом говорила порванная одежда девушки. Колдуэл мог споткнуться и удариться об угол стола.
Террел отложил газету и начал работать над своей колонкой на следующий день, печатая кусок, который написал спокойным воскресным днем несколько недель назад. Это было эссе о жизни птиц в городе; любителям природы понравится такая перемена темы, а его обычным читателям придется потерпеть. Обычно он держал про запас шесть-восемь колонок на непредвиденный случай, и у него было предчувствие, что он использует их все, пока работает над делом Колдуэла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21