Ему поручали различные работы: заболеет повар - Балагур управляется возле котлов; не работает подъемный кран - Дмитрий его ремонтирует; двигатель тягача не запускается зовут его на помощь. Чувствовал себя как на воле. Работал, отдыхал. Подчас даже забывал, что отбывает наказание. Только все больше и больше беспокоило, почему редко приходят письма от Ирины. Последнее получил в начале марта. А уже лето. Ее молчание - камень на сердце. А тут еще Чиж подошел: "Ты сидишь, Дмитрий, а твоя фифа Ирина с Кривенко развлекается. Брат мне недавно написал".
"Все! Разлюбила! Предала! Забыла!" И пришло в голову: "Бежать! Отомстить!"
Дмитрий так и не надумал: Ирине отомстить за измену или избить Кривенко, с которым она "развлекается", но твердо решил: "Сегодня убегу - и все!"
В маленьком окошке засерело. Балагур не спит, крутится на твердых нарах, ждет восхода солнца. Последний раз оно осветит для него барак, а на вечерней перекличке недосчитаются осужденного Балагура Дмитрия Владимировича. Поднимут тревогу. Начнут розыск. Удастся ли только убежать?
- Не крутись, как вьюн, - недовольно проворчал Иван Дереш.
Дмитрий нарочито засопел: сплю. А сам думал: "Прибыть в колонию я должен в семь вечера. Но в этот раз остановлю машину под перевалом, проколю два, а еще лучше все четыре ската, вытащу запаски, разложу инструмент и оставлю так на обочине. Охранники найдут неисправный автомобиль и подумают: чего-то не хватило, пошел добывать".
Едва перевернулся на спину, как с другой стороны послышался недовольный шепот Петра Чижа:
- Дашь ты спать наконец?
Дмитрий больше не шевелился. С Чижом у него натянутые отношения. Как и когда Петр спрятался под брезентом в кузове его машины, Балагур не знал. Лишь в тайге, далеко от исправительно-трудовой колонии, увидел в зеркало: кто-то поднялся, хватаясь за кабину. Дмитрий сразу затормозил, ступил на подножку. "Свобода, Дмитрий!" - радостно крикнул Чиж. Балагур нахмурился, прыгнул в кузов. "Откуда ты взялся?" - "Воли, воли захотелось". - "А мне срок прибавляешь как пособнику?" - "Я слезу... Я пойду..." - "Куда?" "Земля велика". - "Ты вернешься в колонию!" - не попросил - приказал Дмитрий. Но Чиж не собирался подчиниться. "Не вернешься добром - силой отвезу к Железобетону". Чиж сопротивлялся, сколько было сил, и, только оказавшись между ящиками со связанными руками и ногами, взмолился: "Дмитрий, будь другом. Меня же судить будут. Разве не знаешь? Отпусти". - "Нет, отрезал Балагур. - Я тебя незаметно провезу в колонию". - "Как?" - "Скажу: скат запасной забыл и вернулся". - "Ну, гляди же", - предостерег Чиж.
С Иваном Дерешем не лучше - Дмитрий однажды ошпарил его. Ничего завтра он будет уже далеко. Только бы удалось...
Утомившееся от бессонницы тело, тяжелая от нелегких мыслей голова - и на утренней гимнастике Дмитрий был квелый, за что получил замечание. Энергичнее замахал руками, и куда подевалась вялость, мускулы налились силой.
В гараже тоже работал шустро и на плац выехал первым. Из проходной вышел лейтенант Сизов и поспешил к машине. "Побег отменяется", - подумал Балагур. Но опасения оказались напрасными. Поздоровавшись, Сизов сказал: "Привезите бутылку масла и две пары чулок детям". В другой раз Дмитрий ответил бы: "Нет времени бегать по магазинам. Поезжайте со мной". Как-то веселее за рулем, когда кто-то рядом, когда есть кому слово сказать: время бежит скорее, дорога кажется легче, и не так быстро одолевает усталость. Сегодня лейтенант совсем не нужен. Дмитрий взял деньги - и в дорогу. На проходной его остановил старшина, пожилой седоватый человек, которого за суровость прозвали Железобетоном.
- Хочу в город подъехать.
- Разве только в кузове.
- А в кабине?
- Уже есть пассажир.
Старшина с подножки заглянул в кузов.
- Наверху до костей промокнете, - начал спокойно Балагур. - Могу послужить: куплю, что требуется...
- Самому нужно, - почесал затылок Железобетон и, чуть подумав, прибавил: - Брось-ка эти письма в почтовый ящик, а я успею и завтра.
"Успеешь, но не со мной".
Уже за проходной увидел в боковое зеркало, как старшина, обойдя небольшую будку, направился к столовой. Со всей силой нажал на педаль. Стремительно замелькали деревья по обеим сторонам дороги...
Из города Балагур возвращался быстрее, чем когда бы то ни было. До темноты нужно еще сколько проехать да успеть пешком отойти подальше в тайгу. Правда, Дмитрий был уверен: в первую ночь его искать не станут. Найдут на обочине дороги машину со спущенными скатами, увидят разложенный инструмент, будут звать. Он даже купил Сизову масло и чулки, положил на сиденье: мол, видите, просьбу исполнил. Хотел было положить деньги в карман: в дороге пригодятся. Но решил обойтись: без них не умрет, а покупка может отсрочить розыск.
Полученные на станции продукты тоже остались в кузове. Собираясь в дорогу, Балагур заранее запасся провизией. Ходил с ведром к ручью, будто по воду, а на самом деле относил консервы, сухари, лук, соль и прятал тайком в дупло. Он и на этот раз с ведром в руке спустился к потоку, огляделся, на всякий случай зачерпнул воды и, убедившись, что вокруг никого нет, полез рукой в дупло. Запас продуктов перекочевал в рюкзак...
Вверху за деревьями виднелся ГАЗ. На спущенных скатах машина казалась приземистой. Балагур пошел в тайгу. "А если задержат, не дав добраться до дома?" Пугающая мысль на миг остановила. Дмитрий оперся плечом о ствол могучего кедра. Потом решительно оттолкнулся. "Нужно верить в успех". Побежал берегом по течению небольшого ручья, затем по воде, чтобы собака не могла взять след...
Побег осужденного из колонии не был для Натальи Филипповны такой уж невидалью. Старшему лейтенанту Кушнирчук попадались уже такие, кто бежал, чтобы совершить новое преступление, или учинить расправу над свидетелями, или повидать родных и знакомых. Бежали даже для того, чтобы хлебнуть спиртного или просто "побыть на воле". Но чтобы ревность заставила осужденного покинуть место лишения свободы - такого в ее практике еще не случалось.
...Балагур выбрался из ручья метров через тридцать. На всякий случай еще раза три пересек его с одной стороны на другую. "Не помешает". Как-то он подвозил геолога, и в руки попала карта. Тогда и приметил: вниз по течению можно добраться до Тынявки - небольшого поселения в тайге. "Километров двадцать", - сказал геолог. Далекий путь не пугал Балагура. "Чем быстрее выберешься из тайги, тем скорее на глаза попадешь". Беглеца ищут по горячим следам. В погоню бросятся где-то к рассвету. Полетят телефонограммы во все концы. И фотографии анфас и в профиль... Нужно продержаться суток пять-шесть в тайге: бдительность преследователей притупится. "А попадусь - справка выручит".
Балагур и не думал, что может пригодиться найденный как-то на станции смятый документ, выданный на имя Сабова Гаврилы Гавриловича. На всякий случай сунул его в кабине под обивку сиденья. И теперь чувствовал себя с этой справкой, как с надежным спасителем. "В случае чего я - Сабов".
На тайгу неприметно спустились сумерки и нагнали на беглеца страх. Не думал, что его догонят, поймают - боялся встречи с медведем. Каждый хруст, каждый шорох настораживал, и Дмитрий искал, где бы укрыться, чтобы прилечь, отдохнуть: прошлую ночь мысли не давали смежить веки.
Над тайгой разнесся гул вертолета. "Не меня ли ищут?" Запрокинул голову - густые ветви закрывали небо. Махнул рукой: "Напрасная трата горючего".
Тайга зашуршала от мелкого дождя. Лето в этих краях короткое и не такое теплое, как в Карпатах. Но все же лето не зима: каждый кустик ночевать пустит. Справа от ручья скала. Черными дырами-пещерами смотрит Дмитрию в глаза. Возле одной из них топнул, будто собирался прогнать кого-то с насиженного места. В руке вспыхнула спичка. Обрадовался, увидев, что пещера выстелена ветками и мохом. "Ночевали геологи или охотники". Балагур улегся головой ко входу. "Быстрее услышу, если кто-нибудь подойдет". Прислушался к нарастающему шуму ручья и, убаюканный им, заснул...
Дмитрий вылез из укрытия, только когда в тайгу заглянуло солнце. Поел. Напился из ручья. Пошел вверх, по бездорожью. Под ногами шуршала прошлогодняя листва, потрескивали сухие веточки, чавкала дождевая вода...
Телефонный звонок оторвал Наталью Филипповну от архивного дела. В трубке звучал усталый голос врача: "Операция закончена. Надеемся, будет жить. С разговором придется подождать..." Кушнирчук медленно опустила трубку и подумала: "А видел ли он, кто его ударил?"
...Под нависшей скалой, где остановился передохнуть, Балагура внезапно уколола мысль: "Все-таки я сделал подлость - удрал! Мне доверяли, а я... Что ж, в колонию дорога короче, чем в Орявчик. Может, включить задний ход? Только ночь отсутствовал... Автомобиль сломался, ремонтировал. Появились медведи. Испугался. Гнались за мной. Я побежал в тайгу и заблудился... Сизов поверит. Поверит! А она, моя фифа Ирина, будет развлекаться... Нет! Да и за самовольный выход из зоны даже на короткое время ждет уголовная ответственность, от которой добровольное возвращение не освобождает, только учитывается судом как смягчающее обстоятельство при добавлении срока. Одна беда - идти вперед или возвращаться. Лучше вперед! Только вперед!"
Выскочил из кустов - и оцепенел. На конях ехали солдаты, внимательно глядя по сторонам. "Началось!" Лег на землю и пополз в кусты. Пока кони пили, солдаты переговаривались: "Далеко удрать не успел". - "Кто знает". "Его же ночь застигла". - "Может, и не удрал - медведи разорвали". - "Следы должны остаться". - "И то правда..."
"Нужно менять курс", - решил Дмитрий, как только конники двинулись в направлении Тынявки, и взял левее. Шел медленно и осторожно. ("Еще шаг-другой - и попался бы".) О побеге уже, конечно, поставили в известность дружинников в окрестных селах и хуторах, на буровых и лесосеках. Нужно быть внимательным: вперед идти, а назад оглядываться.
Выбравшись наконец из чащобы на поляну, Дмитрий глянул на солнце. Оно уже катилось по краю неба. Ускорил шаг. Пробирался узкой стежкой между березами и осинами, оплетенными колючим можжевельником.
- Драсьте!
Остановился как вкопанный. Молодой человек в темно-зеленом костюме с блестящими металлическими листочками на петлицах и ружьем на плече, казалось, упал с неба. Балагур хотел юркнуть в кусты. Мысль: "Вызову подозрение", - остановила. Какой-то миг всматривался в обветренное лицо якута, потом улыбнулся, словно обрадовался случайной встрече:
- Здрасьте!
- Вай-вай, откуда?
- Геолог, - сказал Балагур и для большей убедительности рассказал, как в маршруте заблудился в тайге.
Незнакомец, в свой черед, стал объяснять, что повело его в дорогу. Он шел в лесную чащу, чтобы добыть кабаргу, взять у нее мускус и сделать лекарство для матери. "Оно поставит меня на ноги", - говорила мать. Она так верила в чудодейственную силу лекарства, что упросила сына прямо среди ночи отправиться в тайгу за мускусом.
- Меня зовут Байбал Болодюмарович, а тебя? - спросил якут.
- Гаврила Гаврилович, а по-вашему Хабириилла Хабирииллович.
- А я по-русски Павел Владимирович.
- Понимаю, Байбал Болодюмарович.
Разожгли костер, нажарили мяса.
- Вай-вай, - печально заговорил Байбал Болодюмарович. - Что ты нашел тайга, геолог?
- До золота не добрался, а на алмазы наткнулся.
- Покажи.
- Образцы понесли товарищи. У меня нога повреждена. Едва вот двигаюсь. Ослаб...
- Ладно, Хабириилла, - сказал Байбал. - Будем в путь.
"Хабириилла. Гаврила. Гав-рила... Чужое имя. А я от роду Дмитрий, тот, кто обрабатывает землю, хлебороб - должен на него отзываться. У меня же и сынок Митя. Увижусь ли с ним?"
От погашенного костра якут повел Дмитрия через крутую гору. Мурлыкал мелодию незнакомой песенки, с лисьей сноровкой пробирался сквозь можжевельник, перепрыгивал колоды, не забывал и оглядываться.
- Тайга - дом. Всьо знаю. Дойдьом бишгро Тынявка. Давай, давай, - махал рукой.
Началось болото - устеленная зеленым мхом равнина.
- Утонуть можьна, - предостерег Байбал, обходя опасное место, а на противоположной стороне спросил: - Жаморился, Хабириилла?
Дмитрий отрицательно качнул головой, хотя усталость брала верх. Над тайгой снова загудел вертолет. "Может, высаживает десантников, - размышлял Балагур. - Не нужно было идти с Байбалом. Один я бы осматривался, а так стал хвостом..."
Ночь упала на тайгу внезапно. Дошли до целиком заросшей кустарником поляны. Тусклый огонек маленького окошка не обрадовал Дмитрия. "Бежать!" мелькнуло молнией в голове.
- Жаходи, Хабириилла, - подтолкнул его Байбал.
В комнате Балагур заморгал, будто в глаза залетели пылинки. Рядом с лейтенантом милиции сидел знакомый старшина Железобетон. Сколько раз Дмитрий слышал из его уст: "Побег из колонии, совершенный лицом, которое отбывает наказание, карается лишением свободы на срок до трех лет..."
Дмитрий почувствовал слабость. Он мог бы сказать, что заблудился, если бы не говорил Байбалу совсем другое.
"Бежать!"
Лейтенант милиции встал у двери...
Наталья Филипповна спрашивала себя: "Для чего Балагур бежал? Отомстить Ирине за измену? Расквитаться с соблазнителем? Почему же не сделал этого, отбыв срок? Передумал? Поумнел? Подожди, подожди: а где Кривенко? Неужели во дворе у дома Ирины Дмитрий встретился с ним? Вполне вероятно, что это Кривенко потерял цветы и финку. Эксперты выявят отпечатки пальцев..."
Стычка между Балагуром и Кривенко была вполне возможна, но Наталья Филипповна не спешила с выводами. Участковый инспектор Пасульский задержал пьяного с пятнами крови на пиджаке; Калина Касиян видела человека, который прятался за стволом ясеня; Ирина заметила, как кто-то убегал со двора; на месте преступления найдены нож и букет цветов. Все это требует проверок, уточнений, экспертиз.
Кушнирчук начала составлять план оперативно-следственных мероприятий.
2
Выводы эксперта-криминалиста разочаровали Наталью Филипповну. На гладкой пластмассовой рукоятке финки - отпечатки пальцев потерпевшего Дмитрия Балагура. Это было полной неожиданностью. Откуда они там взялись? Финка принадлежала Балагуру? Но как он мог ранить себя в спину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16