Это наш сотрудник. Стажер.
- Ну а Георгий Васнецов? Тот самый бывший спортсмен, через которого я попал в эту мастерскую? Помните, рассказывал?
- Мы проверили. Прекрасное алиби. Был на загородной даче с отцами города, включая мэра и прокурора, играл с ними в теннис. Правда, в субботу вечером посетил дискотеку...
- Вот-вот, видите.
- Вместе со своими партнерами по теннису - теми, кто помоложе, конечно. Но был среди них и начальник паспортного стола - надежный парень, я ему доверяю. Он утверждает, что с дискотеки Васнецов не отлучался ни на минуту, ни с кем посторонним не общался - разве только танцевал с девушками. Все вместе в 22.30 вернулись на дачу в тридцати километрах от города, где и находились безвыездно до 8.00 в понедельник. Так что знать, в каком номере вы остановились, с кем встречаетесь, чем занимаетесь, а тем более руководить своими "компаньонами" он не мог. Нет, я уверен, Барин все это время находился где-то очень близко, рядом с вами, здесь, в городе. Судя по его осведомленности относительно вас - человек
ближайшего окружения. Я бы сказал - самого что ни на есть...
Сухоручко посмотрел мне в глаза.
- Эдгар? Перестаньте, - сказал я.
- Вот видите, и вам пришла в голову эта мысль...
- Вы ошибаетесь, ничего подобного мне в голову...
- Если беспристрастно...
- Я ему полностью доверяю.
- Вот это я и предлагаю вам сделать.
- То есть?
- Прийти и рассказать ему все, как было. В том числе и про диктофон в разбитом "Запорожце". Об этом, видимо, пока никто, кроме нас двоих, не знает. Ведь даже вы мне не описали в точности место.
- И что дальше?
- Мы поставим наших людей понаблюдать за гаражом. И посмотрим, что произойдет дальше.
- Да что я вам, в конце концов!...
- Если вы уверены, что ваш друг не замешан в этой истории, чего боитесь? Он просто привезет вам диктофон и пленку. А мои люди, которые будут наблюдать, обеспечат его полную безопасность. Или... вы опасаетесь, что он не сможет... или не захочет доставить нам запись вашего разговора с бандитами в целости и сохранности?
- Да подите вы к черту!
- Не нервничайте за едой, это вредно для желудка, - сообщил Сухоручко, ставя передо мной тарелку макарон.
Потом он вышел и плотно закрыл за собой дверь. К еде я не притронулся. Только распечатал пачку сигарет,
принадлежавшую хозяину дома.
* * *
Я позвонил Эдгару из автомата у общежития. Он спустился сразу же, взбудораженный и растрепанный, даже волосы, стриженные ежиком, казались взлохмаченными. После недолгих переговоров с дежурной, повел к себе.
- Сколько ты ей заплатил? - спросил я.
Он показал растопыренную пятерню.
- Ишь ты. С меня в гостинице берут дороже.
- Там у вас сервис, а здесь все по-домашнему.
В комнате у Эдгара был идеальный порядок. На площади в восемь квадратных метров его не так уж трудно поддерживать, но он всегда был аккуратистом. Даже когда жил с семьей. Я удивлялся - как можно работать, отдыхать, жить, совершенно не мусоря?
Один раз в той его жизни случилась накладка, когда он обнаружил, что поддерживать порядок в доме его жене помогает один общий знакомый. И, что самое главное, в отсутствие хозяина дома. Банальная ситуация и столь же банальное ее завершение.
Теперь у него комната в общежитии и ее поздравления к праздникам. Они не стали выяснять, кто во всем виноват. Наверное, правильно. Я встретил его бывшую жену недели три назад в Риге, куда она вернулась после развода, продав квартиру. Я увидел ее в ресторане, где она была с респектабельным кавалером. Меня она пригласила сесть за их столик, а потом блистала весь вечер. Ее спутник, по-моему, был
от нее без ума. Как когда-то многие.
Жизнь имеет удивительное свойство продолжаться. Это я определенно понял в тот вечер.
Потому теперь я абсолютно спокоен за Эдгара. Он всегда оказывается прав.
- Что случилось? - Эд взял меня за плечи и повернул к свету. - Что с твоим лицом?
- Догадайся сам. Даю две попытки.
- Когда перестанешь валять дурака?
- Ты не ласков. Разве врачей не учат быть ласковыми?
- Тебя хоть продезинфицировали? Я махнул рукой.
- Подожди, - засуетился он, - где-то у меня йод...
- Протестую. Я не против экстравагантной внешности, но это слишком. Да ты успокойся, не мельтеши - сядь и послушай. Мне надо кое-что рассказать...
И я рассказал все, умолчав только о встрече с Сухоручко, как и было намечено. Чувствовал себя подлецом. Когда я закончил, мы некоторое время молчали, лишь Эдгар постукивал спичечным коробком по столу. Потом сказал:
- Значит, твой диктофон сможет помочь дознанию?
Мне не понравилось, что Эдгар так быстро ухватил главное.
- Вряд ли диктофонная запись может служить вещдоком на суде, - попытался увильнуть я. - Экспертные оценки несовершенны.
- Кто говорит про суд? А вот дознанию, я думаю, поможет, - он стоял на своем.
- Да, наверное...
- Надо забрать диктофон оттуда.
Я нехотя кивнул.
- Знаешь что, скоро начнет светать. Тебе вряд ли стоит пока выходить на улицу. Я сам съезжу, заберу.
Смотрю на Эдгара, в его честные, светлые, как у волка, глаза. Мне вовсе не хочется, чтобы подозрения Сухоручко подтвердились. Я бы себе руку дал отрубить, так не хочется.
- Не стоит, - говорю я, - эти типы могут там караулить.
- Брось, - он улыбается, - после твоих тумаков и твоего побега они наверняка забились в норы. Стоит тебе заявить в милицию, их искать прежде всего начнут в гараже. Кстати, а как ты туда попал? Ах да, авария. Следующий раз будь осторожнее не дороге.
И все-таки я решил не удерживать его. Дал ключи от машины. Не пешком же ему. В такой ситуации подлее всего - не доверять. Но даже если следователь окажется прав - от меня он об этом не узнает. Скажу просто, впопыхах забыл включить запись.
- Там есть красная кнопка, - сказал я. - Нажмешь - на стирание. А рычажок перемотка.
- Зачем ты мне все это рассказываешь? - он пожал плечами. - Я принесу, сам и разбирайся.
Он ушел, а я все никак не мог найти себе места. Ко всему, от резких движений начинала кружиться голова, и рот словно набит наждачной бумагой. Ломило суставы.
Поминутно смотрел на часы и проклинал все на свете, оттого что время тянулось так медленно.
Потом смутные образы закопошились в углах комнаты, мохнатые и красноглазые, они мельтешили под ногами, по спине взбирались на плечи, чтобы впиться остренькими зубами в мозг.
Образы были многоликие, они шептали разные скабрезности, и от них некуда было деться. Я спал и во сне чувствовал, как зарождается рассвет.
Я услышал шаги Эдгара, еще когда он шел по коридору. Он ступал жестко, словно впечатывал каблуки в линолеум. Я открыл глаза и, не мигая, смотрел на дверь.
Он вошел, пахнущий дождем и улицей. Подмигнул, достал из кармана диктофон.
- Весь плащ извозил, насилу нашел. Там, возле фургончика, несколько разбитых "Запорожцев". Включил запись:
"Этот, как его, Барин? - мой голос. - Или парнишка его?
"И про это пронюхал? Не длинный ли у тебя нос..." - отвечают...
Эдгар кладет диктофон на стол.
- Все в порядке?
Я кивнул.
- Кстати, за мной следили, - он ухмыльнулся. - Хотя, может, показалось. Серые "Жигули".
- Нет, не показалось. Это Сухоручко.
- Зачем? - спросил Эд.
- Видишь ли, по его версии - ты единственный в этом городе, кто с самого начала знал о каждом моем шаге. И потому мог меня использовать в этой истории. Плащ Бессонова должны были подбросить при свидетеле - ради одной жены не стоило устраивать спектакль. Только ты знал, что я буду там всю ночь... А я был зритель беспристрастный, свидетель идеальный, если бы вместо бессоновского не взяли мой плащ. В общем, тебя решили проверить на диктофоне. Если бы был замешан, то постарался не
"найти" его, верно?
- Не очень же ты высокого мнения обо мне! - сказал
Эдгар изумленно.
- Понимаешь, старик, в этой истории слишком часто всплывает неизвестный, который очень много обо мне знает. Первая ночь - ладно. За домом могли следить и знать, что появится свидетель. Но дальше... Он мне пытался помешать - я видел его со спины - познакомиться в кафе с Громовой. Кто кроме тебя знал, что я туда пойду? Из номера в гостинице выкрали ампулы - кто знал, в каком я номере остановился? Ты же меня туда устраивал. Есть еще масса других фактов, подтверждающих общую идею - меня пасли в этом городе с самого начала, прекрасно знали, кто я, откуда и зачем приехал, и заранее подготовили роль, которую я с некоторыми отступлениями от текста и играю.
- И ты подумал на меня? - глаза Эдгара потемнели. - Ну и дрянь же ты.
- Полегче, - говорю, - я таких эпитетов никому не спускаю.
- Ничего, стерпишь, - говорит он. - У меня тоже свои обиды...
Я встаю и направляюсь к двери.
- Эй, ты куда? - окликает он. - Докладываться следователю?
Я берусь за ручку двери, он догоняет и хватает за плечо.
- Ладно, - говорит он, - погорячились...
- Пусти.
Он не отпускает, и тогда я оборачиваюсь и всаживаю кулак ему в грудь. От неожиданности он отступает на шаг, в глазах его загораются нехорошие огоньки. Мы стоим неподвижно, и в комнате кажется совсем темно. Эд немного ниже меня, но более
тренирован. Если бы раньше мне кто сказал, что мы будем вот так
стоять, я бы перестал с этим человеком здороваться.
Минута тянется очень медленно. Постепенно глаза Эдгара светлеют, и он вдруг ухмыляется:
- Вот была бы удача для следователя. Представляешь?
Преступник обнаруживает себя и кидается с кулаками на главного свидетеля. Трагическая развязка запутанного дела... Только поверь, я тут ни при чем.
- Я верю. С самого начала Верил. Потому и пошел на все это.
- Ну и хитрый же ты парень.
- Завари-ка лучше кофе...
Пока Эдгар возился с кофеваркой, я сидел на краешке кровати и старался держаться молодцом. Но мир потерял стабильность. Мои глаза стали словно отдельно от меня. Они плавали в бредовой мути, где-то по другую сторону реальности. Там было все ровное-ровное, вроде как тундра. И ржавый мох, покуда хватит глаз. Десять солнц на закате. А воздух синий, густой и терпкий. Черные бочаги среди мхов, словно небо в облаках, и из них торчит покосившаяся карусель. Она крутится и скрипит, крутится и скрипит, скрипит, скрипит...
- Ты скверно выглядишь, - Эдгар протянул мне чашку, но я знаком попросил поставить ее на стол.
Не мог положиться на свои руки, а нам не хватало только битой посуды. Он настороженно смотрит на меня, я говорю:
- Все в порядке, старик. Просто ночь была бурная.
- Это точно. Ну, давай разберемся с твоим неизвестным. Я киваю.
- Первое столкновение, - Эдгар морщит лоб, - в кафе. Он тебя видел и узнал, ты его - нет.
- Там было много народу.
- Но он же тебя заметил?
Я кивнул.
- Значит, следили.
- Наверняка.
- Бессонов - Громова - ты. Одна цепочка. Только ты сам виноват - по доброй воле в это дело впутался. А они? Чем они мешали этому, как его, Барину?
- Наркотики. Бессонов, как мне удалось выяснить, установил, что в его отделении похищаются наркотики, которые потом продаются местным наркоманам, в том числе и Громовой. Может, даже знал, кто именно ворует.
- Тогда с ним все ясно. А вот чем провинилась Громова? Почему после ухода Барина или его посланца...
- Скорее, посланца.
- Почему после этого она кончает с собой? Тут должны быть серьезные причины. Ну а если ей помогли, - Эдгар пожал плечами, - то та упаковка морфина, которая побывала в твоих руках, значит для Барина очень много. Два человека держали коробку с ампулами в руках - Бессонов, Громова. И оба... Нет, не два, три. Я про тебя забыл, - сказал Эдгар. - Почему все-таки она погибла?
- Очень просто - знала Барина. И могла его выдать. Кто еще мог его знать? Только Бессонов?
- Вовик-вышибала не знал, - возразил я. - Мелкая сошка.
Гвоздь, видимо, тоже. Может, лысоголовый? Вообще-то Барин
общался со своими людьми через посредников - ребят
семнадцати-восемнадцати лет.
- А может, - одного посредника? Ты же не сравнивал описания.
- Одного? Вряд ли. Тогда бы этот один знал столько же, сколько сам Барин. А это опасно. Вот когда много мелких поручений, а все нити у одного...
- Много исполнителей - тоже риск. Думаю, тут Барин
что-то этакое придумал... Если бы за ним не тянулись трупы, я бы
его уважать стал... Слушай... Только держись за кровать, чтобы не
упасть. Ты ведь тоже знаешь Барина!
- Откуда? Кто он? - я нахмурился.
- Не пойму пока. Но он уверен, что ты его вычислил.
Видимо, он чересчур хорошего мнения о твоих умственных способностях, Эдгар улыбнулся. - Ну-ка, припомни. Случайную встречу, может... Слушай, тот парень, что вышел от Громовой за несколько минут до ее гибели, сел в твою машину? Кто это сказал?
- Видел приятель соседки. Лопаткин его фамилия. Но там, в машине, должна была быть еще и женщина.
- Откуда ты взял?
- Сама соседка слышала женские шаги на лестнице.
Женщина вышла из квартиры Громовой. Ее приятель видел, правда, только парня.
- Приятель стоял близко от машины?
- Судя по рассказу, да.
- Удивительно, верно? В "жигуленке" довольно трудно спрятаться.
- Но ведь еще пудреница. Понимаешь, она, я в этом уверен, именно она, забыла пудреницу в моей машине. На полочке, знаешь, под "бардачком".
- Эта полочка - гиблое место... Меня знакомые иногда на работу подвозят, так я на этой полочке постоянно сигареты забываю. И не я один. Тут у всех есть опыт... Только... - Эдгар присвистнул. - Только чтобы забыть пудреницу на этой полочке, она должна была сидеть на месте водителя...
- За руль сел парень.
- Или рядом с водителем. Но тогда приятель соседки ее наверняка бы заметил. Уж там-то точно спрятаться негде. И вообще, женщины обычно прячут косметику в сумочку, как только ею попользуются. Но тогда почему пудреница оказалась на полочке в машине?
- Значит, женщина была без сумочки. А если вы встретите женщину без сумочки, можете быть уверены, что это переодетый мужчина, - я рассмеялся. Только во всей истории, кроме Веры Громовой, нет ни одной особы женского пола. В кого же тогда переодеваться владельцу пудреницы?
- Этак мы в такие дебри залезем... Надо искать паренька. Чувствую, с паренька все начинается, им и окончится, - говорит Эдгар как бы про себя.
Я скинулся назад, пока не уткнулся затылком в стену. Глаза слипались, и мне стоило больших усилий держать их открытыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17