- Да! - воскликнула тетя Люся. - Я же не сказала вам главного!
- Чего именно?
- Менты нашли орудие убийства!
- Вот как? Но из вашего рассказа мы поняли, что Бориса Аркадьевича задушили, повредив при этом шейные позвонки.
- Это так! Но предварительно его оглушили! Проломили череп!
- Ой!
- Да. Ударили книгой по голове. Книга была стилизована под старинную, в твердом металлическом переплете. Этакая железяка с узорами. Знаете?
- Примерно представляем.
- И вот эта оправа и проломила бедному Борису череп.
И тетя Люся снова начала нервно заламывать руки.
- Ужасно! Ужасно то, что довелось пережить мне!
- Успокойтесь. Все это было и прошло.
- А потом этот человек еще и сломал ему, бедному, шею!
- Чудовищная жестокость!
- Нет, вы же понимаете, что такие зверства Никита просто не мог совершить! - переживала тетя Люся. - Это не он! Не он!
- Да уж, - буркнула Рита. - Никита даже на меня ни разу руки не поднял. На редкость беззлобный мужик. А уж меня много раз следовало бы двинуть за мой язык и истерики.
Мариша глянула на подругу с уважением. Какая самокритичность! За одно это Ритку можно уважать!
- Как я кляну себя за болтливость! - продолжала убиваться тетя Люся. - Если бы вы знали! Но когда я ляпнула оперативникам про Никиту, как он поднимался к своему дяде, я была в шоке. И я просто не понимала, что говорю! Сказала, никак не связав появление Никиты с убийством Бориса Аркадьевича. А оказалось... Подумать только, я сама сдала бедного Никиту милиции!
Марише уже надоели ее покаянные стоны, и она спросила:
- Так и что там с книгой? Почему следователь решил, что именно ею было совершено преступление.
- Ну... Она была вся в крови. Верней, не вся, но тот угол, которым проломили голову Бориса, точно был.
- А почему решили, что книгой дядю ударил именно Никита?
- Ах да! Один человек помахал над ней кисточкой и сказал, что на книге есть четкие отпечатки всех десяти пальцев Никиты.
- Никиты? Он так и сказал?
- Да.
- Но как он так сразу узнал, что это пальчики именно Никиты? У них что, уже был образец для сравнения?
- Ну, вообще-то он несколько не так сказал, - смутилась тетя Люся. - Он сказал, что таких же отпечатков полно в квартире. Мужские отпечатки, но не хозяина дома. А кто чаще других бывал у Бориса?
- Вы, наверное?
- Я - это само собой разумеется. А из мужчин?
- И кто?
- Так Никита чаще всего и бывал у дядюшки! Каждую неделю. А иногда и по несколько раз!
Судя по приоткрывшемуся рту Ритки, это было для нее новостью.
- Ка... каждую неделю? - прозаикалась она. - Как это? По вечерам мой Никита всегда бывал дома!
- А он днем приходил.
- Днем Никита работает!
- Каждую неделю приходил, - настаивала тетя Люся. - И по выходным иногда.
- Ну, по выходным - это я знаю. Но в будние дни Никита работает! Уверяю вас, я знаю своего мужа.
Тетя Люся обиженно поджала губы:
- На твоем месте, милочка, я бы не стала спорить. Я старше тебя и многое на этом свете повидала. Вот ты один раз была замужем, а я, между прочим, целых пять раз! И каждый из моих мужей обманывал меня по-своему. Так что я все мужские штучки хорошо изучила. И точно вам скажу, милочка, когда мужчина говорит вам, что идет на работу, это вовсе не значит, что он действительно отправляется трудиться. Вместо этого он может пойти куда угодно! Начиная от любовницы и заканчивая собранием какой-нибудь тайной организации, планирующей ни много ни мало, как подрыв всего существующего в стране строя! А все почему, милочка? А все потому, что они - мужчины. И обман у них в крови!
И, сделав это замечание, тетя Люся двинулась к выходу. Вся ее маленькая целеустремленная фигурка выражала такую решительность, что подругам ничего другого не оставалось, кроме как встать и идти следом за ней.
- Я обязана снять с себя бремя вины, - бормотала тетя Люся. - Я невольно стала виновницей и обвинительницей Никиты. И я же должна помочь вам обелить бедного мальчика. Пойдемте, пойдемте. Все, что от меня зависит, я для спасения Никиты сделаю!
И тетя Люся распахнула дверь своей квартиры и очень быстро для своего возраста метнулась вверх по широким ступеням старинной лестницы.
Глава 3
В квартире дяди Бори, куда подруги и тетя Люся в самом деле проникли без всякого труда, всего лишь сорвав печати, было очень тихо и как-то очень уныло.
- Сразу чувствуется, что хозяин уже на том свете, - вздохнула тетя Люся. - Всюду запустение!
- Не преувеличивайте. Если бы вы не знали, что с хозяином беда, вы бы ничего и не заметили.
- Нет, не скажите! Такие вещи всегда чувствуются моментально. Вот когда я прихожу на могилу моей бедной незабвенной бабушки, я всегда чувствую в груди какую-то необычайную мягкость. Словно бабушка обнимает меня своими уютными руками!
- Это на могиле-то? Б-р-р! - передернуло Маришу. - Никогда не любила кладбища.
- Доживете, голубушка, до моих лет, полюбите!
Тетя Люся четко разделила девушек. Ритку она звала исключительно милочкой. А вот Маришу окрестила голубушкой. Мариша не протестовала ни против того, ни против другого, хотя оба словечка ей и не нравились. А еще ей очень не нравились люди, которые любят бывать на кладбище. Как-то это противоестественно - живым и любить кладбища. Таких людей Мариша инстинктивно опасалась.
Но в остальном тетя Люся оказалась для подруг просто неоценимым экскурсоводом. Она отлично ориентировалась в квартире Бориса Аркадьевича. Знала тут буквально каждую трещинку в старом паркете. Потому что квартира Бориса Аркадьевича хоть и была заполнена старинной мебелью и дорогими безделушками, но ремонт в ней не делался уже очень давно. И хотя высокие стены и потолок выглядели еще терпимо, но время уже наложило на них свой отпечаток. Тут было маленькое пятнышко, там трещинка, тут краски немного выцвели, а там на полу появились какие-то бугорки.
- Борис Аркадьевич не любил суеты. Он и на покупку того злополучного шкафа, которым его и придавило, тоже решился не сразу. Долго колебался, взвешивал плюсы и минусы. Причем плюсов было множество, а минус только один.
- И какой же?
- То, что придется подниматься из-за стола, отрываться от своих любимых каталогов с выставок и аукционов, куда-то звонить, о чем-то договариваться - таком суетном и мимоходном!
- Покойный был ленив?
- Ах, Борис Аркадьевич был эстетом до глубины души! Ему так претили все эти суетные желания!
- Угу, угу, - безразлично отреагировала Мариша на вздохи тети Люси, которая была явно неравнодушна к покойнику. - А что это тут за кладовочка такая?
- Обычная кладовка. Борис Аркадьевич складывал туда всякий ненужный хлам.
- А кто тут так орудовал? - удивилась Мариша, открывая дверь кладовки.
Во всей квартире был образцовый порядок. Следы экспертов, конечно же, наблюдались. Но Мариша по опыту знала, что эти люди предпочитают работать очень аккуратно. Ведь двигая и роняя мебель и другие более мелкие предметы, очень легко уничтожить дополнительные улики, просмотреть, упустить и в результате не поймать преступника.
А в кладовке все было перевернуто вверх дном. Точно так же, как и в библиотеке, где и произошло убийство.
- Кто тут орудовал?
- Не знаю. Когда я наводила порядок в квартире Бориса в последний раз, тут все было в полном порядке. Все эти вещи, которые Борис держал в кладовке, не представляют никакой рыночной стоимости. Но Борис Аркадьевич не хотел расставаться с ними. Он говорил, что они дороги его сердцу, потому что с ними связаны различные приятные воспоминания.
К числу таких вещей относился старый зонт, керосиновая лампа, разобранный журнальный столик в еще очень приличном состоянии, стопочка журналов и газет различной степени давности. Тут не было разнообразного малоинтересного хлама вроде пустых стеклянных банок, проволочек и шурупчиков, что так в чести у хозяйственного русского человека.
Нет, Борис Аркадьевич хранил именно вещи, дорогие его сердцу. И хранил бережно, находя для каждой отдельное место, а не сваливая их все в одну кучу. Своего рода маленький музей. Но сейчас все эти вещички были перепутаны.
- Я думаю, в одну кучу свалил их тот же человек, который орудовал и в библиотеке.
- Но зачем?
- Не знаю. Вероятно, он искал тут то же самое, что и в библиотеке.
- Но что?
- Понятия не имею! - отозвалась Мариша. - Я же вообще не знала вашего Бориса Аркадьевича. Если Ритка его хотя бы видела пару раз, то я и этим не могу похвастаться. Поэтому это вы двое скажите мне, что он мог прятать у себя такого опасного?
Но ни Рита, ни тетя Люся не смогли ответить на этот вопрос. Они лишь растерянно пожали плечами и переглянулись.
- Может быть, прежние владельцы квартиры устроили тут тайник? - предположила тетя Люся.
- Тайник! - хлопнула себя по лбу Мариша. - Точно! Мы же не осмотрели шкаф в библиотеке!
Все три женщины вернулись в библиотеку и вопросительно уставились на шкаф, все еще лежащий на полу. Никто из ментов не стал его поднимать. Они только сдвинули его немного в сторону, когда вытаскивали из-под шкафа тело бедного Бориса Аркадьевича.
- Почему они его не поставили на место?
- Не знаю. Их главный, кстати говоря, очень приятный молодой человек с громкой фамилией Карбышев, распорядился, чтобы все оставалось на своих местах. Видите, они и осколки стекла на полу не стали убирать. И книги по-прежнему разбросаны. Даже и не знаю, как мне поступить, убираться тут или нет? Можно уже или нельзя?
- Давайте для начала мы все тут посмотрим, а потом уж вы уберетесь.
И Мариша подошла вплотную к стене. Ясно, что никакого тайника тут нету. Если бы он был, то милиция нашла бы его в первую очередь. Совершенно гладкая, поклеенная обоями стена, которая во всех местах отзывалась ровным глухим стуком.
- Нет тут ничего! Никакой ниши! Ни тайника, ничего.
- Зачем же тогда этот человек перевернул шкаф?
Мариша тоже не понимала. Шкаф был очень тяжелым, и для того, чтобы его перевернуть, потребовалась немалая физическая сила.
- Вероятно, преступник был человеком недюжинной физической силы.
- Знаете, следователь тоже так сказал! - оживилась тетя Люся. - Но ведь это же не Никита? Бедный мальчик не производил впечатления тяжелоатлета!
- А ничьих других отпечатков менты не нашли? - спросила Мариша. - Только дядины и Никиты?
- И еще мои, - напомнила ей тетя Люся.
- И все? Потому что преступник, проникнувший в квартиру под видом Никиты, должен был всюду тут наследить. Он же трогал все эти книги! И шкаф тоже!
- Не знаю. Наверное, он орудовал в перчатках.
Мариша вздохнула. Наверное. Или... Представить себе, что "или", было даже страшно. Неужели Никита мог докатиться до такого? До убийства! И тут Мариша впервые задумалась о том, а что она, собственно говоря, знает про Никитку? Ну да, он милый, славный и добродушный. Кажется, что он и мухи не обидит. Но кто его знает, что у человека делается внутри?
К Марише и Ритке у него претензий никаких нет, вот он и мил с ними. А вдруг у него были личные причины, чтобы ненавидеть дядю Борю? Ненавидеть люто и неистово! Ведь даже самого мирного и безобидного человека можно довести до такого состояния, когда он взбесится.
- Слушай, Ритка, а твой муж в последнее время не выглядел угнетенным?
- Чего? В каком это смысле?
- Ходил он мрачным и хмурым? Задумывался о чем-нибудь таком... таком нехорошем?
- Ты к чему клонишь? - подозрительно нахмурилась Ритка. - Что Никитка... Что это все-таки Никитка натворил?
- Да нет, - солгала ей Мариша. - Просто если он был так близок со своим дядей, то мог знать, если у последнего возникли какие-то трения или разногласия с людьми.
- А-а-а... - протянула Ритка с облегчением. - Нет, ничего такого не было. Никита вел себя совершенно обыкновенно. Так же, как и всегда.
- Хорошо.
Мариша еще раз окинула взглядом библиотеку. Ну и разгром тут! Кто-то был изрядно зол, разбрасывая все эти книги. Вот эта даже разорвана пополам. У той оторвана обложка. И все они лежат так, словно их швыряли об стену и куда попало.
- Мне кажется, здесь мы уже больше ничего не найдем, - со вздохом произнесла Мариша. - Что бы ни искал тут преступник, он это нашел и ушел. Нам тут больше делать нечего.
И две другие женщины согласились с ней.
Покинув квартиру покойного Бориса Аркадьевича, подруги перешли дорогу и уселись в небольшом кафе. Чистенькие столики, приветливые официантки, меню без особых запросов. Все было создано специально для того, чтобы зашедшие сюда посетители могли ненадолго расслабиться и почувствовать себя в родной, домашней обстановке.
В это время в кафе было совсем безлюдно. И подруги могли спокойно посидеть и обсудить то, что им удалось узнать за сегодняшний день.
- Улики против Никиты неопровержимые, - вздохнула Мариша. - Тут и шарф, и соседка, и отпечатки пальцев на убившей твоего дядю книге. А что говорит по этому поводу твоя свекровь?
- Что она говорит? Ничего не говорит. Плачет.
- Но ведь дядя Боря - это ее брат?
- Вовсе нет. Дядя Боря - брат Никиткиного папы.
- Ах, вот как.
- Да.
- Но что-то она все равно должна про него знать?
- Да. Наверное. Но со мной она этими знаниями не делилась.
- А ты спрашивала?
- Нет.
- Сейчас поедим тут, поедем к ней и спросим, - решила Мариша и, кивнув Ритке, велела: - Звони и договаривайся.
Наталья Владимировна обещала быть дома к трем часам. И рассказать все, что она знает про Бориса Аркадьевича. И подруги до этого времени вполне уложились. Они съели по тарелочке грибного супа-пюре из шампиньонов и по куску торта со сливками, безе и орешками. Конечно, торт - это было отступление от правил диеты, но подруги сочли, что визит в квартиру покойника и без того достаточно сильный стресс для организма, чтобы еще и изнурять его сегодня разными диетами.
Свекровь Риты жила в самом обычном пятиэтажном блочном доме. Впрочем, за счет украшенных мозаикой стен он выглядел где-то даже привлекательно. Этакий сказочный домик на сто квартир. Впрочем, уже входя в подъезд, Мариша поняла, что если этот дом и из сказки, то из очень страшной сказки. Воняло в подъезде немилосердно.
- И как тут люди живут?
- А куда деваться? - хмуро пробурчала в ответ Ритка. - Живут.
- Но ведь воняет же!
- В подвале постоянно вода стоит. Сантехники ее откачивают, а она снова набирается.
1 2 3 4 5 6