-Ну... Меня ваше предложение озадачивает. Я не вижу смысла тратиться на политическую рекламу в эфире музыкальной станции. Мне кажется, более эффективнее было бы... -Спасибо, - прервал его Нестеров, - я знаком с рекламными технологиями. Могу вас успокоить: мы вкладываем деньги в комплексную программу, и ваша станция является только ее частью. Глеб все-таки не удержался от гримасы: нежданный визитер не особенно старался выглядеть душечкой. -Вы знаете, на какую сегментную группу ориентировано радио "Пилот"? - спросил он. -Знаю. О вашем "Пилоте" я знаю все. Вас слушает активная часть населения студенты, госслужащие, предприниматели. Репертуар привлекает представителей самых разных поколений, и нас это вполне устраивает. Многие наши конкуренты на выборах допускают ошибку, ориентируясь на голодных пенсионеров, но мы поступим по-другому. -Ладно, дело ваше, - сказал Глеб. - Но я все-таки уточню, что политика в эфире развлекательного музыкального радио в диапазоне Эф-Эм производит рвотный эффект. Даже реклама прокладок будет звучать симпатичнее. Нестеров не дрогнул, выражение его лица не изменилось - такое же каменно-снисходительное. -Глеб, если вы ожидаете чего-нибудь вроде "Каждому старику - обеспеченную старость" или "Забота о людях - прежде всего", то могу вас уверить, что этой лабуды в наших роликах не будет. -А что будет? -Будет реклама компании "Лес-фарм" и препаратов, которые она производит. Несколько раз прозвучит фамилия Лесневского, будут упомянуты проекты общественной значимости. Только и всего. Никакой прямой агитации. Нестеров внезапно широко улыбнулся, видимо, решив продемонстрировать чистоту намерений. Впрочем, у Глеба еще остались вопросы. -С облизбиркомом у вас все в порядке? Наверняка ваша рекламная кампания потянет на сумму, превышающую установленные лимиты. Я никогда не мечтал участвовать в дискуссиях, меня не касающихся. -Не волнуйтесь, у нас работают прекрасные юристы, и решение проблем с избиркомами - наша забота. Глеб развел руками. -Ну, как хотите. -Итак, - продолжил визитер, - мы хотели бы выходить в эфир в течение двух недель. Два раза в час, ролики по длительности не более двадцати секунд. Вы поставите их на первое место в блоке... -Стоп, стоп, - замахал руками Глеб, - не так быстро, господин Нестеров. Тот умолк, оторвал взгляд от своей папки и уставился на хозяина кабинета. -Снова что-то не так? -Насчет длительности и графика выходов - это ваше дело. Но на первое место в блоке я вас не поставлю. -Почему? -Потому что на первое место у нас претендуют фирмы и предприятия, которые отвечают за каждое свое слово. Нестеров удивленно приоткрыл рот. Он склонил голову в бок, улыбнулся и произнес: -Я оценил ваш юмор. Хотя, признаться, юмор несколько необычный для директора предприятия, которое испытывает финансовые трудности. Глеб от неожиданности икнул, но Нестеров не позволил ему высказаться. -Странный вы, ей-богу. Радиостанция по уши в долгах, ваша книга - я не отрицаю ее несомненных достоинств - продается из рук вон плохо, а вы острите в разговоре с клиентом, который может изменить ситуацию к лучшему. Очень и очень странно. Глеб не знал, что ответить. Он смотрел на своего визави, как кролик в пасть удава, и чувствовал, что вот-вот провалится в гипнотический сон. Впервые в его практике потенциальный заказчик - да вообще какой-то ком с горы! - разговаривал с ним так, словно требовал сдать в аренду на ночь жену. По здравому рассуждению, он должен был послать такого заказчика ко всем чертям (а еще лучше - открутить ему башку), но несокрушимые аргументы вынуждали признать, что все не так просто.
-Однако, вы действительно хорошо осведомлены о моих делах, - наконец выдавил Шестопалов, закуривая сигарету. - Вы со всеми так ведете переговоры? -В большинстве случаев. Что касается вас, то я просто-напросто покупаю рекламное время, которым собираюсь распорядиться по своему усмотрению. Допущенную мной лирику можете проигнорировать. Вот, ознакомьтесь с нашим заказом. Нестеров снова вернулся к своей папке, неторопливо вынул верхний лист бумаги с отпечатанным на компьютере текстом и протянул его Глебу. Пока тот читал, он с невозмутимым видом разглядывал свои холеные ногти. В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь музыкой из приемной. Через минуту Глеб отложил бумагу в сторону и поднял затуманенный взгляд на гостя. -Пожалуй, вы не менее странный, чем я, - сказал он. - Такое ощущение, что чего-то не договариваете. -Почему? -Вы хотите заплатить за несколько дней эфира столько, сколько стоит месяц. Это шутка, или ваша машинистка нажала не на ту клавишу? -Никаких шуток. Если вы не доверяете написанному, я могу повторить вслух. Я плачу за неделю по стоимости месяца. Более того, я рекомендую вам не оформлять по счетам всю сумму, а только ту ее часть, которая соответствует официальным расценкам. Остальное получите наличными, когда захотите. Нестеров более чем красноречиво похлопал по своему кейсу. Несомненно, он говорил правду. Он готов был дать взятку хоть сейчас только за то, чтобы ему продали какие-то несчастные тридцать минут. -Я не понимаю, - признался Глеб. -Это не страшно. Просто примите мое предложение. Я предлагаю вам эту безумную сумму потому, что знаю ваше отношение к политике и предвыборным баталиям. -Откуда знаете? -От осведомленных людей. Видите ли, наша необъятная Родина только на карте столь необъятна. На самом же деле Россия - всего лишь большая деревня с одним культурным центром и одной эстрадной примой, о которой никто не смеет сказать дурного слова. Все друг друга знают, все ходят в одну и ту же сауну. Разумеется, в масштабах одного, даже пусть миллионного города, дела обстоят еще проще. Вы сравнительно молодой директор, поэтому вас еще что-то удивляет и настораживает. Так вы согласны поработать с нами? -Не вижу причин отказываться, - сдался Глеб, - но повторюсь... -Хотите еще один маленький секрет? - прищурился Нестеров. - Все остальные мало-мальски значимые средства массовой информации уже разобраны другими кандидатами, из независимых осталось ваше. -Вот это уже теплее. Нестеров с довольным видом поднялся из-за стола. -Обещанная мной сумма будет выплачена по вашему звонку. Выпишите счет и пришлите его завтра. Реквизиты указаны. -Хорошо. -Да, чуть не забыл! - будто бы спохватился визитер. - Есть еще один момент. Шестопалов изобразил внимание. -Через некоторое время у вас появится возможность удвоить эту, как вы выразились, взятку, выполнив одно наше условие. -Какое? -Ничего особенного и ничего противозаконного, но об этом вы узнаете позже. -Когда? -В свое время. До встречи, приятно было познакомиться. Нестеров подхватил свой чемоданчик и вышел. -Псих, - пробормотал Глеб.
Маленький Максимка не капризничал в отсутствие матери и не просился домой, если ему велели подождать. Мальчишка был на редкость терпеливым. Он неплохо проводил время в компании соседки тети Любы, потому что улыбчивая и даже смешная толстая тетенька водила его на детскую площадку возле кинотеатра, угощала мороженым и рассказывала интересные истории. Вот и в этот раз, когда Лариса чмокнула Максимку в щечку и сказала, что придет скоро, он не стал возражать. -Иди уж, не волнуйся, - сказала Люба, - пригляжу за ним. Потом гречкой отдашь.
У Ларисы сегодня намечался серьезный разговор. Она брела по тротуару и мысленно проговаривала фразы, которые ей предстояло озвучить в ближайший час в доме родителей. Фразы несложные, но почему-то нужные и заранее подобранные слова в последний момент куда-то улетучиваются. Подлость несусветная. Дойдя до угла родительского дома, Лариса остановилась, подняла голову вверх. На балконе шестого этажа сушилось мужское нижнее белье - невероятных размеров трусы и майки. Лариса долго смотрела на эти пестрые паруса, потом направилась к подъезду, кусая губы. "Значит так, дорогие мои, - в сотый раз повторяла она, - я хочу разобраться с нашими проблемами раз и навсегда. Если вы отказываетесь, я разворачиваюсь и ухожу, и внука вы будете видеть только по праздникам". Грубовато, конечно, но ничего не поделаешь. С ее родителями лучше разговаривать так - с напором и без литературных изысков. Так до них лучше доходит. Если допустить какие-то разночтения, потом намучаешься, потому что они уже немолодые люди, им все эти модные прибамбасы - как муха в салате. Удивительно, что они вообще слушают свою дочь. В лифте Лариса вдумчиво изучала абсолютно чистую стену. В этом подъезде всегда и все было чистым - никаких наклеек от "Терминатора" и автографов "здесь был Вася". Лариса с улыбкой вспомнила, как когда-то в юности пыталась нацарапать на стенке кабины лифта свое имя. Ей не позволили это сделать, выволокли за косу и нащелкали по лбу, вдобавок наябедничав родителям. За чистоту своего жилища люди боролись как за власть Советов. Лариса вышла на площадке шестого этажа, остановилась возле родной двери, замерла. Все было очень хорошо слышно. Вот отец прошаркал мимо прихожей в гостиную, включил телевизор и с довольным кряхтением уселся на диван. Мать гремит на кухне кастрюлями, кричит супругу, чтобы не рассиживал без дела, а отец отбрыкивается - телевизор по вечерам для него свят, как пиво после бани. Лариса нажала на кнопку звонка. Снова шаркающие шаги, ворчание матери. Лязгнул замок, дверь открылась, и Александр Никифорович Еремеев, помятый и небритый, в спортивных штанах и застиранной до потери родного цвета футболке, сдержанно улыбнулся. -Ларик? Проходи. Сейчас мать позову... Лариса улыбнулась в ответ. - У тебя все в порядке? - тараторил отец. - Что-то ты бледная. С Максимкой все хорошо, не болеет? -Спасибо, пап, все в порядке, не суетись. Я ненадолго. Лариса вошла в квартиру, повесила на крючок свою сумочку. Мать, конечно, слышала, что кто-то пришел, и наверняка разобрала голос, но показываться из кухни не спешила. Очевидно, поднявшееся тесто заслуживало большего внимания, чем собственная дочь. -Какими судьбами? - спросил отец, подталкивая ногой тапочки. -Мимо шла, решила заглянуть, - соврала Лариса. - А вы чего поделываете? -Мать вот стряпней занялась, я отдыхаю. Как там погода? -Нормально. -М-м-м... - протянул отец, смущенно почесав нос. Светская беседа никогда не была его коньком, и он это знал. -Как твои дела на работе? - поинтересовалась Лариса. Отец скривился в усмешке, махнул рукой. -Нормально всё, платят с задержками. Экспедиторы нынче не в большой цене. Думаю, не уволиться ли. -Серьезно? -А почему нет? Думаешь, я пропаду? -Нет, не думаю, - сказала Лариса. Она знала, что руки отца растут из правильного места, и он всегда сумеет найти им применение. Проблемы безработицы для него не существовало в принципе. Кроме того, папа всегда легко прощался с прошлым, и, пожалуй, с ним Ларисе общаться было легче, чем с матерью. -Проходи в комнату, - сказал Александр Никифорович, - правда, там не убрано. Эй, мать, выйди хоть поздоровайся! В ответ на это предложение из кухни донеслось злобное шипение залитой маслом сковородки. -Ладно, пап, - сказала Лариса, устраиваясь на диване, - пусть она занимается своими делами. У меня еще есть время, я потерплю. Может, пирожков попробую. -А Максимку с кем оставила? -С Любкой. Отец кивнул и направился было на кухню, но вдруг остановился у двери, внимательно посмотрел на свою дочь. Лариса не отвела взгляда. -Что-то случилось? -Почему ты так решил? Я как-то необычно выгляжу? -Да вроде нет, но у меня какое-то странное предчувствие. Лариса вздохнула. Отца не обманешь, он чувствует печенками. -Я все скажу, пап, - произнесла Лариса, глядя, как Якубович на экране телевизора примеряет казачью папаху.- Только попозже, когда мама закончит. Отец покачал головой, но ничего не сказал. Лариса осталась в гостиной одна. Она сидела на диване и смотрела "Поле чудес", время от времени прислушиваясь к тому, что происходило на кухне. В этом доме все оставалось по-прежнему: мать возилась с кастрюлями, отец оккупировал телевизор, вечера проходили в устоявшемся неторопливом ритме семейного общежития. В этих стенах Лариса провела свое детство и юность. Ее теперешняя квартира, "двушка" не первой свежести в другом конце города, даже спустя пять лет не могла соперничать с родительским гнездом, и это немножко пугало. Порой Ларисе казалось, что она никогда не сумеет перерезать пуповину и выйти на свободную орбиту, потому что в родительском доме всегда было чуть теплее, чуть спокойнее. Во всяком случае, было до недавнего времени. Вернулся отец с пакетом сока и печеньем. -Хочу тебя угостить. - Он выставил пакет на журнальный столик, взял из серванта два стакана. -Мама когда освободится?. -Я уже освободилась. Лариса вздрогнула, повернулась к двери. Мать стояла у косяка и пристально смотрела на дочь. -Как делишки, Ларик? Как Максимка? -Все в порядке, мам. Симка не болеет. Людмила Викторовна прошла в комнату, села на край дивана. На ней был старый халат, надетый поверх ночной рубашки, и дырявые шлепанцы. Выглядела она вполне миролюбиво, но Лариса догадалась, что внутри она вся клокочет. Их последняя встреча неделю назад закончилась непристойной перебранкой. Мать всегда долго успокаивалась. -Отец мне сообщил, что у тебя есть какой-то разговор, - без всяких вступлений начала она. - Мы будем разговаривать, или сначала поедим, обсудим погоду? Лариса поежилась. Когда ее добропорядочная матушка переходит в атаку, это может означать только одно: спокойного разговора не будет, пирожки с капустой (или что она там в них напихала) останутся нетронутыми и вечер войдет в историю как очередная "кровавая пятница". -Да, я хотела поговорить, - сказала Лариса, отхлебнув из стакана, - но мне не хочется устраивать драку. -Так не устраивай, Ларис, - вставил отец. - Говори спокойно, что у тебя случилось, и мы вместе подумаем, что можно сделать. Лариса помолчала, переводя взгляд с матери на отца. "Когда что-то рушится в дружной семье, - подумала она, - виноватым не может быть кто-то один. Как правило, виноваты бывают все... или никто". -Вы просверлите на мне четыре большие дырки, - выдавила она, отводя глаза.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4