Как вы можете объяснить причину этого недоразумения?
– Убийства, – тихонько поправил Дубровскую прокурор, изобразив на лице слащавую улыбку.
Судья стукнул молоточком, призывая к порядку.
– Я никак не могу это объяснить, – пожала плечами Настя.
– Это правда, что вы по настоянию Вероники Анатольевны всегда носили лекарства при себе?
– Да, в небольшой дамской сумочке на плече.
– Было ли такое, что вы оставляли сумочку без присмотра в день празднования юбилея Дворецкой?
Задав вопрос, Дубровская уставилась на подсудимую, словно желая силой мысли передать ей нужный ответ.
«Да. Скажи: да. Забыла на журнальном столике, когда пила коктейль. Повесила на ручку в уборной, а вспомнила об этом через полчаса. В конце концов, лямка все время соскальзывала с плеча, и с этой проклятой сумкой было так неудобно наслаждаться изысканными кушаньями. Придумай что-нибудь!» – молила она.
– Ни десятого октября, ни в любой другой день я не оставляла сумку с лекарствами без присмотра, – твердо заявила Настя. – Это была просьба Вероники Анатольевны, и я отнеслась к ней со всей серьезностью.
– Кто-нибудь мог без вашего ведома подменить лекарства? – Дубровская отчаянно цеплялась за вопрос.
– Исключено. Вы же понимаете, что это невозможно.
Адвокат едва подавила горестный вздох.
– Почему доктор Пирогов назвал вас убийцей?
– По всей видимости, он решил, что Вероника Анатольевна погибла по моей вине.
– А каковы были ваши взаимоотношения с Пироговым? Не было ли у него по отношению к вам необъективности, предвзятости?
«Скажи, что это был старый сукин сын! Что он невзлюбил тебя с самого начала. Скажи, что он ревновал тебя к Веронике, поэтому придирался на каждом шагу», – посылала Дубровская мысленные импульсы своей подзащитной.
– Иван Васильевич – заслуженный врач, – следовал ответ. – Он искренне любил мою хозяйку и тревожился за ее здоровье.
– Почему же она не доверяла этому заслуженному врачу?
– Потому что больше доверяла мне.
– Вы слышали показания детей Вероники Анатольевны. Не считаете ли вы, что они настроены против вас?
– Это же естественно. Меня обвиняют в убийстве их матери. Как они должны еще реагировать?
«Боже мой, да у нее в голове солома!»
– А как вы относитесь к случаю, рассказанному адвокатом Плюхиным? Вы на самом деле вели подобные разговоры по телефону?
– Да, это правда.
– Вы что, на самом деле собирались все это купить?
– Нет. Я просто пошутила.
– Позвольте узнать цель этой шутки?
– А что, у шутки бывает цель?
– С меня довольно! – в бешенстве крикнула Дубровская, адресуя реплику молодому человеку, который буквально бежал за ней. – Если вашей невесте не терпится надеть петлю на шею, я умываю руки!
– Елизавета Германовна, подождите. Ну, постойте же! – Он схватил Лизу за руку. – Чем я могу помочь? Ну, хоть что-то я могу сделать для Насти?
– Конечно, – она перевела дух и даже улыбнулась. – Взять вину в убийстве Дворецкой на себя…
– К стене. Руки за спину.
Запястья обхватили холодные кольца наручников.
– Пошла вперед!
Настя двинулась как робот, механически передвигая ноги.
– Освободить коридор!
Они следовали по узкому проходу, а посетители, вставая с насиженных мест, поспешно удалялись в сторону окон и лестничных пролетов, чтобы даже краешком одежды не задеть эту угрюмую женщину в тюремных браслетах. Словно она была прокаженной, словно она могла кинуться на них. А ведь было время, она сама так же пробегала по судебному коридору, звонко постукивая каблучками, невольно вздрагивая каждый раз, когда мимо нее проводили человека в наручниках. Боже мой, это ведь было полгода тому назад!
– Позвольте один вопросик! – к ней кинулась молодая женщина с блокнотом в руках. – Как вы собирались потратить состояние Дворецкой? Правда, что оно оценивается в сто миллионов долларов?
Настя остановилась как вкопанная, натолкнувшись на любопытные, ждущие сенсации глаза.
– Да вы ополоумели, что ли, гражданка? – изумился конвоир. – А ну брысь с дороги! А ты давай топай. Чего остановилась?
Она получила ощутимый толчок в спину и двинулась вперед, словно лошадь по требованию кучера.
– Я, между прочим, журналистка, – летел по коридору звонкий голос. – Скажите все-таки, если бы у вас была возможность вернуть время назад, вы поступили бы точно так же?
Вернуть назад время? Настя вздрогнула. Это был бы выход…

Полгода назад…

Настя Дроздова выскочила из подъезда своего дома, преодолев последние две ступеньки крыльца одним прыжком.
– Куда торопишься, красавица? – догнал ее вопрос старого соседа.
– На работу, дядя Миша! – весело ответила она. – У меня сегодня первый рабочий день.
– И кто ты теперь у нас?
– Адвокат, я – адвокат!
– Ух, ты! Стало быть, ты теперь важная птица. Что же, прикажешь теперь тебя по отчеству величать? Евгеньевна, значит?
– Бросьте, дядя Миша. Для вас я по-прежнему Настя. Если у вас появятся какие-нибудь вопросы, заходите, не стесняйтесь!
– Нет уж, – упрямо качал головой старик. – Адвокат – это мне не по карману!
Дроздова с наслаждением подставила лицо яркому солнечному свету. Еще нет и девяти часов, а воздух на улице уже нагрелся. Никакой утренней прохлады нет и в помине. Значит, день снова будет жарким, и свободные от работы горожане двинутся за город, поближе к речкам, озерам и ручейкам, где, подставив полуобнаженные тела солнцу, будут наслаждаться дивным сочетанием жары и водной свежести. Находиться в городе в такие дни означало подвергать себя добровольной пытке. Но Настя и не думала роптать. Она спешила на новую работу, и прохожие, завидуя столь искренней радости на лице незнакомой девушки, невольно оглядывались ей вслед. Хотя, возможно, для этого была и другая причина.
Настя Дроздова не являлась красавицей в строгом понимании этого слова, но это было неважно, поскольку любой мужчина старше шестнадцати лет и моложе семидесяти признал бы ее весьма привлекательной особой. У нее было приятное лицо с умными серыми глазами, роскошные, пепельного цвета волосы и точеная фигурка, доставшаяся ей в наследство от матери-танцовщицы. Но ни ямочки на щеках, ни по-детски припухлые губы не могли обмануть внимательного собеседника. В ее взгляде, в манере поведения чувствовалась сила, несколько смягченная неоспоримым женским очарованием. Но, во всяком случае, назвать ее «милочкой» или «душечкой» мог только весьма недалекий молодой человек. Большинство из них, осознавая ее привлекательность, замечали еще и другие, не менее ценные достоинства: веселый нрав, доброжелательность и сообразительность. Правильнее сказать, Настя была умна, но это качество мужчины неохотно признают в женщинах, тем более в молодых и симпатичных блондинках…
Анастасия, поправив ладно сидящий на фигуре деловой костюм, зашла в помещение адвокатской конторы «Правозащита», с волнением осознавая, что делает первые шаги в новую, волнующую жизнь. Какой она будет, Настя пока представляла себе плохо, но почему-то была уверена в том, что ее ждет впереди только хорошее…
В холле юридической конторы на стене висели фотографии адвокатов, теперь уже коллег Дроздовой. Судя по всему, в небольшом помещении, состоящем из трех комнат, работали два десятка высокопрофессиональных юристов, к числу которых и должна была присоединиться новенькая Дроздова.
«Скоро здесь будет и моя фотография», – с улыбкой подумала она, внимательно разглядывая цветные глянцевые снимки, словно пытаясь отгадать, придется ли ей по душе новый коллектив. Конечно, всех она запомнить не смогла, но вот о некоторых из своих коллег она уже получила представление.
Итак, заведующий, Рыков Петр Иванович. Круглолицый мужчина, в очках. Выглядит респектабельно, как и полагается настоящему адвокату.
«Он будет замечательным начальником, – подумала Настя. – Строгим, но справедливым. Он познакомит меня с коллегами, и в его лице я обрету хорошего наставника. Быть может, он мне подкинет для начала несколько несложных дел, чтобы я могла разобраться в тонкостях адвокатской кухни».
А вот красивая молодая женщина: Воробей Елена Михайловна. Струящиеся черные волосы, ярко-синие глаза.
«Могу заключить пари, Воробей и Дрозд обязательно подружатся, – решила для себя Настя. – Мы еще будем сидеть в кафе после окончания процесса и, вызывая неодобрение официантов, громко смеяться, вспоминая детали судебного поединка».
Кто еще? Плюхин Артур Всеволодович. Лысеющий, улыбающийся мужчина в галстуке.
«Балагур, любит рассказывать анекдоты, может стать душой любой компании. Развеселит, когда на душе скребут кошки. Поможет в любой ситуации, только попроси».
Были, конечно, и другие фотографии, но, бегло осмотрев ряды совершенно незнакомых лиц, Дроздова уже успела себя поздравить. Ей чрезвычайно повезло с коллегами. Работа на новом месте станет для нее истинным удовольствием…
– Вы на прием? – спросил рядом чей-то густой бас.
Настя оглянулась. На нее вопросительно смотрел круглолицый мужчина в очках. «Да ведь это же мой начальник!» – подумала она и, призвав на помощь одну из своих самых ослепительных улыбок, торопливо произнесла:
– В какой-то мере на прием. Петр Иванович, я – ваш новый адвокат. Рада с вами познакомиться.
– А почему вы обращаетесь ко мне? – удивился мужчина.
– Ну, так как же? Разве не вы мой новый начальник, Рыков Петр Иванович?
– Петр Иванович – это я! – прозвучал недовольный голос, в котором явно прослеживались сварливые интонации. Рядом с ней материализовался, словно из воздуха, маленький, круглый человечек. Он оказался значительно ниже Насти. – Между прочим, я не начальник, а заведующий.
– Простите, – пробормотала Настя.
– Прощаю. Ступайте ко мне в кабинет. Дверь рядом со шкафом.
Анастасия озадаченно огляделась. В холле было два шкафа и две двери. Какая же из них ей нужна? Она направилась к той, которая была ближе.
Попав в маленькое помещение, девушка остановилась на пороге. Конечно, она перепутала двери. Здесь, должно быть, располагался архив адвокатской конторы. На полках от пола до потолка теснились всевозможные папки и картонные коробки, доверху набитые бумагой. У окна стоял старый письменный стол, на котором помещался такой же древний телефонный аппарат. На подоконнике, заваленном пластиковыми файлами, гордо высился электрический чайник.
В спертом воздухе явно ощущалась пыль, и у Насти защекотало в носу. Она выскочила в холл, где заведующий по-прежнему разговаривал с одним из адвокатов.
– Что-то не так? – спросил он. – Кажется, я просил вас подождать в кабинете.
– Я перепутала двери, – смущенно улыбнулась она. – И попала в какой-то чулан.
Мужчины недоуменно переглянулись, но потом лицо Рыкова приобрело цвет вареной свеклы.
– Нехорошо начинаете, коллега, – процедил он. – Конечно, я ценю юмор, но ехидство и насмешки меня раздражают.
Тут только до Дроздовой дошло, какую она сделала глупость. Она стала бормотать извинения, но начальник остановил ее небрежным кивком головы:
– Ступайте в кабинет.
Настя повиновалась. Что ей еще оставалось делать? Освободив от бумажного хлама стул, она уселась с видом приговоренной к казни и стала дожидаться своего палача.
Когда Петр Иванович наконец-то появился, по его веселому расположению духа Дубровская поняла, что гроза миновала. Судя по всему, Рыков был отходчивым человеком. Он уселся за стол, привычным движением смахнув на пол ненужные бумаги.
– Ну-с, и чья вы дочь? – спросил он весьма дружелюбно.
– Что? – переспросила Настя. – В каком смысле?
– В самом прямом, разумеется. Кто ваши отец, мать? Как, вы говорите, ваша фамилия?
– Дроздова.
Петр Иванович нахмурился.
– Дроздова, Дроздова… Что-то не припоминаю.
– Да откуда же вам меня знать, – удивилась Настя. – Ведь вы меня видите в первый раз.
– Ну а родители?
– Они не имеют никакого отношения к адвокатуре. Хотя отца я не знала вообще, а мама когда-то танцевала в балете, ну а потом взялась преподавать в студии народного танца.
– Какой балет? Какие танцы? – оторопел Рыков. – Вы что, издеваетесь надо мной?
– Нет-нет, – заверила Настя. – Просто мамы нет уже полгода, так что вся эта самодеятельность осталась в прошлом.
– Так откуда вы взялись?
– Как откуда? Я успешно сдала квалификационный экзамен, и меня направили к вам.
– Вы хотите сказать, что попали к нам просто так, с улицы?
– Ну, примерно так.
– Час от часу не легче!
Анастасия огорчилась. Похоже, заведующий был не особо рад видеть в стенах своей конторы новую сотрудницу.
– Не знаю, что вам и сказать, дорогая, – помолчав, сказал Рыков. – Конечно, я не выставлю вас за дверь, но, честно говоря, я не представляю, как вы здесь будете работать.
– А что, есть какие-то проблемы?
– Есть, – захрустел он костяшками пальцев. – Вам наверняка известно, что адвокатская деятельность предполагает значительные затраты: плату за аренду помещения, за рекламу, за труд бухгалтера и уборщицы, а также взносы в пенсионный фонд и в адвокатскую палату. Кроме того, существует вступительный взнос за возможность трудиться в нашем славном коллективе.
– И это мне придется оплачивать с моих первых гонораров? – ужаснулась Анастасия.
– В том-то и дело, что нет. Вы должны будете платить ежемесячно, вне зависимости от того, есть ли у вас клиенты или нет.
– Постойте, но откуда же тогда мне взять деньги?
– Боюсь, это мало нас интересует. – На лице Рыкова появилось выражение искренней скорби. – Откровенно говоря, я не представляю, как вы со всем этим справитесь, деточка.
– Но вы не могли бы помочь мне м-м-м… найти клиентов?
– Ну, что вы! – воскликнул Рыков. – Здесь вам не благотворительная организация. Здесь каждый отвечает сам за себя!
Должно быть, на лице новенькой отобразилась крайняя степень отчаяния, потому что начальник, испытав несвойственное ему сострадание, принял непростое решение.
1 2 3 4 5 6 7