Он молча сел на скамью за танком, а Страж остался стоять, почти
сливаясь с толстым стволом тополя.
- Чем обязан вниманием? - вспомнив фразу из книги, спросил Павел,
пытаясь ироничностью обращения преодолеть неуверенность перед Стражем и
непонятно откуда взявшуюся тревогу. Никакого фона по-прежнему не
ощущалось, как не ощущалось его, скажем, от того же танка за спиной.
- Необходимо побеседовать, - незамедлительно отозвался Страж,
размеренно роняя слова. - Я должен это сделать. У Совета много забот,
однако он обязан держать в поле зрения каждого горожанина. Павел Корнилов,
тебя это тоже касается.
- А при чем здесь Совет? Ты что, выполняешь поручение Совета?
- Считай, что так, - после некоторой заминки ответил Черный Страж.
Павел хорошо знал функции выборного Совета. Совет занимался всеми
хозяйственными делами, Совет заботился о порядке в городе, но чтобы Совет
лез в дела каждого горожанина?.. Но чтобы Совет давал поручения Черному
Стражнику вести какие-то там беседы?.. Вообще давал поручения - кому? -
Черному Стражу? Это не укладывалось в голове, такого еще не бывало, по
крайней мере, на памяти Павла, но он решил не выпытывать. Вероятно, слуга
Создателя Мира знал, что делал.
- Ну-ну, какая же это беседа? - Павел был заинтригован и удивлен.
- Вопрос. Излагал ли ты в этом заведении, - Черный Страж показал на
приземистое здание питейки, из окон которой опять раздавались пение и
ругань, - свои мысли о том, для чего создан человек?
- Ах, во-от оно что, - недоуменно протянул Павел. - Ну, говорил
кому-то, уже и не помню, кому. Так и что из этого? Кажется, ни Совет, ни
Посвященные разговаривать не запрещают.
- И зачем же, по-твоему, создан человек?
- Это что, и есть предмет нашей беседы? - с легкой насмешкой спросил
Павел.
- Я хочу, чтобы ты сформулировал свое мнение, - невозмутимо ответил
Страж.
- Ага, Совет, значит, хочет. Могу повторить.
Черный Страж был очень непонятным человеком и ссориться с ним не
стоило. Да и повода не было. Мыслей своих, того, о чем думалось в комнате
по вечерам и в долгих странствиях по Лесной Стране, Павел никогда и не
собирался скрывать.
- Может быть, я не совсем н-ну... не так гладко, как, например,
Моисей... - Павел замялся. - В общем, если посмотреть вокруг - все
постепенно разрушается, правильно? Иордан подмывает берег, обрыв Ванды вон
уже куда отступил, и так после каждого сезона дождей. Тот же Умирающий
лес: сухие деревья падают, рассыпаются в труху, в гниль - и уже не
поднимутся в Иосафате... Галилейское море постепенно высыхает, Капернаум
раньше у самой воды стоял, а теперь где? Деревянные дороги без нашего
вмешательства и года не продержатся. А овраг в Вавилоне? Он же после
дождей все шире и шире, в прошлом году туда дом свалился...
- Знаю, - перебил Черный Страж. - Какие выводы?
- Вот и выводы. Мир сам собой разрушается, приходит в упадок,
поваленные деревья никогда без вмешательства человека в дом не
превратятся, камни в набережную не уложатся, наоборот...
- Все стремится к хаосу. Возрастание энтропии, - прокомментировал
Черный Страж.
Павел не знал, что такое "энтропия", но спрашивать не стал.
- Так вот, - увлеченно продолжал он, - коль мир сам собой рушится -
нужно что-то такое, что препятствовало бы разрушению и являлось силой
созидающей. Поэтому, и для этого Создатель сотворил людей. Ясно?
- Ясно, - ответил Черный Страж после некоторого молчания и опять
добавил что-то непонятное Павлу: - Создание нэгэнтропийного механизма.
- Ну вот! - воскликнул Павел. - Мы боремся с разрушением. Что, я не
прав?
- Дальше. - Голос Стража был по-прежнему бесстрастен. - Куда идет
человек?
- А вот куда идет?.. - Павел посмотрел поверх головы Стража. Сквозь
ветви тополей, усыпанные белыми пушистыми шариками будущих кисло-сладких
плодов, проглядывали звезды. - Я говорил сегодня, да и раньше говорил...
Мы почему-то вымираем. Каждое рождение ребенка для нас событие, и очень
редкое событие. Мы какие-то вялые, инертные, нам ничего не интересно.
Представляешь, Страж, никого ничем не расшевелить! Предлагал, давно ведь
предлагал: давайте организуем экспедицию, узнаем, что за Гнилым Болотом,
что за Небесным Громом, за Глубоким Ручьем. И разве кто-то откликнулся?
Сидим здесь - и сидим. Где исток Иордана, куда он впадает? Я плыл - не
доплыл. Ты знаешь, Страж? Тебе интересно?
- Я знаю, что это интересно тебе, - ответил Страж, сделав ударение на
последнем слове. - Тебе, Павел Корнилов, очень многое интересно. И ты
слишком часто говоришь о том, о чем никто не говорит. Ты не такой, как
другие. Я прав?
- Да! - Павел вскочил на ноги и придвинулся к Черному Стражу,
всматриваясь в лицо, белеющее под капюшоном. - Да, мне все интересно, мне
думать интересно, бродить интересно, задавать себе разные вопросы и искать
ответы. Я перебрал уже десяток работ, ты это знаешь, и хочу попробовать
еще десяток. Мне жить интересно! И я никак не пойму, ну почему мы такие...
скучные, как лошади... что с нами происходит, почему мы тусклее
предков-основателей? Какие-то вялые тени, какие-то отражения в болотной
воде... Нам ведь думать лень, нам бы вон туда, в питейку, да с девчонками
в Тихой Долине... Да, я не такой, как другие, может быть, это болезнь меня
таким сделала, не знаю... Но к Колдуну в подручные не хочу, я еще не все
увидел и узнал, у меня десять тысяч вопросов...
- А как с перемещением предметов? - внезапно спросил Страж.
Вопрос был задан все тем же безразличным тоном, но почему-то не
понравился Павлу. С перемещением все было в порядке, он продолжал
упражняться в лесу, легко валил деревья, с корнем выворачивал пни,
заставлял расступаться воду Лесного ручья, словно сказочный Господь воды
Чермного моря. Но зачем Стражу об этом знать? Зачем знать другим? И так
достаточно тыкали пальцами... Тогда, шесть лет назад.
- С тех пор - ни разу. Как пришло - так и ушло, что дал Небесный
Гром, то он же, наверное, и взял, - ответил он, мысленно благодаря
Создателя за то, что в темноте Страж не видит его лицо - и заторопился,
стараясь проскочить эту тему, потому что было ему как-то неловко: - Я
все-таки хочу продолжить. Я долго думал, но никак не могу вот что понять:
если Создатель почему-то решил извести нас, уничтожить - то зачем
создавал?
- Или зачем перенес с Земли, - неожиданно вставил Страж.
- Что? - Павел ошеломленно опустился на скамейку. - Откуда ты?.. Я
ведь никому еще...
Черный Страж подошел к скамейке и наклонился над Павлом. Только
сейчас Павел обнаружил, что плащ этого загадочного человека не совсем
сливается с темнотой, а чуть заметно светится глубокой синевой.
- Кроме Даниила Бойко.
Удар был силен. Некоторое время Павел молчал, собираясь с мыслями, а
Черный Страж безмолвно нависал над ним. Из питейки кто-то вышел, побрел с
бормотанием через площадь, спотыкаясь и громко шаркая подошвами по камням.
Вот оно что! Выходит, Седой Даниил прямиком побежал к Стражу... Вот
оно что...
- Я сегодня не видел Даниила Бойко, - словно прочитав его мысли,
сказал Черный Страж. - Но я знаю весь твой с ним разговор от начала до
конца. Поэтому и возникла необходимость провести беседу. Между прочим,
первую такую беседу в Лесной Стране. И, надеюсь, последнюю.
Черный Страж замолчал, шагнул назад и вновь слился с тополями.
Молчание его было многозначительным.
- Откуда ты мог узнать о нашем разговоре? - пробормотал Павел.
- Я мог бы и не отвечать, просто пересказать его, чтобы ты убедился в
моей искренности. Но я отвечу. Даниил Бойко в разговоре с тобой упоминал о
телевизорах, радиоприемниках и магнитофонах предков-основателей. Есть еще
и другие аппараты. Действующие. Это все, что я скажу тебе, Павел Корнилов.
Делай выводы.
- Та-ак...
Свое состояние после слов Стража Павел мог сравнить с ощущениями
после Небесного Грома, поразившего его шесть лет назад за Болотом
Маленького Войцеха. Вряд ли тогда было хуже.
- Ты все понял?
Черный Страж дотронулся до его плеча, и этот вопрос и прикосновение
словно привели Павла в чувство.
- Нет, не все! - Он неожиданно вскочил, так что Страж невольно
попятился. - Не все! Не буду говорить насчет порядочности подслушивания
чужих разговоров, но рот себе затыкать не позволю. С какой стати я должен
молчать? Какое несчастье случится, если все узнают, что основатели - не
беспочвенные безудержные фантазеры, что Создатель перенес их сюда с Земли,
и Земля действительно была? Что, рухнет мир, развалятся храмы, вода в
Иордане превратится в кровь? Ну что страшное случится от расширения учения
о Создателе, от того, что все-таки - была?..
- Павел Корнилов, - ровным голосом сказал Черный Страж. - Слушай и
делай выводы. Учение о Создателе не нуждается в изменениях и мы не
потерпим изменений. Это первое. Второе. Никакой Земли нет и не было, а
есть Лесная Страна, которую ждет такая судьба, какую даст ей Создатель, и
не нам судить о помыслах его. Книги основателей - это всего лишь фантазии,
это такие же сказки, мечты, как царствие небесное из их же собственных
сказок. Это место, куда они стремились в те тяжелые времена, когда здесь
были только леса, болота и реки и только начиналось строительство городов.
Земля - это придуманный сказочный мир. Нам не нужна сказка о Земле, потому
что у нас есть реальная, созданная и благоустроенная нашими руками Лесная
Страна, где мы будем жить столько, сколько посчитает нужным Создатель...
- Никто не заставит меня молчать! - с вызовом выкрикнул Павел. -
Учение нуждается в новом знании.
- Учение не нуждается в новом знании, Павел Корнилов. Если ты не
прекратишь подобные разговоры, то первое, что тебя ждет - это проклятие в
храмах всех городов. Ты будешь объявлен Посвященными врагом Создателя Мира
- заметь, единственным в истории Лесной Страны - и тебе придется
перебираться в Броселианд или еще дальше, и рассказывать о Земле волкам и
медведям. Подумай.
- А теперь слушай ты, Страж! - ответил Павел, едва удерживаясь от
желания взглядом расплющить тело Черного Стража о танковую броню. - Прямо
в это воскресенье, в храме, я всем расскажу о Земле, а там пусть верят,
как им больше понравится: по-старому или по-новому. Но молчать не буду, я
не такой слюнтяй и покорная лошадь, как другие!
Он прошел мимо Черного Стража, от злости изо всей силы сжав кулаки,
и, не оборачиваясь, направился через площадь.
- Ну, смотри, Павел Корнилов, - равнодушно сказал ему вслед Черный
Страж. - Когда будет трудно - приходи за советом.
Наутро после этого разговора Павел зашел к родителям, но отец спал -
из-под сбившегося в кучу одеяла торчали ноги в ботинках, - а мамы не было.
Он растолкал отца и из нечленораздельных звуков, которые тот издавал, не
открывая глаз, сумел только понять, что мама в Иерусалиме. Для того, чтобы
узнать, зачем она туда уплыла и когда вернется, нужны были терпение и
настойчивость, но Павел решил оставить отца в покое. Отец еще глубже
зарылся в одеяло, а Павел побродил по комнатам, потом перелез через
изгородь к себе во двор и принялся доделывать беседку. Потом занимался
стиркой, вымыл полы в доме и посидел немного за столом, перечитывая
Библию.
Особенно он любил книгу Судей Израилевых о жизни Самсона. "И сказал
Самсон: умри, душа моя, с филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушился
дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых
умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в
жизни своей".
Вот так. Павел бережно закрыл книгу - страницы были протерты чуть ли
не до дыр, отдельные слова уже невозможно было разобрать, но он знал их
наизусть, - задумчиво посмотрел в окно, где за изгородью и неширокой
полосой бледно-желтой травы стояли кривые тонкие сосны Умирающего Леса. А
мог бы совершить такое хоть кто-нибудь из знакомых парней? Даже Лука
Громила? Даже Виктор Медведь из отцовской бригады? Очень сомнительно. Сели
бы с этими филистимлянами в карты играть, да пиво попивать, вот и все.
Ничем, ну ничем не расшевелить...
Он опять заглянул к родителям - там уже никого не было, одеяло
валялось на полу у кровати. Отец, пользуясь выходным, несомненно, ушел в
питейку. Павел застелил отцовскую кровать и пошел по тихим улочкам мимо
пустых домов, здороваясь с теми, кто попадался навстречу или возился во
дворах; кивнул полицейскому, прохлаждающемуся в теньке у колодца, и
обсудил перспективы облавы на волков, повадившихся на лесоповал, с Лысым
Михеем, который вез от пристани глиняные кувшины.
У Иордана было не так жарко, как в городе, но так же сонно. Лениво
копошились на отмели два мальчугана, из Тихой Долины на том берегу к
бледно-голубому небу поднимался редкий дымок - видно, кто-то отдыхал на
мягкой высокой траве, кипятил веселящий напиток; со стороны Иорданских
Людей шла по течению одинокая шестивеселка - рыжий парус обвис, люди
лежали на тюках, белокурый бородач у руля курил, подставляя солнцу широкую
загорелую спину.
Павел спустился к воде, к лодке, поднял и опустил, проверяя, парус,
придирчиво осмотрел весла, простукал борта. До Иорданских Людей было сорок
семь километров, да до Устья - еще шестьдесят, да вверх по Ховару мимо
Заброшенного Поля еще полсотни, а дальше кто знает? И все на веслах, ну, и
если повезет с ветром - под парусом. Зато в обратный путь понесет течение
и можно будет лежать и смотреть в небо, и думать о чем угодно. Сил на
путешествие хватит - Павел присел, уперся руками в изогнутый деревянный
нос лодки и без особого напряжения поднял над водой переднюю часть ее
тяжелого корпуса.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4