Он полностью соответствовал этой кличке.
Дверь открыла интеллигентного вида женщина, которая пригласила нас в комнату. Сняв ботинки, я прошел в зал. В зале находились мужчина и молодая девушка, видимо, дочь. Я попросил рассказать, что у них произошло и по какому поводу они вызвали милицию. Женщина, всхлипывая, стала говорить, что ее муж пришел с работы в нетрезвом состоянии и что это уже не первый раз и она будет вынуждена с ним развестись. Только при весьма пристальном взгляде я понял, что мужчина выпивший. Хозяин дома стал оправдываться, говоря, что выпил-то всего сто грамм и то по поводу защиты докторской диссертации его коллеги, что неделю назад у них тоже была конференция и поэтому он тоже задержался на работе и выпил всего лишь бутылку пива. Далее пошли взаимные упреки между мужем и женой. В зал вошел участковый инспектор, который до этого времени стоял в прихожей. Пройдя в грязных сапогах по ковру и остановившись посередине комнаты, участковый сказал женщине:
- Напишите заявление на мужа, что он дебоширит дома и вы просите привлечь его к уголовной ответственности.
Мужчина растерялся.
- Как же, за что? Что я такого сделал?
Жена обрадовалась такому повороту дел.
- Вот, я тебе говорила? Не будешь таскаться где попало.
И вновь пошли взаимные упреки. Дочь вначале обвиняла отца, а затем стала обвинять и мать. Я смотрел на них и пытался понять, почему эти люди для выяснения своих взаимоотношений пригласили сотрудника милиции? Образованные, оба преподают в вузе, имеют ученые степени, дочь учится в институте. Они оскорбляли друг друга в присутствии совершенно посторонних, чужих для них людей. Свою дальнейшую судьбу, жизнь, наконец, любовь, они вынесли на суд малообразованного, некультурного сотрудника милиции. А он стоял в своих грязных сапогах, самодовольный и уверенный в том, что он действительно имеет право судить людей, хотя сам после работы напивался в стельку и избивал жену, которая неоднократно ходила к начальнику отдела жаловаться на него. Впрочем, что с него взять, с этого Дубового Майора, если в нашем обществе граждане считают, что представители власти должны вмешиваться во все дела и разбираться во всем, в том числе: не переспал ли муж или жена с кем-либо? Помню, как-то в райотдел пришла женщина, требовавшая привлечь к ответственности мальчика четырех лет, который в детском саду раздел ее дочь догола и, раздевшись сам, лег на нее... Да разве в отдел милиции должна была прийти мать девочки! Увы, образованность в социалистическом обществе не означает наличие интеллигентности и культуры, поскольку при социализме забыли, что образование это не только обучение чтению и счету, а прежде всего, это - передача нравственных начал. В нашем обществе каждый старается переадресовать свою ответственность кому-то другому. Люди стараются оградить себя от беспокойства и ничем не рисковать. Возникли проблемы? - вызвал милицию, и она разберется. А почему бы не подумать о том, что прежде чем вызвать милицию или вынести на суд общественности какой-то вопрос, самому попытаться разобраться в сущности проблемы! Я не удержался и высказал свои мысли вслух, добавив, что вера в то, что кто-то в лице власти придет и сделает так, как тебе это нужно, плохая вера. Супруги поняли всю глупость своего положения и молча сидели на разных концах дивана. Почти водевильная ситуация. Вновь голос подал участковый, который неожиданно заявил, что не хочет, чтобы его наказали впоследствии за непринятие мер по вызову, и он не уйдет, пока хозяйка не напишет заявление и пока он не заберет ее мужа в отдел. Я сказал ему, что ответственность за принятие решения по данному вызову беру на себя. Вряд ли я сумел коренным образом изменить взгляды на жизнь мужа и жены, но их дочь, как мне кажется, поняла многое, она совершенно другими глазами смотрела на меня, и чувство стыда на ее лице сменилось чувством благодарности. Ну что ж, если даже один человек благодаря мне увидел себя со стороны, значит, я на своем месте. Но на своем ли месте этот участковый? А другие?!
Проверяя профилактические дела на несовершеннолетних, имеющих отсрочку исполнения приговора, я натыкался на такие записи: "Разговаривала по телефону с матерью Игоря, она сказала, что Игорь учится плохо, часто прогуливает. Договорились, чтобы она направила ко мне Игоря, но он не пришел". Подобные справки составляли работники инспекции по делам несовершеннолетних, профилактическая деятельность которых этим и ограничивалась.
Допрашивая одного пятнадцатилетнего подростка, совершившего серию краж, я выяснил, что он в школу не ходит, с родителями постоянно скандалит и поэтому дома почти не живет, пытался устроиться на работу, но его не приняли. На мой вопрос, приходила ли к нему инспектор по делам несовершеннолетних, он ответил: "...а как же, приходила раза три, брала с меня письменные объяснения, почему я не работаю". Объяснения, надо полагать, брались для того, чтобы подшить в профилактическое дело. Честно говоря, я до сих пор не могу понять, почему педагоги носят милицейскую форму? Наверное, человеку в погонах и с профилактическим делом в дипломате труднее найти взаимопонимание с подростком. Инспекция по делам несовершеннолетних, конечно, должна входить в состав комиссии по делам несовершеннолетних при исполкомах, иметь свою материально-техническую базу и заниматься непосредственным воспитанием подростков. Но одеваться им нужно так, как того требует та или иная обстановка: например, в спортивную форму для игры с ребятами на волейбольной площадке. Либо заинтересовать их томиком стихов Есенина...
Милиция - это подразделение планового социалистического хозяйства, и от нее постоянно требуют результатов. Любой сотрудник, поставленный в такие условия, начинает искать способы удержаться на плаву. Многие теряют человеческое лицо в погоне за показателями.
По отчетам судили о добросовестности работника: чем больше протоколов об административных правонарушениях, задержанных в медвытрезвителе, завербованных агентов, тем перспективнее сотрудник. Нужен план, а в погоне за цифрами нарушается законность, поскольку в милиции тоже считают, что для выполнения плана все средства хороши. Но ведь у нас не производство, и за каждой цифрой стоят судьбы людей. Увы, искалечить их ничего не стоит. Точнее, человеку может стоить очень многого, вся жизнь может пойти прахом из-за нелепой случайности, а у кого-то появится лишняя звездочка на погонах, засветит карьера...
Рыба гниет с головы - и тут никак не поспоришь с пословицей. После самоубийства министра внутренних дел Щелокова на его пост был назначен бывший председатель КГБ СССР Федорчук, который на первом же совещании заявил своим подчиненным, чтобы в правоохранительных органах забыли слово "рейд" и вместо слов "негласное сотрудничество" говорили "вербовка агентов". Никаких других новшеств в работу органов внутренних дел Федорчук не внес, более того, многие хорошие сыщики были уволены в результате чистки. Впрочем, и те, кто пришел вслед за ним, министры Власов и Бакатин, один закончивший горный институт, а другой - строительный, ничего, кроме вреда, делу борьбы с преступностью не принесли.
С тяжелым сердцем я уезжал из Ижевска в Набережные Челны. Хотя тогда это звучало - из Устинова в Брежнев. Уже по этим новым названиям городов можно было предположить, что лучшей жизни, лучшей - в смысле честной и справедливой, я искал зря. Абсолютно зря.
Но об этом в следующей главе.
Поединок
"Наш путь: ни в чем не поддерживать лжи сознательно! Осознав, где граница лжи (для каждого из нас она еще по-разному видна), - отступиться от этой гангренной границы! Не подклеивать мертвых косточек и чешуек идеологии, не сшивать гнилого тряпья - и мы поражены будем, как быстро и беспомощно ложь опадет, и чему надлежит быть голым - то явится миру голым".
Александр Солженицын. "Жить не по лжи". 12 февраля 1974 г.
1. СТРЕЛОЧНИКИ И НЕПРИКАСАЕМЫЕ
Да, рыба гниет с головы, но не менее верно и то, что чистят ее с хвоста.
Надо сказать, что после ижевского уголовного розыска работать в ОБХСС Набережных Челнов (то есть тогда еще г. Брежнева) мне было тяжело, и прежде всего потому, что здесь оказалась совершенно другая атмосфера. Я не помню случая, чтобы кто-то из сотрудников помог мне или подсказал, как нужно поступить. Обстановка полного недоверия и слежки друг за другом удивили меня. Было такое впечатление, что ты постоянно находишься под колпаком, о любом твоем разговоре становилось известно руководителям.
Волею случая, а может быть, с целью, как говорится, проверки на вшивость, мне поручили контролировать торговлю.
В ОБХСС существуют валовые показатели, которые должен выполнить каждый сотрудник, доводится план на месяц, квартал и т.д., и если ты его не выполнил - значит, плохой работник. Естественно, при таком подходе говорить о серьезной борьбе с преступностью не приходится, по мнению самих сотрудников, они занимаются "сшибанием палок". "Палка" - это выявленное преступление.
Ближе к концу квартала, если не хватало "палок", сотрудники ОБХСС проводили локальные или широкомасштабные облавы и рейды, чтобы выполнить план. Например, на рынках. Граждан задерживали за то, что они продавали ту или иную вещь. Как правило, их пугали статьей за мелкую спекуляцию, а они, в свою очередь, объясняли, что вовсе не занимаются перепродажей, а продают, скажем, шапку, поскольку она не подошла по размеру. Никакого состава преступления в этих действиях нет. Однако по этим материалам в большинстве случаев принимали решение об отказе в возбуждении уголовного дела по ст. 10 УПК РСФСР, т.е. с признанием вины и направлением материала в товарищеский суд. Каждый отказ - "палка": преступление выявлено, и в свой срок можно надеяться на премию, звездочку или почетную грамоту. Истинные же спекулянты, птицы большого полета, которые умнее и хитрее "рыночников", к тому же хорошо знают законы и имеют своих людей в правоохранительных органах, прекрасно себя чувствовали и никаким репрессиям не подвергались.
Работа на вал, погоня за показателями отнимала массу сил, времени, денег, а результаты были плачевными. Помню, как группа сотрудников ОБХСС числом не менее пяти человек с портативными рациями охотилась на поваров детского сада. Они устраивали засаду по всем правилам конспирации, вели наблюдение и в конце рабочего дня им иногда удавалось задержать женщину, похитившую несколько казенных котлет. Передовой опыт переносили на другие детские сады, столовые, кафе, рестораны. В итоге в государственную казну возвращалась сотня-другая рублей, тогда как большие начальники, почти на глазах у всех, воровали тысячами и миллионами, неизвестно как уходя от наказания. Впрочем, постепенно я стал располагать сведениями, как это им удавалось, но об этом речь впереди.
Рейды по детским садам и магазинам были самым настоящим Клондайком для любителей сшибать "палки". В результате шмона в магазинах и на складах можно было обнаружить товары, сокрытые от покупателей, и привлечь продавцов к ответственности за нарушение правил торговли.
Я открыто выступал против этой мышиной возни, но сломать систему было невозможно. В сводках фигурировали миллионы, которые складывались отнюдь не из этих жалких сотен. От халатности руководителей предприятий, злоупотреблений служебным положением и крупных хищений ущерб по Татарстану составил в 1986 году 47 миллионов рублей, в 1987 году - 64,4 миллиона. Однако никто из виновных к уголовной ответственности привлечен не был.
Но неправильно было бы винить в этом только руководство ОБХСС и УВД, которые давали указания выявлять мелкие хищения. Попробовали бы они не выполнить план! Когда он находился под угрозой срыва, сразу же появлялись толкачи из МВД ТАССР, чтобы во что бы то ни стало выбить нужные "палки", ведь на руководство министерства, в свою очередь, давили из Москвы: если что не так, в Казань сразу же отправлялись сотрудники союзного министерства. Вся эта целенаправленная и продуманная система, свято охраняемая МВД СССР, действует и поныне. Структура правоохранительных органов такова, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем сесть на скамью подсудимых какому-нибудь воротиле. И наоборот, привлечь к уголовной ответственности рабочего за болт, вынесенный с завода, ничего не стоит.
В мае 1986 года вышел партийно-правительственный пакет постановлений и Указ Президиума Верховного Совета СССР об усилении борьбы с нетрудовыми доходами. Конечно, эти документы сразу были взяты на вооружение в нашем ОБХСС, и, надо сказать, именно они дали зеленый свет и широкую дорогу уже упомянутой мной мышиной возне. Она напоминала суету вокруг крошечных хлебных зернышек, упавших с огромного воза ворованного зерна, доход от продажи которого беспрепятственно и по давно отработанной схеме распределяли те, кто ближе всего стоял к государственной кормушке.
Руководство требовало материалов по всем разделам постановлений, по всей программе "борьбы" (о, как мы привыкли бороться! С каким кровожадным удовольствием находим себе заведомо слабых противников!). А разделы эти - и, соответственно, противники - были: водитель госмашины, подсадивший "левого" пассажира; кустарь-одиночка, скрывающий часть налогов; бабка, скормившая своей скотине несколько буханок хлеба; квартиросъемщик, сдавший занимаемую им жилплощадь под наем без оформления соответственных документов. И так далее, и тому подобное. По зрелому размышлению, все они в результате своей незаконной деятельности приносили обществу какую-то пользу, но на это глаза закрывались, и виновники подвергались крупным штрафам, а в случае рецидива изоляции от того самого общества.
Анализируя суть этих постановлений и Указа Верховного Совета, я заключил, что все они направлены на укрепление системы сшибания "палок", ибо ловля мелкой рыбешки пускала пыль в глаза обывателю и, по существу, дезинформировала людей, создавая видимость грандиозной "Работы по борьбе" с преступностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16