Тракторные гусеницы при каждом выстреле вышибали из бетонного пола крошку. Мощные стены многократно усиливали эхо, даже забитые ватой уши под клапанами ушанок глохли. Штуки четыре отстрелянных лейнеров лежали рядком около стены, на наброшенных поверх них матрасах кто-то дрых, замотав голову тряпьем.
За орудиями из огороженных деревянными козлами дыр в полу наскоро налаженные ленты транспортеров поднимали пятидесяти– и стокилограммовые чушки снарядов и ящики с зарядами. Еще пятью метрами ниже, в технических помещениях так и не построенного дворца, по наскоро уложенным рельсам, метростроевские вагонетки выныривали из черных потерн, доставляя все новые снаряды к аккуратным масляно отблескивающим рядам.
Четверо краснофлотцев покидали в пустую вагонетку стреляные гильзы и покатили ее обратно. На каждом стыке наскоро уложенного пути гильзы подпрыгивали и звенели. В дальнем конце потерны возник неверный свет, вагонетка прогрохотала по дощатому настилу и выкатилась на платформу скупо освещенной станции. Часть мраморных плиток со стен и раскрывающихся мраморными цветами колонн осыпалась, обнажив ноздреватый бетон.
Подвывая электродвигателями, на свободный путь подкатил обычный поезд метро со снятыми дверями. Другие краснофлотцы грузили на носилки многопудовые снаряды, выносили, укладывали на мраморном полу. Комендант станции – скорее старый, чем пожилой майор с орденом Красного Знамени и знаком «Почетный железнодорожник» распекал молодого капитан-лейтенанта, тот вяло отругивался.
– Какие, к черту, противогазы? Да зачем они нам тут нужны, товарищ майор?!
– Ты, мил-человек, под землей без году неделя. Так что слушай и мотай на ус. Половину подстанций немцы уже разнесли, работаем на последней сопле, можно сказать. Еще немного – и питаться будем с дизелей, – он резко ткнул обкуренным пальцем на пути, где в одном из вагонов вольготно устроилась туша дизель-генератора. – Сответственно, гари будет много. А если онеще и до тоннелей прорвется – может и газ пустить. Так что бери, пока дают, расписывайся в ведомости и смотри, чтобы твои орлы вверенное имущество военно-морским способом не утратили.
– Это как? Что это еще за способ?
– Эх, голуба. Молодой ты, традициев не помнишь. «Утратить военно-морским способом» – значит либо сломать, либо про… любить. Что, истории не знаешь – про государя Петра Алексеича, матросов русского, голландского да аглицкого и два чугунных ядра? А вы что встали? – рявкнул он на опустивших носилки и навостривших было уши морячков. – Таскай давай, не задерживай подвижной состав!
* * *
В течение 14 октября на всех направлениях фронта продолжались бои. Особенно упорные бои шли на Одинцовском и Сходненском направлениях. Отбито несколько ожесточенных атак немецко-фашистских войск.
За 13 октября уничтожено 38 немецких самолетов. Наши потери – 17 самолетов.
Вечернее сообщение Совинформбюро от 14 октября

– Москва. Был тут когда-нибудь?
– Был. Пацаном еще. – Мимо проплывали темные громады зданий, ни огонька, ни человека. Окна – либо с белыми бумажными крестами, либо вообще без стекол. Часть домов обрушена, уцелевшие стены торчат гнилыми зубьями. Регулировщики на перекрестках – в тулупах, с винтовками за спиной. Противотанковые ежи, баррикады с приземистыми пушками, глядящими вдоль улиц. Тут и с нормальной-то довоенной Москвой контраст был – голова кругом. А уж с тем лаково-неоновым симулякром, который Андрей помнил по рубежу веков…
Где-то на Рождественке коротко протрещал «ППШ». Бухнуло два или три револьверных выстрела, потом скороговоркой простучали сразу несколько автоматов, потом все стихло.
– Милиция. Ракетчиков ловит.
– Скорее, мародеров. Больно быстро справились.
Машины свернули с Бульварного кольца на испятнанную воронками улицу Горького. Немецкие снаряды падали где-то в районе Киевского вокзала, оттуда же доносился треск пулеметно-винтовочного огня.
Фары-щелочки едва позволяли заметить незасыпанные воронки и лавировать между вросшими прямо в мостовую ДОТами. Часто останавливались – кордоны стояли чуть ли не на каждых ста метрах. Вспышки выстрелов и взрывов подсвечивали небо, и при одной, особенно яркой, Андрей обомлел.
Знакомая с детства панорама в конце улицы исчезла. Островерхие башни Кремля не цепляли низкие тучи звездами, пусть даже и в брезентовых защитных чехлах. Их просто не было. По крайней мере, на первый взгляд. А на второй… Угловой Арсенальной башни не было вообще. То, что не закончил французский порох больше века назад, довершил немецкий снаряд. На месте шпиля Спасской башни зияла пустота. Еще одна башня, выходящая на Александровский сад, Андрей не знал названия, тянула вверх обгорелые балки шатрового каркаса.
Чем ближе подъезжали, тем ярче становилась картина разрушения. Зубцы краснокирпичных стен зияли провалами, хотя сами стены, засыпанные землей почти до гребня, вероятно, уцелели. Желтые дворцы екатерининских времен были черны от копоти, купол над зданием Сената отсутствовал. Манежу тоже досталось. Боровицкая башня была почти цела, только от шатра осталась едва половина. Грузовики въехали в ворота, покружили между воронок, закопченных соборов, неизменных баррикад и остановились на Ивановской площади. Андрей выскочил из кабины, оглянулся и замер. Такого Кремля он не видел, не ждал увидеть и не желал. Соборам повезло, только в куполах чернели дыры от снарядов. Вокруг Ивана Великого воронка налезала на воронку – но ни одного прямого попадания немцам добиться так и не удалось.
Но Казаковские дворцы, с улицы Горького казавшиеся почти целыми, с обращенной к Воробьевым горам стороны оказались разнесенными до щебенки. На месте привычной своей инородностью коробки Дворца съездов – впрочем, откуда ей здесь взяться? – громоздились кучи кирпича, окружающие несколько огромных воронок – поработали пикировщики.
Что ты натворил, Андрюха?! Что ты, сволочь, натворил?! Горький дым вышибал слезы – или то холодный ветер с реки?
Увидев, что им предстоит грузить, Андрей опомнился – и до крайности изумился. Старинные наполеоновские пушки лежали, перевязанные тросами. Курсанты в измятых, испачканных шинелях под командованием старика, похожего на обернутый шинельным сукном божий одуванчик, поднимали их одну за другой, аккуратно клали в кузова.
Как старому грибу, судя по всему – музейщику, удалось выбить на перевозку древних орудий целую автоколонну, было непонятно. Впрочем, Андрей догадывался. Трофеи прошлой Отечественной были важным символом для народа в новой – Отечественной же – войне. И уж кто-кто, а Сталин значение символов понимал и превращать их во что-то реально-ощутимое умел.
Пока курсанты грузили стволы, Андрей пытался понять, в каком же именно месте располагался сталинский кабинет. Даже будь здания целы, вряд ли ему это удалось бы – слишком много поворотов, слишком много коридоров. Да и неважно, в самом-то деле. В разрушенном артиллерией Кремле Сталина явно не было.
Товарищ Сталин находился в паре километров северо-западнее и парой сотен метров ниже. Рабочий кабинет размещался в обычном вагоне метро с занавешенными плотным сукном окнами. На одной из стен висели карты, вместо сидений под ними – импровизированный стол. Впрочем, сейчас нужды в картах не было. Разговор шел о другом.
– Сведений о том, что немцы получили дополнительные сведения от «Паука», – импровизированный характер кабинета предполагал дополнительную осторожность, поэтому в детали Берия не вдавался, – нами не получено. Вероятно, источник информации убит в бою… либо в результате принятых нами мер.
– Либо сидит в немецком лагере, и не идентифицирован как… носитель информации. Либо… Либо ваши сотрудники не отследили дополнительной утечки.
– Это практически исключено. По известным вам причинам специально созданная немцами организация – «Наследие потомков» – тесно сотрудничает с фирмой «Сименс».
– Неудивительно.
– Имеющиеся у нас источники информации не подтверждают начала каких-либо новых разработок, которые неизбежно были бы начаты в случае Поступления новой информации и к которым «Сименс» неизбежно имел бы отношение.
– Вот как. Интересно.
– Работы групп фон Брауна и Гейзенберга также идут в прежнем темпе.
– Это немного успокаивает. Совсем немного, да. Но меня сейчас интересует совсем другой вопрос. Как вы считаете, та… ситуация, которая сложилась сейчас, то, что немцы решились на достаточно авантюрную операцию по захвату Москвы, не обеспечив свои фланги… Насколько она связана с… утечкой?
– Практически наверняка. В похищенных сотрудником НКВД документах совершенно точно находился протокол допроса, относящийся к описанию поворота второй танковой группы немцев на юг. Согласно имеющимся копиям, «Паук» на одном из допросов в НКВД заявил, что, вследствие отвлечения группы Гудериана на уничтожение наших войск под Киевом, наши войска успели подготовить линии обороны и задержать немцев до зимы. Согласно же донесению одного из наших источников, Гитлер неоднократно упоминал во время совещания о долге перед потомками и помощи провидения.
– Это неубедительно. Обычная гитлеровская риторика.
– Я так не думаю, товарищ Сталин. Во-первых, несмотря на то, что политика Германии достаточно авантюристична начиная с 1935 года, рывок на Москву с необеспеченными флангами – слишком рискован даже для этой политики. Далее. Обычно Гитлер использует приведенные в донесении обороты в своих публичных выступлениях, но никак не на деловых совещаниях. Наш источник сообщает, цитирую: «Фюpep был вдохновлен, он проявил весь свой талант оратора».
– Я понимаю вашу мысль, товарищ Берия. Если руководитель крупного государства начинает вести себя нетипично – это может быть только следствием нетипичного фактора. Учитывая, что мы знаем один такой фактор – нет смысла умножать сущности до получения новых данных. Хорошо. Возможно, вы правы. Бритва Оккама, да. Спасибо, товарищ Берия. Вы свободны.
Оставшись один, Сталин прошел в бывшую кабину машиниста, где на месте пульта управления был устроен диван, а у перегородки – маленький столик. Снял сапоги, не снимая френча растянулся на одеяле.
Берия был прав. Какими бы авантюрами ни были все действия Гитлера до того – ввод войск в Рейнскую область, Мюнхен, нападение на Польшу, Норвежская операция, разгром Франции… Нападение на СССР, в конце-то концов… Но попытка взять Москву без обеспечения флангов была диким, причем принципиально непросчитываемым риском. Без экстраординарных причин на такой риск не идут. Значит, спусковым крючком для этого наступления действительно стала утечка.
С другой стороны, авантюрность сама по себе не является залогом неудачи. Все авантюры немцев до сего дня оканчивались успешно или, по крайней мере, как воздушное наступление на Британию, не катастрофически. Впрочем, и сейчас немцы были близки к успеху. Их части метр за метром продвигались с обеих сторон Лужниковской дуги к Киевскому вокзалу и Замоскворечью. Автозавод захвачен, Поклонная гора в полукольце. Химки, которые удалось отстоять, стоили обороняющимся двух сожженных дотла танковых бригад. Рокоссовский держит фланги, подставляя под удар московские кварталы, прикрываясь Москвой как щитом. Город пока держит только крупнокалиберная артиллерия. Если немцы сумеют подтянуть тяжелые пушки… Голиков докладывал, что немцы снимают из-под Ленинграда самоходные мортиры, стреляющие полуторатонными снарядами. Если немцы установят их, к примеру, на Воробьевых горах, то не устоят и форты. И тогда вся система обороны может рухнуть. Нужно продержаться хотя бы неделю. Или две.
* * *
Незадолго до войны я был вызван в Москву. В кабинете Ворошилова я увидел высокого человека с тонким лицом, в прекрасно сидящем костюме. – Познакомьтесь, товарищ Старинов, – это известный изобретатель, товарищ Термен. Товарищи из НКВД предложили создать совместную группу по разработке новой минно-взрывной техники.
И. Старинов. «Мины ждут своего часа»

Поезд тяжело грохотал на стыках рельсов. Два мощных паровоза напрягали стальные мускулы, с натугой преодолевая умеренной крутизны подъем. Несколько классных вагонов за связкой локомотивов были для них несерьезным грузом, как, впрочем, и пара платформ с булыжником впереди. А вот четыре платформы странной конструкции – по две пятиосных площадки, между которыми висели, скрепляя их в единое целое, бронированные туши с угадывающимися под брезентом короткими стволами, – явно стоили затрачиваемых паровозами усилий.
Часовые на платформах внимательно оглядывали окрестности. Лес был вырублен на пятьдесят метров по обе стороны дороги, счетверенные рыльца зенитных автоматов глядели не столько в небо, сколько по сторонам.
Поезд вскарабкался на гребень и начал спуск в длинную неглубокую ложбину между двумя грядами холмов. Стук участился – под горку дело шло чуть веселее, состав запасал энергию для следующего подъема. Полотно дороги слегка приподнималось относительно рельефа, образуя примерно трехметровой высоты насыпь. Примерно посередине ложбины насыпь пересекала небольшую речку – скорее, ручеек, стиснутый бетонной трубой. Естественно, эта труба, как и все прочие такие трубы и мосты, была тщательно обследована саперами. Но на то, чтобы проверить все сотни километров пути, как, впрочем, и все окрестные холмы, сил не хватало.
На склоне одного из таких холмов, на краю перелеска, две фигуры в буро-зеленых маскхалатах ждали уже несколько часов. От лежащей между ними радиостанции к ящичку с несколькими тумблерами и переключателями змеился толстый провод в каучуковой изоляции.
– Они, родные, – лежащий справа сопровождал биноклем двойной султан дыма, – самоходные мортиры типа «Карл». Калибр шестьсот миллиметров. Четыре штуки.
– Да, страшноватые зверюги. Если они доберутся до Москвы…
– Отставить разговорчики! Предварительная!
– Понял, предварительная, – второй щелкнул тумблером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44