– Я принесла, – поспешила заверить я, указывая на сумочку. – Лежат рядом с ключами от машины. – Он даже не улыбнулся. – Марк, я признаю свою вину за все случившееся. Не могли бы вы хоть немного пойти мне навстречу?
– Какой в этом смысл?
– Давайте начнем все сначала.
– Вы, конечно, шутите. Черт побери, да ни за какие блага в мире я не стану с вами встречаться!
– Марк, попробуй начать предложение со слов «мне кажется», – мягко подсказала Аманда.
– Хорошо. Мне кажется, я не желаю встречаться с ней именно по этой причине: сначала заявляет, будто пришла извиниться, а затем выясняется – она намерена снова меня использовать.
– По-моему, «использовать»– не совсем подходящее слово, – не выдержала я. – Я же вам плачу!
– Марк говорит о своих чувствах, Саманта. Мы здесь не затем, чтобы судить, а для того, чтобы слушать. Так ты говоришь, Марк, у тебя ощущение, словно Саманта тебя использует?
– Именно так.
– Как тебе кажется, не будь этого ощущения, вы смогли бы уладить сложившуюся ситуацию?
– Я не хочу ничего улаживать. Я ей не доверяю. С самого начала просил правды, но мне предлагали одну ложь за другой.
– Может, я и не распахивала перед вами душу, но…
– Преуспевающая деловая леди, у которой не хватает времени наличную жизнь? Грег и вы – лишь добрые друзья?
– Ладно, Марк. Признаю, я виновата, – сдалась я. Предчувствия подсказывали: в конце концов, наступит ужасная минута, когда все возможные средства испробованы, пути назад тоже нет и остается одно – сказать правду. – Я не была с вами откровенна, правда, но вовсе не желала задеть ваши чувства. Видите ли, мы были едва знакомы, а возникшие у меня проблемы – штука чрезвычайно болезненная и очень личная. Говоря откровенно, я начала встречаться с вами потому, что Грег влюбился в другую. Я-то думала, мы с ним… в общем, это сложно, но мне всегда казалось: рано или поздно мы с Грегом будем вместе. Их с Дебби роман меня просто убил. Приближались праздники… Знаю, игра нечестная, но, прошу вас, попытайтесь понять! Для меня праздники – худшее время года! Оставаться одной казалось невыносимым, и я решила кого-нибудь найти, дабы пережить самый трудный период. Я поступила с вами не совсем порядочно.
– Да, пожалуйста…
– Пожалуйста? Я тут надрываю сердце, обнажаю душу, а вы только это и можете сказать? Пусть вы злитесь на меня, но неужели трудно проявить хоть гран сочувствия?
– Сочувствия? Вы что считаете, прекрасная реальная жизнь непоправимо испорчена, если вас бросил мужчина? – Покачав головой, Марк присел на плетеный стул. – Я посвятил жизнь единственной цели – актерскому ремеслу. Мне тридцать шесть лет, живу в бывшем гараже, ящики из-под апельсинов в качестве мебели, на текущем счете – пятьдесят восемь долларов. У меня нет семьи – немногих женщин привлекают отношения с тридцатишестилетним безработным актером. Ради актерской карьеры я жертвую тем, что многие зовут жизнью, но, похоже, мечта так и останется мечтой. Поэтому уж простите, что я не рыдаю над вашей печальной историей.
– Однажды ты прославишься, Марк, – сказала Аманда. – Я знаю.
– Десять лет, Аманда! Торчу в этом паршивом городишке десять лет, пытаясь пробиться. Саманта, все, о чем я вас просил, – дать мне возможность отточить актерское мастерство. Но вы не дали мне ничего. Я терпеливо повторял вам, что именно мне нужно для работы, но вы не дали себе труда прислушаться. Вам не приходило в голову: для меня ваша затея не пикник на взморье и вовсе не о такой работе я мечтал?
Аманда сочувственно покивала.
– Сэм, – спросила она через секунду, – а что ты чувствуешь при этих словах Марка?
– Мне кажется, – заученно начала я, – на душе у меня скверно. – Так оно и было. С самого начала я искала односторонних отношений, но проблема с односторонними романами в том, что другая сторона тоже человек. Даже если его наняли за плату. У него своя жизнь, свои проблемы. Будучи совершенно выбитой из колеи, я как-то не подумала взглянуть на ситуацию с другой точки зрения. Признаю, я недостаточно помогала партнеру и мало слушала. Но это поправимо. Если он даст мне еще шанс, гарантирую, у нас все получится.
Мы с Амандой с надеждой уставились на Марка. Тот отрицательно покачал головой. Да, некоторых людей ничем не проймешь.
– Что ж, мы сделали все, что могли, – печально сказала Аманда, – но порой…
– Подожди, – перебила я. – Марк, возможно, все, сказанное вами, правда и мы просто не в состоянии находиться рядом. Но не могли бы вы один раз оказать мне услугу?
– С какой стати мне оказывать вам услуги?
– Полагаю, особых причин для этого нет, но… В общем, в канун Нового года Грег женился на Дебби. Они собираются отмечать событие, и я не хочу появляться там в одиночку. Идти придется, иначе нельзя, но я чрезвычайно высоко оценю, если вы пойдете со мной.
– Зачем? Весь вечер наблюдать, как вы не сводите с него глаз?
– Я не стану этого делать, обещаю. На этот раз все иначе, я и не взгляну на Грега, напротив, со всеми поделюсь новостью о нашей с вами помолвке.
– О чем? – переспросил Марк.
– Ах да. Вы со мной вроде как обручились.
Мы никогда ни до чего не договоримся, если он не прекратит цепляться к деталям, вместо того чтобы увидеть картину в целом.
– Ты мне этого не сказала, – произнесла Аманда, глядя на меня как на ненормальную. – Как тебя угораздило с ним обручиться?
– Ну, Грег позвонил с сообщением, что женился, я и… – Но прежде чем я успела закончить логическое обоснование этого вполне объяснимого факта, в разговор влез Марк:
– Нелепейший поворот сюжета. Вы с Алексом никогда не поженились бы.
– Ну и что? Люди каждый день обручаются с теми, с кем у них нет ни шанса создать настоящую семью…
Я вдруг остановилась. Не умею одновременно говорить и озаряться светом истинного вдохновения: с самого начала истина лежала рядом, а я и не догадывалась. Мы оба были слепы.
– Марк, я, кажется, поняла, в чем проблема. Вы рассматриваете наш роман как нормальные отношения, но ведь они никогда не были нормальными. У нас с вами невротическое, болезненное влечение.
Марк вскинул голову; брови поползли вверх, морща лоб.
– Невротическое, болезненное влечение, – медленно повторил он, словно пробуя фразу на вкус.
– Невротическое и болезненное, – эхом откликнулась Аманда. – А ведь неплохой поворот.
– Конечно! – воскликнул просиявший Марк. – Конечно же. Теперь все приобретает смысл. На Алекса тяжело повлияли трагические события детства, и он не осознает, как разрушительна ваша связь.
– Да, – подхватила Аманда. – Снова и снова пытается восстановить непоправимо нарушенное, также как десятилетним часто подбегал к окну, высматривая, не идут ли мама и папа.
– В точности так, – с энтузиазмом согласился Марк. – На публике мы разыгрываем великую любовь, но, оставшись одни, все время ссоримся, причем я воспринимаю это как должное, с детства привыкнув притворяться, будто все хорошо. Я не могу позволить себе показать окружающим, через какой ад я прошел.
– Я не иду вам навстречу, – напомнила я. – Вы объясняете, что вам нужно, но я пропускаю просьбы мимо ушей.
– А я снова и снова повторяю одно и то же, но ничто не меняется. Я обманываю себя надеждой, что однажды вы меня услышите.
– Я пытаюсь слушать. Делаю попытки дать вам то, что вам нужно…
– Но не можете.
– Да, ничего не выходит. Во мне этого просто нет.
– Самое разумное для нас – держаться подальше друг от друга.
– Но для этого мы слишком слабы.
– Запутались.
– Ослеплены.
– Нам кажется, мы влюблены друг в друга.
– Но это нелюбовь. Это болезненная, невротическая, неполноценная связь.
– Именно, – согласился Марк. – Болезненная, невротическая и неполноценная.
Здесь мы с Марком ошарашенно уставились друг на друга. Первый раз поговорив начистоту, мы ощутили несказанное удивление.
– Смотрите, что получается, – сказала сияющая Аманда, улыбаясь нам обоим, – когда двое рискнули открыться друг другу.
Я тоже улыбалась. Сыграть болезненную, невротическую и неполноценную связь? Да это мне раз плюнуть…
Глава 16
Чем дольше знакомы мужчина и женщина, тем легче им выставить друг друга на посмешище
Иногда чужие привычки могут довести нас до белого каления. Невыносимыми могут оказаться манера крутить ложкой в чашке утреннего кофе, оглушительное чиханье, визгливый смех. Меня выводили из равновесия дыхательные упражнения Марка. Я едва могла вести машину под аккомпанемент шумных вдохов-выдохов.
Однако по дороге в «Богартс», где Грег собирался отметить свадьбу, нос Марка звуков не издавал. Мне бы сидеть и радоваться, но чем дольше мы ехали, тем больше беспокоило то, что Марк не занимается дыхательной гимнастикой.
– Почему вы не дышите? – не выдержала я.
– Если бы я не дышал, я бы умер.
– Я имею в виду – не вдыхаете по системе, как обычно.
– Сегодня нет настроения.
– Ничего не случилось?
– Все прекрасно.
– Я вас ничем не обидела?
– Нет.
– Обязательно скажите, если я ненароком задену ваши чувства. Сегодня вечером я изо всех сил буду вам подыгрывать.
– Отлично. Сейчас я как раз хочу помолчать.
– О'кей. Но если что, скажите, ладно? Я имею в виду – если я вас чем-нибудь обижу.
– Мы только что это обсудили.
– У вас точно все в порядке?
– Абсолютно точно.
– Не хочу показаться назойливой, но, судя по голосу, у вас что-то случилось. Мне казалось, недавний опыт научил нас объясняться начистоту.
– Вам когда-нибудь приходило в голову, что в моей жизни может происходить нечто, совершенно вас не касающееся?
– Значит, вас все-таки что-то беспокоит?
– Что-то, что я не желаю обсуждать, потому что к вам оно отношения не имеет.
– Ладно, умолкаю. Но это очень хорошо, верно? Я имею в виду, мы открываемся друг другу, а не держим проблему в себе?
– Расчудесно.
В восемь пятнадцать я въехала на стоянку у «Богартса». При виде любимой забегаловки я ощутила грусть. С «Богартсом» связана немалая часть моей жизни – не роскошные официальные приемы, но минуты, сопровождавшиеся мясом с картошкой, составляющие соль нашего существования. С невольной боязнью я переступила порог ресторанчика: сегодня все изменится, и неизвестно, хватит ли у меня мужества по-прежнему сюда наведываться.
Зал оказался переполнен: здесь находились большинство завсегдатаев бара и приятели Грега из автомастерской. Особняком держалась незнакомая компания: должно быть, друзья Дебби. Счастливые новобрачные восседали на одном из бильярдных столов под огромным транспарантом, исписанным поздравлениями. Я почувствовала, что еще не готова подойти к героям вечера.
– Пойдем в бар, – сказала я Марку. – Хочу кое с кем поздороваться.
Рик сосредоточенно наполнял пивом кружки и не сразу меня заметил. Я исподтишка наблюдала за ним, упиваясь сладкой грустью. Наконец Рик меня увидел. Мне удалось выдавить улыбку.
– Привет, Сэм! Отлично выглядишь.
– Привет, Рик. Хочу представить тебе этого парня. Его зовут Алекс Грэм.
– Привет, Алекс, – бросил Рик, коротко кивнув. Вряд ли отсутствие энтузиазма относилось персонально к моему жениху: принципиально не улыбаясь клиенту при первой встрече, Рик сделал бы исключение разве что для Мохаммеда Али, Би Би Кинга или настоящих космонавтов.
– Привет, Рик, – сказал Марк. – Рад встрече.
– Рик, хочу сказать тебе первому… В смысле – первому после моей матери и Грега… Мы с Алексом помолвлены.
– Да ну? Что ж, мои поздравления. Похоже, в последнее время город захлестнула эпидемия свадеб-помолвок.
– Наверное, так оно и есть. Мне – как обычно, а тебе, Алекс? Содовой?
– Кхе, нет, вообще-то хорошо бы пива.
– Пива?
– Ну да, пива.
– Но…
– Налейте мне что-нибудь выпить!
– Уже наливаю, – отозвался Рик.
– Вы же не пьете, – прошипела я на ухо Марку, когда Рик отвернулся к полкам с напитками.
– Нельзя ли поменьше руководить мной? – шепотом огрызнулся Марк.
После помолвки любовь и внимание жениха явно пошли на убыль.
– Одно пиво и один «Амаретто», – сказал Рик, ставя кружку и бокал. – За счет заведения.
– Спасибо, – сказал Марк, забирая у Рика заказ. – Это тебе, душенька.
– Спасибо, – проворковала я тоном, как мне казалось, законной невесты.
– Не пропадай, Сэм, – сказал Рик. – И это, будь как дома.
Я кивнула, и Рик снова принялся наполнять кружки пивом. Это обычная манера разговора нашего бармена: только что он дал понять, что соскучился. Такое признание в устах Рика равнялось торжественной клятве в вечной дружбе и верности и тронуло меня едва не до слез, но тут я с удивлением услышала, как Марк досасывает остатки пива из кружки.
– Быстро управились.
– Всего-то одно паршивое пиво.
– Значит, после всего дерьма, которое вы на меня вылили по поводу бренди, теперь… О Боже, только не начинайте дыхательную гимнастику, лучше пейте пиво. Вы не рассердились?
– Почти рассердился.
– Почти?
– Вряд ли кто-нибудь уловит разницу, здесь не интеллектуальный конкурс.
– Поверить не могу, что вы так себя ведете после всего, о чем мы говорили.
– Не делайте из мухи слона.
– Из мухи? Но мы условились, что…
– Знаете что? Я больше не актер, ясно?
– Как это – больше не актер?
– А вот так – бросил я это все.
– Но почему?
– Ну, тогда скажем – актерская карьера меня бросила.
– Что случилось?
– Ну, раз ты не отстаешь, ладно, слушай: каким-то чудом мой агент добился для меня прослушивания на хорошую роль. Всего несколько строчек, и позвонили мне лишь потому, что какого-то актера угораздило проспать, но это эпизод для сериала на Эйч-би-о, а снимает его режиссер, с которым мне всегда хотелось работать.
В общем, я надеялся, мне действительно выпал шанс. И знаешь, что сказал мне режиссер после прослушивания? Моя игра, видишь ли, недостаточно высокого качества для этой роли. Заметь, он не смог вразумительно объяснить, какого качества им нужно, но у меня его все равно нет. Это было мое последнее выступление. Все, хватит, устал биться головой о стену. Вернусь в Бостон, стану продавать обувь или жарить гамбургеры, а там, глядишь, какой-нибудь общественный театр дозволит мне раскрасить декорации для пятьдесят-лохматого римейка «Нашего городка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31