Ее гордо поднятая голова чем-то напоминала черты Варгора, с такими же четкими линиями лица и высокими скулами, н оно, от широких ясно очерченных бровей до крупного изумительно вылепленного рта и сильного подбородка, отражало спокойное самообладание женщины. Прелестная гладкость ее щек порозовела от мороза.
Тяжелые бронзово-красные волосы обвивались вокруг шлема, а один упрямый локон мягко падал на ровные темные брови. Ее глаза, огромные, слегка раскосые и серые, как северные моря, спокойно смотрели на них.
Саундерс обрел дар речи.
— Благодарю вас, ваше величество, — твердо произнес он. — Позвольте представиться, я Мартин Саундерс из Америки, примерно сорок восемь тысяч лет в прошлом, а это мой компаньон Белготай, вольный воин из Сырта, примерно на тысячу нет позднее. Мы к вашим услугам, если способны сделать для вас хоть что-нибудь.
Она склонила статную голову, и ее неожиданная улыбка оказалась теплой и человечной.
— Это редкое удовольствие, — сказала она. — Заходите, прошу вас. И забудьте о формальностях. Будем сегодня вечером просто людьми.
Они сидели в небольшом зале. Большой холл был слишком велик и пуст, пещерой пустоты и ржавеющих останков былого величия, и навевал слишком много воспоминаний. Маленькую же комнату смогли сделать более живой, стены увесили гобеленами, а пол покрыли шкурами. Светящиеся трубки лили в нее белый свет, в камине весело потрескивал огонь. И если бы не бивший в окно ветер, они легко могли бы позабыть, где находятся.
— …и вы не можете вернуться? — рассудительно произнесла Таури. — Не в состоянии вернуться домой?
— Мне так не кажется, — сказал Саундерс. — Из нашего рассказа это не следует, так ведь?
— Нет, — отозвался Хунда. — Но для вас было бы лучше осесть в какой-нибудь эпохе и постараться устроиться в ней получше.
— И почему бы не с нами? — открыто спросил Варгор.
— Мы рады вас от всей души, — сказала Таури, — но я не могу искренне посоветовать вам остаться. Это жестокие времена.
Язык, на котором они говорили, был резким и грубоватым, со звонкими металлическими звуками, что привнесли в него варвары.
Но в ее устах, подумал Саундерс, он звучит как музыка.
— Мы останемся, по меньшей мере, на несколько дней, импульсивно произнес он. — Но вряд ли мы что-нибудь сможем для вас сделать.
— А я в этом сомневаюсь, — возразил практичный Хунда. — Ведь мы уже регрессировали. К примеру, принципы проектора времени уже давным-давно утеряны. Но все же у нас осталось многое из той технологии, что далеко превышает уровень вашего времени.
— Знаю, — несколько уязвленно признал Саундерс. — Но… впрочем, мы так и не прижились ни в одном из времен.
— А наступит ли еще когда-нибудь достойная эпоха? — с горечью вопросил один из придворных.
Птицеподобное существо с Клаккахара посмотрело на Саундерса.
— Для вас не станет трусостью покинуть проигравших, которым вы все равно, вероятно, не сможете помочь, — произнесло оно тонким, акцентированным голоском. — Когда анварды придут, думаю, мы все погибнем.
— А что это за ист'рия про Мечтателя? — спросил Белготай.
— Вы про него что-то уп'минали.
Его слова произвели такое впечатление, будто комната внезапно погрузилась во мрак. Наступила тишина, нарушаемая только завыванием ветра, в которой все сидели, погрузившись в невеселые мысли. Наконец Таури заговорила.
— Он последний из Вро-Хи, советников Империи. Последний, кто еще жив. Но, наверное, никогда не будет новой Империи, по крайней мере на той же основе, что и старая. Нет другой такой расы, достаточно разумной, чтобы координировать ее.
Хунда удивленно покачал большой головой.
— Мечтатель однажды сказал мне, что это, может быть, и к лучшему, — произнес он. — Но не стал ничего объяснять.
— Как получилось, что из всех планет вы оказались здесь, на Земле? — спросил Саундерс.
Таури улыбнулась так, словно услышала мрачную шутку.
— Последние два поколения оказались самым неудачным периодом Империи, — сказала она. — Словом, самое большое, чем еще командовал Император, был маленький флот. Моего отца битва лишила даже этого. Он ускользнул на трех кораблях сюда, в сторону периферии. И решил, что Сол вполне сойдет за прибежище.
В темные века Солнечная система была жестоко изранена.
Большие инженерные сооружения, делавшие другие планеты обитаемыми, были разрушены, а сама Земля превращена в пустыню.
Было применено оружие, поглощавшее атмосферную двуокись углерода. Саундерс, припомнив, как в его время геологи объясняли наступление ледниковых периодов, нахмурился и понимающе кивнул. На планете осталась лишь жалкая кучка дикарей, да и весь Сирианский сектор был настолько разграблен, что ни одному завоевателю не приходила мысль тратить на него время.
Императору доставило удовольствие сделать столицей Империи древний дом своей расы. Он перебрался в разрушенную крепость Бронтофор, построенную около семи тысяч лет назад негуманоидами гримманами, и разгромленную тысячелетие спустя.
Пришлось восстанавливать часть крепости, устанавливать оружие и защитные сооружения, возрождать сельское хозяйство… «И то сказать, ведь он внезапно обрел целую планетную систему!» — добавила Таури с грустной улыбкой.
На следующий день она повела их в подземные этажи на встречу с Мечтателем. С ними пошел и Варгор, вышагивая чуть позади нее, но Хунда остался наверху — он был очень занят, руководя установкой дополнительных генераторов защитных экранов.
Они проходили по огромным высеченным в скале пещерам, промозглым туннелям тишины. От стен которых зловеще отражались звуки их шагов, а тени мерцали в тусклом свете светящихся шаров. Время от времени они проходили мимо нависающих чудовищных корпусов, проржавевших останков каких-то древних машин. Ночь и одиночество тяжко давили на них, они теснее сдвинулись на ходу и не разговаривали, боясь запустить скачущее эхо.
— Здесь когда-то были самодвижущиеся дорожки, — заметила Таури в самом начале пути, — но у нас не дошли руки установить новые. Слишком многое еще надо сделать.
«Слишком многое — это заново построить цивилизацию, от которой осталось лишь несколько обломков. И как только у них хватает духу пытаться сделать это под взглядом разгневанных богов? Каким же мужеством они должны обладать!»
Таури шла впереди длинными скользящими шагами воина, похожая в колеблющихся тенях на рыжую женщину-львицу. Отблески света вспыхивали в ее серых глазах с удивительной яркостью.
Варгор не отставал, но ему не хватало ее уверенности, и его глаза нервно шарили по сторонам, когда группа шагала по гулким туннелям. Белготай крался по-кошачьи, и в его беспокойных глазах виднелась лишь привычная настороженность, приобретенная за тяжкую и отчаянную жизнь. Саундерсу снова подумалось, в какой же странной компании он оказался — четверо людей из разных времен от восхода до заката человеческой цивилизации, заброшенные вместе к самому концу этого мира и идущие поприветствовать последнего из богов. Его прошлая жизнь, Ева, Макферсон, мир его времени потускнели в его сознании, они были слишком далеки от нынешней реальности. Ему показалось, что он так и провел всю свою жизнь, следуя за Императрицей Галактики.
Наконец они подошли к двери. Таури негромко постучала и распахнула ее… да, теперь они даже вернулись к открываемым вручную дверям.
Саундерс приготовился увидеть самое невероятное, но тем не менее внешность Мечтателя потрясла его. Он представлял себе его то как важного седобородого старца, то как крупноголового паука, то как обнаженный мозг, пульсирующий в ящике и заботливо оберегаемый машиной. Но последний из Вро-Хи оказался… чудовищем.
Но не совсем. Если отбросить человеческие стандарты, в его облике можно было отыскать какую-то искаженную красоту. Его крупное тело радужно переливалось, многочисленные семипалые руки были гибки и грациозны, а глаза… глаза были огромными каплями расплавленного золота, лучистыми и мудрыми, слишком яркими, чтобы смотреть на них, не отрываясь.
Когда они вошли, он поднялся на ноги-пеньки, но даже стоя не был выше четырех футов, хотя его головогрудь и была широкой и массивной. Его кривой клюв не раскрылся, психофон остался молчалив, но когда к нему протянулись длинные чуткие щупальца, Саундерс услышал в своей голове слова, похожие на низкое рокотание органа в неподвижном воздухе:
— Приветствую вас, ваше величество. Приветствую вас, ваше высочество. Приветствую, люди из времени, и добро пожаловать!
Телепатия — прямая телепатия — так вот она какая!
— Благодарю вас… сэр. — Каким-то образом он почувствовал, что существо заслуживает этого обращения, заслуживает трепетного уважения, проявившегося в формальном тоне Саундерса. — Но мне казалось, что до настоящего момента вы находились в сосредоточенном размышлении. Откуда же вы узнали… — Голос Саундерса дрогнул, и он отвернулся, внезапно ощутив отвращение.
— Нет, путешественник, я не читаю твои мысли, как ты решил. Вро-Хи всегда уважали неприкосновенность личности и не читали мыслей кроме тех, что выражены словами и обращены непосредственно к ним. Но мое заключение было очевидным.
— О чем вы думали во время последнего транса? — спросил Варгор высоким от напряжения голосом. — Удалось ли создать какой-нибудь план?
— Нет, ваше высочество, — провибрировал Мечтатель. — До тех пор, пока доступные нам факторы остаются неизменными, логически мы не можем делать ничего кроме того, что уже делаем. Когда появится новая информация, я немедленно все переосмыслю. Нет, я продолжал размышлять над тем, какова должна быть философская основа Второй Империи.
— Какой еще Второй Империи? — с горечью фыркнул Варгор.
— Той, что будет… когда-нибудь, — тихо ответила Таури.
Мудрые глаза Мечтателя остановились на Саундерсе и Белготае.
— Если вы позволите, — мысленно произнес он, — мне хотелось бы просмотреть все уровни вашей памяти — сознательной, подсознательной и клеточной. Мы так мало знаем о вашем времени. — Увидев, что они колеблются, он добавил. — Заверяю вас, сэры, что нечеловеческое существо, которому уже больше полумиллиона лет, умеет хранить тайны, и, конечно же, не станет морализировать над вашими поступками. К тому же сканирование все равно будет необходимым, если мне придется научить вас современному языку.
Саундерс отбросил сомнения.
— Начинайте, — бесстрастно произнес он.
На мгновение он почувствовал слабость, глаза застлала пелена, а по каждому нерву его тела пробежала тончайшая дрожь.
Таури положила руку ему на пояс, удерживая от падения.
Все тут же прошло. Изумленный Саундерс потряс головой.
— И это все?
— Да, сэр. Мозг Вро-Хи способен одновременно обрабатывать неограниченное количество информации. Но заметили ли вы, добавил он с намеком на усмешку, — на каком языке вы задали вопрос?
— Я… что? — Саундерс непонимающе взглянул на смеющуюся Таури. Резкие, с открытыми гласными слова вырвались из его рта:
— Я… клянусь всеми богами… теперь я умею говорить на стелларианском!
— Да, — услышал он мысль Мечтателя. — Центры речи в мозгу на удивление восприимчивы, в них легко вложить что-то новое.
Метод инструкции не будет работать столь же хорошо в случае информации, требующей другие способности, но вы должны признать, что это удобный и эффективный способ изучения языка.
— В таком сл'чае, со мной этот номер не пр'йдет! — весело произнес Белготрай. — Я всегда был тупицей в смысле языков.
Когда Мечтатель закончил, он сказал:
— Надеюсь, вы не поймете меня превратно, если я скажу, что все смелое и честное, увиденное мною в умах вас обоих находится под влиянием легкого невроза, который все существа вашего уровня эволюции не могут не накапливать. Если пожелаете, я был бы рад избавить вас от него.
— Нет уж, благодарю, — сказал Белготай. — Мне нравится мой маленький невроз.
— Я вижу, вы спорите, оставаться вам здесь, или нет, продолжил Мечтатель. — Вы будете ценны для нас, но хочу откровенно предупредить вас об отчаянном положении, в котором мы сейчас находимся. Мы живем в не очень приятное время.
— Из того, что я видел я понял, — медленно ответил Саундерс, — что любой золотой век кажется таким только с поверхности. Внешне они могут быть привлекательными, но в них самих уже таятся семена их гибели. Поверьте мне, что путешествовать с надеждой гораздо лучше, чем прибыть куда-то.
— Верно, это было истиной во все прошлые века. И это же было великим просчетом Вро-Хи. Нам следовало бы об этом задуматься, имея за спиной десять миллионов лет цивилизации. — В его рокочущем мыслеимпульсе пробилась трагическая нотка. — Но мы полагали, что раз мы достигли статичного физического состояния, в котором все границы познания находятся внутри наших разумов, все существа и на всех уровнях эволюции могут и должны развить в себе такую же идею.
С нашей помощью, а также с применением научной психодинамики и крупных кибернетических устройств стала возможна координация миллиардов планет. В своем роде это было совершенство — но для несовершенных существ совершенство равно гибели, и даже Вро-Хи потерпели множество неудач. Я не могу полностью объяснить вам нашу философию — это потребует применения концепций, которые вы не в состоянии полностью воспринять — но вы видели проявление великих законов в подъеме и падении культур. Мне удалось строго доказать, что постоянство — внутренне противоречивая концепция. Не существует конечной цели, к которой надо стремиться, и никогда не будет.
— Выходит, Вторую Империю не ждет ничего, кроме нового упадка и хаоса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9