— Знаю, — сказал Ворон. — В этом отношении они как намериканцы.Ему не удалось полностью скрыть оттенок презрения в последнем слове.Толтека услышал и вспыхнул.— И во всех других отношениях тоже! — отрезал он. — Включая то, что вам не удастся раздробить эту планету.Ворон прямо взглянул на инженера. Зио тоже. Это смущало, так как глаза кота были такими же холодными и спокойными, как и у его хозяина.— Ты твердо уверен, — спросил Ворон, — что эти люди относятся к тому же виду, что и мы?— Если ты думаешь… — вот чертов расизм, — они слишком цивилизованы, чтобы затевать войну, как вы.Толтека надвинулся с поднятыми кулаками. Если бы только Эльфави могла видеть! — молило сквозь кипение внутри него. Если бы она могла слышать, что это животное думает о ней на самом деле!— О-о, вполне возможно, что кровосмешение еще возможно, — сказал Ворон, — это мы скоро увидим.Самообладание Толтеки лопнуло. Его кулак с силой вылетел вперед.Ворон выбросил вверх руку — Зио бросился ему на плечо — и блокировал улар. Одна рука скользнула вниз и сжала Толтеку за предплечье, вторая ухватила бицепс намериканца, нога скосила его под лодыжку. Толтека оказался пригвожден к полу. Кот заорал и потянулся к нему когтями.— Не нужно, Зио.Ворон отпустил. К ним спешили несколько его человек. Взмахом руки он отослал их.— Ничего, — крикнул он, — я просто демонстрировал захват.Корс, казалось, сомневался, но в этот момент кто-то воскликнул:— Вон, идут! — и всеобщее внимание переключилось на дорогу. Толтека поднялся, он был слишком захвачен приливом злости, стыда и смущения, чтобы что-то заметить во время парада.Да и замечать-то было особенно нечего. Жители Инстара шли легким, быстро сокращающим расстояние шагом, без особого порядка. Одеты они были легко. Каждый нес с собой обед, который понадобится в пути, немного запасной одежды и больше ничего. Но их головы, смех и пение напоминало птичью стаю, солнечный свет на ряби озера, и то и дело кто-то из взрослых пускался танцевать среди носящихся ребятишек. Так они прошли мимо — вереницей из ярких туник, загорелых тел, украшенных венками светловолосых голов — в горы и Священный Город.Но Эльфави оторвалась от них. Она подбежала к Ворону, схватила обе руки солдата и крикнула:— Пойдем с нами! Разве ты не чувствуешь это, лиафа?Он долго смотрел на нее, лицо его одеревенело, прежде чем помотать головой.— Нет, извини.Слезы затуманили ее глаза, и это не походило на гвидионцев.— Ты, значит, никогда не сможешь быть Богом?Голова ее поникла, желтая грива скрыла лицо. Толтека стоял и смотрел. Что он еще мог сделать?— Если бы я могла дать тебе силу, — сказала Эльфави, — я бы отказалась от своей.Вырвавшись, она воздела руки к солнцу и закричала:— Но ведь не может же быть, чтобы ты не чувствовал этого! Бог уже здесь, везде, я вижу, как By светит из тебя, Ворон! Ты должен пойти!Он сложил руки в рукава.— Ты останешься здесь со мной? — спросил он.— Всегда, всегда.— Сейчас, я имею в виду. Во время Бейля.— Что? О… нет, да… ты шутишь?Он медленно проговорил.— Мне сказали, что Ночные Лица иногда открываются и под Обрывом Колумнилла. Что не все приходят домой.Эльфави отступила на шаг.— Бог не просто хороший, — умоляла она, — Бог настоящий.— Да, настоящий как смерть.— Великий Айлем! — взорвался Толтека. — Чего ты хочешь, а? Все, кто могут ходить — идут туда. У некоторых должна быть начинающаяся болезнь, или слабые сердце или артерии. Напряжение…Ворон не обращал на него внимание.— То, что происходит, это тайна, Эльфави? — спросил он. С лица ее исчезло напряжение. Вместо него проступило веселье.— Нет, просто слова так бедны и неуклюжи. Как я говорила тебе той ночью в убежище.Внутри него закипала злоба.— Ну, слова могут описать по крайней мере несколько вещей. Скажи мне то, что можешь. Что вы там делаете со своими физическими телами? Что записала бы камера?Кровь отхлынула от ее лица. Она стояла не шевелясь. Наконец, из обступившей ее тишины.— Нет. Не могу.— Или тебе нельзя? — Ворон схватил ее за голые плечи с такой силой, что пальцы его впились в них. Казалось, она этого не чувствовала.— Ты не должна говорить о Бейле, или не хочешь, или не можешь? — рычал он. — Быстро, ну!Толтека попробовал пошевельнуться, но у него словно сомкнуло суставы. Инстарцы, танцуя, проходили мимо, поглощенные своим весельем, они не обращали ни на кого внимания. Остальные намериканцы, казалось, были возмущены, но Уилденви небрежно вытащил пистолет и ухмыльнулся им в лицо. Эльфави задрожала.— Я не могу сказать! — задыхаясь, произнесла она. Лицо Ворона застыло.— Ты не знаешь, — сказал он. — Поэтому?— Отпусти меня!Он выпустил ее. Она споткнулась о куст. Какую-то минуту она пригнулась к земле, дыша с какими-то всхлипами, то входившими, то вырывавшимися из нее. Затем, мгновенно, словно опустился занавес, она снова впала в счастье. На ее щеках слезы еще играли на солнце, но она, несмотря на свои синяки, засмеялась, прыгнула вперед и поцеловала Ворона в застывшие губы.— Тогда жди меня, лиафа!Она вихрем развернулась и, прыгнув, скрылась в толпе. Ворон стоял не шелохнувшись, глядя им вслед по мере того, как они таяли на дороге. Толтека никогда бы не поверил, что человеческая плоть могла оставаться неподвижной так долго.Наконец намериканец едко заметил.— Ну, что, ты удовлетворен?— Некоторым образом. — Ворон оставался неподвижным. Слова его не произвели никакого впечатления.— Только не надо обольщаться, — сказал Толтека. — Она сейчас в ненормальном состоянии. Подождем, пока она вернется и снова станет самой собой, прежде чем обнадеживать себя.— Что? — Ворон повернул голову, утомленно моргая. Казалось, он узнал Толтеку лишь через несколько секунд. — Ага. Но ты ошибаешься. Это вовсе не ненормальное состояние.— А?— На твоей планете тоже есть свои сезоны. Вы считаете весеннее возбуждение болезнью? Это неестественно — чувствовать оживление ясным осенним днем?— На что ты намекаешь?— Неважно.Ворон поднял и опустил плечи, как старик.— Пойдемте, господин Инженер. Мы вполне можем вернуться на корабль.— Но — а-а! — Палец Толтеки уткнулся в лохланнца. — Ты хочешь сказать, что догадался…— Да. Конечно, я могу ошибаться. Пойдем. — Ворон поднял Зио и стал деловито устраивать кота в своем рукаве.— Что?Ворон двинулся вперед.Толтека схватил его за руку. Ворон резко развернулся. Какие-то мгновенья на лице лохланнца была такая ярость, что намериканец отступил. Ворон хлопнул рукой по кинжалу и шепотом сказал:— Никогда больше так не делай.Толтека напрягся.— Что ты задумал? — потребовал он. — Если Бейль действительно опасен…Ворон сдержался.— Я понял твою мысль, — сказал он уже более спокойно, — ты хочешь пойти туда и быть наготове, чтобы защитить ее, да?— Да. Вдруг они в самом деле лежат там в коматозном состоянии. Какой-нибудь зверь может пробраться мимо сторожевых роботов и…— Нет. Ты останешься здесь. Все останутся. Это мой приказ, как военного командира.Суровость Ворона угасла. Он облизал губы, словно стараясь собраться с мужеством.— Разве ты не понимаешь, — добавил он, — это продолжается уже более тысячи лет. К нынешнему времени у них развилась — не они выработали, а вслепую развилась — некая система, которая сводит опасность до минимума. Большинство из них выживают. Одни только предки знают, какое тонкое равновесие ты можешь нарушить, войдя туда.После еще одной паузы.— Я уже проходил через нечто подобное. Посылаешь людей по самому лучшему из возможных планов и ждешь, зная, что сделай я еще какую-нибудь попытку помочь им, я лишь направлю кривую выживаемости вниз. Это еще тяжелее, чем иметь дело с Богом, который может иметь любое лицо.Он устало двинулся по дороге.— Ты останешься здесь и останешься до конца, как и все мы.Толтека уставился ему вслед. В его сознании просачивалась мысль. «И не подумаю». ГЛАВА 11 Ворон проснулся медленнее, чем обычно. Взглянул на часы.Смерть и грабеж, он что — проспал одиннадцать часов? Это вроде выше всяких нормативов. Но он все еще чувствовал усталость. Может из-за того, что видел дурные сны; точно он не мог вспомнить, но после них остался грустный осадок. Развернув ноги, он сел на край койки, оперся головой на руки, постарался сосредоточиться. Хотя, все, что он, казалось, смог сделать — это вспомнить замок отца, соколов, гнездящихся в колокольне, себя, собирающегося выехать на одной из лошадей, которых они все еще использовали дома, но помедлившего, чтобы посмотреть на горы, леса, болота и скудные крестьянские поля, затем все затуманилось какой-то громадной голубизной. Ветер донес вкус ледника.Он нажал кнопку дежурного. В дверях каюты показался большой и страшный нос Корса.— Чаю, — сказал Ворон.Он обжегся им, но вялость прошла, и ему стало легче. Мозг его со скрипом включился в работу. Неблагоразумно, в конце концов, ждать, не размыкая рта, пока жители Инстара придут домой. Он был слишком резок с Толтекой, но тот раздражал его, и, кроме того, его открытие было слишком волнующим. Сейчас он чувствовал себя в состоянии обсудить его. Не то, чтобы он очень этого хотел. Какое право на эту правду имела сия кучка слащавых намериканцев? Но когда-нибудь ее обязательно раскроют, какая-нибудь следующая экспедиция. Может быть и можно было сохранить некоторую тайну, если первые объяснения сделает аристократ.А Толтека не плох, заставил он себя признать.. Половина всех недоразумений между нами произошла просто из-за того, что он некоторым образом влюблен в Эльфави. Вряд ли это будет продолжаться, когда он узнает. Так что он сможет посмотреть на вещи объективно и, надеюсь, найти достойную линию поведения.Эльфави. Ее образ стер воспоминания мрачного лохланнца. Между ним и ею не много было сказано, оба слишком избегали последствий. Но сейчас — «Я не знаю. Просто не знаю».Он встал и оделся в простую повседневную одежду. Зио семенил за ним, когда он вышел из каюты и прошел по короткому проходу к каюте Толтеки. Ударил по звонку, но ответа не получил. Ладно, посмотрим в салоне… Капитан Утель сидел там с сигарой и старым письмом, на присутствие Ворона он обратил внимание не сразу.— Нет, командир, — ответил он на вопрос. — Я не видел господина Инженера. Да часа два или три. Он собирался посмотреть на прилив с вершины плотины и сказал, что его некоторое время не будет. Это срочно?Новость была как удар грома. Ворон некоторое время держался неподвижно, затем сказал:— Возможно. Он взял с собой кого-нибудь? Или вы, заметили какой-нибудь инструмент?— Нет. Просто обед и на поясе оружие.Ворон почувствовал, как внутри него разлилась горечь.— Вы всерьез поверили, что он пошел на технический осмотр?— Ну, как, я в общем не думал об этом… Может он просто пошел полюбоваться видом. Прилив ведь очень впечатляет.Ворон глянул на часы.— До прилива еще несколько часов.Сидя в кресле, Утель выпрямился.— В чем дело?Решение кристаллизировалось.— Слушайте внимательно, — сказал Ворон. — Я тоже уйду. Будете готовы поднять корабль. Посадите кого-нибудь на радио. Если я не вернусь или не пришлю другие инструкции в течение, ну… тридцати часов, выходите на орбиту. В этом случае, но только в этом случае, один из моих людей передаст вам пленку, которую я оставил на его попечение, с объяснением. Вы поняли?Утель поднялся.— Я не позволю обращаться со мной таким образом! — запротестовал он.— Я спросил вас не об этом, капитан, — сказал Ворон. — Я спросил, поняли ли вы мои приказы.Утель посуровел.— Да, командир.Ворон быстро вышел из салона. Очутившись в коридоре, он побежал. Охранявший его каюту Корс в изумлении уставился на него.— Уилденви, сюда, — сказал Ворон, прошел внутрь и закрыл дверь. Вставив пленку в свой личный магнитофон, он продиктовал сообщение, вытащил ее и запечатал коробку воском и фамильной печаткой. Только после этого он встал у бара с концентратами, чтобы перехватить что-нибудь.Уилденви вошел в тот момент, когда он засовывал в карман крошечный передатчик. Ворон отдал ему пленку, инструкции и добавил:— Посмотри, вдруг где-нибудь найдется Мигель Толтека. Все пусть помогут. Если найдете, вызовите меня по рации, и я пойду назад.— Куда вы идете, сэр? — спросил Корс.— В горы. За мной не ходить.Корс скривил губу и сплюнул между двумя длинными желтыми зубами. Плевок звякнул в мусоропроводе.— Хорошо, сэр. Пойдемте.— Ты остаешься здесь и присматриваешь за моими вещами.— Сэр, это может сделать любой недоносок, — обиделся Корс.— Ну, как хочешь. Но если когда-нибудь скажешь об этом хоть слово, я у тебя язык вырву.— Да, сэр.Корс открыл ящик и вытащил два полевых пояса с припасами и патронами в сумках. Они оба надели их.Ворон осторожно посадил Зио на койку и погладил его под подбородком. Зио заурчал. Когда они уходили, он пошел за ними. Ворон отпихнул его и закрыл дверь прямо перед его мордой. Несколько минут Зио бранил его на absentia.Вылезая из корабля, Ворон увидел, что на землю спускались сумерки. Небо было черно-синим, с ранними звездами на востоке, последнее облако на закате над западными горами походило на мазок сворачивающейся крови. Ему показалось, что он слышал море за плотиной.— Далеко идем, командир? — спросил Корс.— Возможно, до самого Священного Города.— Тогда я выгоню флиттер.— Нет, транспорт сделает положение еще хуже, чем оно есть сейчас. Так что идем своим ходом. Беглым шагом.— Вот дерьмо! — Корс прицепил сигнал-вспышку на пояс и побежал.В первый час они двигались по открытым полям. То тут, то там стоял амбар или навес, черные под чернеющим небом. Они услышали мычание домашнего скота и гудение машин, обслуживающих пустые фермы. Интересно, а если бы никто никогда не вернулся — как долго роботы будут продолжать свою работу? Сколько времени скот будет пассивным, будут жить младенцы?Дорога закончилась, земля поднималась волнами, и лишь тропа пробивалась между стволами и кустарниками. Лохланнцы остановились для передышки.— Вы гонитесь за Толтекой, да, командир? — спросил Корс. — Убивать мне этого сукиного сына, когда мы его поймаем, или вы сами хотите?— Если мы его поймаем, — поправил Ворон. — У него большая фора, даже если мы и можем двигаться гораздо быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14