Я хотел, чтобы вы услышали о выводах, которые сделал компьютер.
Демринг расслабился. С машинами легче иметь дело.
— Прошу вас, скиталец.
Однако выслушав Лаури, он нахмурился, потеребил бородку и сказал, даже не пытаясь скрыть беспокойство:
— Значит, сами мы не сможем отыскать Киркасан?
— Очевидно, так. Я надеялся, что одна из современных локационных систем будет работать в этом скоплении. Это позволило бы нам, быстро лавируя между звездами, наносить их расположение на карту и всего за несколько месяцев добраться до ориентиров, которые вы знаете. Но при теперешнем положении дел мы не можем ориентироваться в пространстве. Как только вот эта звезда исчезнет в тумане, мы не сумеем снова ее найти, даже следуя по прямой, потому что у нас нет навигационной обратной связи, чтобы поддерживать действительно прямую линию.
— Потеряна. — Демринг посмотрел вниз, на свои руки, что лежали, сжатые в кулаки, на столе перед ним. Бронзовое лицо его было искажено болью. — Я этого боялся. Вот почему я был против возвращения. Я опасался, что это деморализует команду. Для нас дом, наш клан, могилы предков — это часть наших личностей. Мы готовы к тому, чтобы исследовать и колонизировать, но не к тому, чтобы оказаться полностью отрезанными. — Он выпрямился в своем кресле и закончил неожиданно сухим голосом: — Таким образом, чем скорее мы оставим за собой этот градус известности и примем правду о том, что с нами случилось, чем скорее мы выберемся из этого скопления, тем лучше для нас.
— Нет, — покачал головой Лаури. — Я много думал о вашем положении. Выход есть.
Демринг не выказал удивления, и Лаури продолжал:
— Необходимо установить решетку искусственных маяков. Я думаю, что пятидесяти тысяч на орбите вокруг избранной звезды было бы достаточно. Если каждая звезда получит свой опознавательный сигнал, экипаж корабля без труда определит его местоположение. Нужно, чтобы эти устройства испускали что-то не заглушаемое естественными шумами. Гипердрайвные трубки были бы различимы в радиусе светового года. Постоянные радиопередачи на специально подобранных волнах могут быть приняты и на большем расстоянии. Близость звезд допускает использование электромагнитной сети. Несомненно, настоящие инженеры нашли бы и лучшие ответы на этот вопрос.
— Я знаю, — согласился Демринг. — Мы, на «Макте», обсуждали это и пришли к такому же заключению. Основное препятствие состоит в объеме работы. Потребуется много труда и много кораблей, чтобы справиться с этим в разумные сроки.
— Да.
— Мне хочется думать, что кланы Хоброкана не постояли бы за ценой. Но я говорил с людьми на Сериве. Я знаю, о чем Грайдал беседовала с вами, хотя мне она передала и не все. Ваша цивилизация меркантильна.
— Не совсем так. Я пытался объяснить…
— Не беспокойтесь. Мы проведем остаток жизни, изучая ваше Сообщество. Не лучше ли нам прямо сейчас повернуть корабль и на том закончить экспедицию?
У Лаури дрогнуло сердце, но он покачал головой.
— Нет, лучше продолжать. Мы можем сделать здесь удивительные открытия. Такие, что привлекут внимание ученых. В этот район станут стекаться корабли…
Улыбка Демринга была невеселой.
— Послушайтесь меня, скиталец. Сколько их будет, этих ученых? И не станут они забрасывать маяки в скопления. Зачем им это? Возможность того, что один из их кораблей наткнется на Киркасан, незначительна. Они будут заниматься необычными звездами и планетами, собирать информацию о магнитных полях и плазме. Даже у антропологов не будет сильных стимулов к поиску нашего мира. У них хватает других объектов исследования, куда более необычных и доступных.
— Я несу обязательства перед Сообществом, — сказал Лаури. — Путешествие сюда оказалось долгим. И теперь я должен возместить расходы моей организации, собрав как можно больше данных.
— Независимо от того, чего это будет стоить моим людям? — проговорил Демринг медленно. — Они видят родное небо, но все равно остаются изгнанниками — и так должно продолжаться еще недели?
Лаури потерял терпение.
— Если вы настаиваете, возвращайтесь, капитан, — отрезал он. — Я не властен остановить вас. Но сам я хочу продолжать. В самом центре созвездия.
Демринг ответил с холодной яростью:
— Вы надеетесь обогатиться или прославиться? — Он тут же взял себя в руки. — Сейчас не время давать выход своим чувствам. Ваше судно, несомненно, более мощное, чем мое. К тому же я не уверен, что навигационное оборудование «Макта» способно с такой же легкостью отыскать базу, где мы могли бы заправиться горючим. Если вы будете продолжать, что ж, я просто вынужден присоединиться к вам, несмотря на риск, что вы можете отказаться от сотрудничества. Но я надеюсь, что мы снова сможем договариваться.
— В любое время, капитан. — Лаури выключил свою цепь.
Некоторое время он сидел и курил. Неужели между ними стена? Конечно же, киркасане не настолько глупы или упрямы, чтобы не видеть его желания помочь им. Или он ошибается? Стараясь получше узнать их, он мало говорил о себе. И все же Грайдал, по крайней мере, уже достаточно его знает.
Компьютер передал сигнал вызова и снова включил экран Лаури. Вот и она. Радость наполнила грудь Лаури и не покидала, пока он не разглядел выражения ее лица.
Не приветствуя его, с ледяным выражением золотистых глаз, она сказала:
— Мы, офицеры, только что узнали о вашем разговоре с моим отцом. Каковы ваши… — Здесь фаза нарушилась, заставив изображение заструиться. Голос исказился до неузнаваемости, но ему показалось, что он уловил окончание: — …намерения? — Экран потух.
— Возобнови контакт! — велел Лаури «Джаккаври».
— Это не так легко в таком гравитационном поле, — ответила та.
Лаури вскочил на ноги, сжал кулаки и заорал:
— Вы что, сговорились? Что вы мне все мешаете? Верни ее назад, или я тебя на кусочки разнесу!
Экран ожил, хотя изображение было расплывчатым, а к звукам голоса примешивались свист и завывания, как будто его отделяли от Грайдал световые годы все поглощающего тумана.
— Мы озадачены, — сказала она — не прозвучало ли это несколько мягче?
— Меня попросили поговорить с отцом, поскольку я ближе всех… знакома… с вами. Если два наших судна не могут сами найти Киркасан, то зачем нам продолжать?
Лаури понимал ее так хорошо. Долгие часы, проведенные в серьезных и шутливых перепалках, позволили ему разглядеть за ее гневной отчужденностью горе. Будь он даже родом из этих мест, путешествие среди тумана стало бы для него куда менее жестоким испытанием, чем для нее и ее спутников. Он принадлежал к цивилизации путешественников и ни одну планету не отождествлял со своим «я». В них же навсегда останется горячая тоска по пурпурной полоске заката над топями болот, ледяному облаку, плывущему над утесами пустыни, древнему замку, шелесту крыльев в небесах и, конечно, по волшебным, напоенным светом ночам, которых не увидишь больше нигде во Вселенной.
В них текла кровь воинов. Они не станут искать жалости; они захотят выковать для себя великое будущее в изгнании. Но он не в силах помочь им забыть свои корни.
Слова утешения и надежды были почти что готовы слететь с его языка. Но он вовремя остановился и вместо этого пустился в многословные объяснения. Его корабль это, по сути, огромная лаборатория, и он, Лаури, прежде всего исследователь. На то, чтобы забраться настолько далеко, потрачено порядочно времени и не меньше денег. И что взамен — подтверждение весьма очевидной догадки относительно природы окружения Киркасана?
Он обладает широкими полномочиями — пока его не сместили. А так и будет, если он не докажет, что может приносить пользу. В данном случае польза состоит в том, чтобы собрать детальную информацию об уникальном звездном скоплении.
Грайдал смотрела на него почти с ужасом.
— Не хотите ли вы сказать, что мы продолжим путь только ради ваших личных целей? — прошептала она. И эти слова отозвались болью в них обоих.
— Нет! — запротестовал Лаури. — Послушайте, послушайте же, я хочу вам помочь. Но вам тоже следовало бы обеспечить свое будущее. И это одна из причин, побудивших меня зайти так далеко. Чтобы сотрудничать со скитальцами, — а это поможет вам сделать разбег, — вам придется доказать, что вы стоите участия. И мы это докажем. Тем, что продолжим полет и добудем пригоршню новых знаний.
Она смотрела на него спокойно, но взгляд еще таил в себе холодность.
— Вы считаете, что это правильно?
— Во всяком случае, так обстоят дела. Иногда я спрашиваю себя, сумел ли объяснить вам, что представляют собой мои соплеменники.
— Вы достаточно ясно дали понять, что они думают лишь о собственном благе, — тихо сказала она.
— Значит, я не смог ясно выразить свои мысли. — Он ссутулился в своем паутинном кресле. Вот уже несколько дней удары так и сыплются на него. Он заставил себя выпрямиться и сказал:
— Наш идеал отличен от вашего. Впрочем, нет, это не точно. Совокупность наших идеалов одна и та же. Разняться акценты. Вы верите в то, что индивидуум может быть свободным и может помогать своим сотоварищам. Мы тоже верим в это. Но вы ставите дом выше всего, вы даете ему приоритет. Вы видите свое призвание в том, чтобы служить клану и стране с самого рождения. Вы защищаете индивидуальность, порицая рабство, но осуждаете тех, кто не придерживается самым строгим образом предначертанной линии жизни. Мы даем человеку свободу, снимая запреты, насколько позволяет здравый смысл. Общество защищает себя тем, что осуждает жадность, самодовольство, бессердечность.
— Я знаю, — сказала она. — Вы уже…
— Но может быть, вы не подумали о том, как мы пришли к этому. Цивилизация стала слишком большой для того, чтобы могло действовать что-то еще, кроме свободы. Скитальцы не правят. Как можно управлять десятью миллионами планет? Это частное добровольное общество, открытое каждому, кто отвечает скромным стандартам. Оно содержит ряд служб, в частности и мою — спасательную. Службы имеют очень широкий профиль и достаточно эффективны, чтобы правительства планет одобряли их деятельность. Но я не могу влиять на их решения. Никто не может. Вы подружились со мной. Но как вы можете подружиться со всеми обитателями десяти миллионов планет?
— Вы уже говорили об этом, — обронила она.
«И это в тебе не отложилось. По-настоящему. Слишком новая мысль для тебя», — подумал Лаури. Оставив без ответа ее слова, он продолжал:
— Мы не можем иметь распланированной межзвездной экономики. Планирование разбивается под натиском огромной массы деталей, даже когда его пытаются провести в жизнь на одном континенте. История знает множество подобных случаев. Так что мы полагаемся на рынок, который действует так же автоматически, как гравитация. И так же эффективно, безлично, а иногда и жестоко. Но мы не навязываем свой образ жизни Вселенной. Мы просто так живем.
Он простер руки, как будто пытаясь коснуться на расстоянии ее мыслей.
— Неужели вы не понимаете? Я не могу помочь вам. Никто не может. Ни один человек, ни одно учреждение, ни одно правительство, ни один консорциум не смог бы оплатить поиски вашего дома. Речь идет о недостатке ресурсов, а не милосердия. Ресурсы разделены между многими людьми, каждый из которых обременен собственными проблемами.
Конечно, общими усилиями мы могли бы собрать флот. Но не существует никакого налогового механизма, и существовать не может. Для сбора же добровольных пожертвований пришлось бы взывать ко всей цивилизации, такой большой, такой разбросанной, такой занятой своими делами, среди которых есть куда более важные, чем ваши.
Грайдал, я веду к тому, что мы не жадные. Мы — беспомощные.
Она долгое время изучала его. Он тоже вглядывался в ее лицо, но помехи мешали ему разглядеть, какие эмоции отражаются на нем. Наконец она заговорила, и голос ее звучал мягче, хотя вновь приобрел бесстрастность, приличествующую ее клану. Разряды помешали ему расслышать что-то кроме:
— …продолжать, поскольку мы должны. Некоторое время, во всяком случае. Удачного наблюдения, скиталец.
Экран померк. На сей раз он не смог заставить корабль восстановить связь.

В сердце огромного скопления, где мерцание разных светил сливалось в одно перламутровое облако и звезды теснились так, что взгляд насчитывал до тысячи жемчужин в этой небесной россыпи, мчались космические корабли, подобно фрегатам, что пенили неизведанные моря древней Земли. И здесь, в этом сияющем тумане, были свои пучины, рифы и отмели. Энергия переливалась в плазму. Выплывая из пыли, одинокие планеты, горящие солнца угрожали людям. Дважды «Макт» смотрел в лицо смерти, но чуткие приборы «Джаккаври» заметили опасность и успели прокричать о ней.
После того как не помогла резкость Демринга, Грайдал лично явилась умолять Лаури о возвращении. То, что она поступилась своей гордостью, говорило о том, как тяжело здесь ей и ее сородичам.
— Во имя чего мы рискуем? — дрожащим голосом спросила она.
— Мы доказываем, что это — сокровищница, которая не знает себе подобных, — ответил он. Он тоже был измучен — отчасти долгим путешествием и постоянным напряжением, но еще больше отчуждением между ними. Он попытался придать бодрость голосу:
— Как только мы сообщим о своих открытиях, конечно же, будут организованы экспедиции. Держу пари, это положит начало двум-трем совсем новым наукам.
— Я знаю. Новые ответвления астрономии, переплетенные между собой. — Она понурилась. — Но мы не ставили перед собой целью научные исследования. Мы можем теперь вернуться назад — ведь собрано достаточное количество сведений. Почему мы этого не делаем?
— Я хочу исследовать поверхность нескольких планет в различных системах.
—
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10