Она хотела сказать этим, что Кейт совершает в своей жизни нечто подобное, раскапывая и раскапывая прошлое, пытаясь дойти до самой сути.
В поисках самой себя Кейт зашла уже далеко. Поначалу она даже с трудом понимала, зачем ей все это нужно. Но то, что удалось найти, превзошло всякие ожидания.
Словно бездна разверзлась перед ней после путешествия в Россию. И стоило сделать хоть один шаг поближе к этой бездне, как края ее начинали осыпаться. Но теперь, после этой поездки, целая вереница смутных вопросов без ответов вставала в ее голове.
Думая об этом, Кейт вздохнула и поставила матрешку на полку. За последние десять лет она собрала целую коллекцию примитивного искусства Америки. Все ее сокровища были размещены на запыленных полках вдоль стен: всевозможные прялки, керамические фигурки, маленькие куколки, которые использовались в лечебной магии. Русская же матрешка пришла из другого мира и другой культуры. Культуры, в которой было меньше наивности, но гораздо больше хитрости.
Кейт распаковала вещи и приняла душ, чтобы смыть дорожную усталость. Затем, взяв себя в руки, позвонила Кемпбеллу.
– Где ты сейчас? – раздался в трубке сердитый голос, который не дал Кейт даже завершить фразы.
– Дома.
Мгновение Кемпбелл молчал:
– Почему ты не позвонила мне перед вылетом? Я бы встретил тебя в Денвере.
– Мне казалось, что так будет лучше. Ты что, очень сердишься на меня?
Вместо ответа она услышала только гудки.
Минут сорок пять Кейт провела в сомнениях, увидит ли она Кемпбелла еще раз или нет.
Затем она услышала, как шелестят по гравию шины его «порше».
Он буквально ворвался в дом. Несмотря на то, что Кемпбелл происходил из самой богатой семьи штата Колорадо, по его облику было заметно, что он предпочитает расхожий глянцевый стиль табачной рекламы. Кемпбелл даже не прикоснулся к Кейт и заговорил грубо и с вызовом:
– Как ты могла так поступить со мной?
– Прости, – беспомощно прошептала Кейт в ответ.
– Я не находил себе места от беспокойства. Ты знаешь, я ведь готов на многое.
– Да. Знаю.
– И тебе было все равно?
– Я пыталась дозвониться, и не раз, Кемпбелл. Но из России это сделать почти невозможно. Постоянно кто-то мешал.
Сказанное было только полуправдой: Кейт не звонила ему не потому, что охладела. Она просто хорошо знала, что он начнет приставать со своими вопросами и со своими требованиями вернуться как можно скорее. А это помешало бы Кейт пройти в России через все, что было суждено.
– Половина дипкорпуса в Москве разыскивала тебя, – сказал Кемпбелл мрачно.
– О, Кемпбелл! Тебе не стоило так беспокоиться.
– Я сам звонил послам Америки и Великобритании. Но они так и не смогли отыскать тебя.
– Не надо было этого делать, – устало заметила Кейт. – Я же просила ничего не предпринимать.
– Как же мне тогда следовало поступать? Позволить тебе без следа исчезнуть в этой дурацкой стране?
– Ты слишком чувствителен.
– Не обвиняй меня в излишней чувствительности, – заметил Кемпбелл со злостью. – Сколько еще будет продолжаться разгадывание тайны? Сколько? Пока не разрушишь все, что нас связывает? Пока не убьешь себя сама?
Кейт ни разу не видела его таким прежде. Эта страстность даже испугала ее:
– Мне пришлось избегать посольств, – заметила Кейт, стараясь быть спокойной. – Я обращалась только к частным лицам. Я знаю, ты волновался, но все равно не должен был разыскивать меня.
– Это слишком, Кейт. Слишком. Я достаточно уже натерпелся от тебя обид, но не мог предположить, что ты способна так обойтись со мной.
– Я же сказала, что прошу извинить меня, Кемпбелл, – спокойно повторила Кейт. – Мне тоже пришлось немало пережить. Поэтому, пожалуйста, не начинай.
– Несколько месяцев ты гонялась за миражами, Кейт. И ты изменилась до неузнаваемости. Мне вообще кажется, что это сумасшествие.
– Кемпбелл, пожалуйста…
– Ты разговаривала с Конни?
– Нет еще.
– У тебя была прекрасная работа, Кейт. И Конни тебя любила. Теперь же готовься к увольнению.
– Что ж, если Конни собиралась меня уволить, то ее уже ничто не остановит.
– И тебе все равно ?
– Нет, конечно. Но у меня есть другие ценности.
– Ценности! – Кемпбелл сорвался на крик. – Какие ценности? Что тебе надо в жизни? Что ты делаешь с собой и с нами? Неужели этот каприз так важен для тебя?
– Это не каприз. Мне нужна правда и больше ничего. Правда, понимаешь?
– Правда? – повторил за ней как эхо Кемпбелл. – Не думаю. Мне кажется, что сны и детские фантазии тебя привлекают больше всего на свете. И ты платишь за них чувствами тех, кто тебя любит.
– Ты не прав.
В какое-то мгновение Кейт показалось, будто Кемпбелл собирается ее ударить. Он схватил ее за руки, и пальцы буквально впились в нежную кожу Кейт:
– С меня хватит, слышишь. Ты должна выбрать. Выбрать между мной и своими поисками и фантазиями.
– Мои фантазии, как ты их называешь, ничем тебе не угрожают. Здесь не идет речь об измене или о чем-то другом. И я не собираюсь заниматься поисками в течение хотя бы нескольких месяцев. Обещаю. Я собираюсь заняться только работой. Я не могу так расстраивать Конни.
– А меня, значит, можешь. – Кемпбелл смотрел Кейт прямо в глаза. – Настанет весна, и сумасшествие вернется, да?
– Может быть.
– Брось это, Кейт. Твои поиски только разрушают наши отношения.
– Ты сам не понимаешь, о чем просишь. Обещаю, что наши отношения разрушатся еще быстрее, если я не дойду в своих поисках до конца.
– Нет. Ты должна выбрать, Кейт.
– Прямо сейчас? – спросила она, пытаясь сохранить спокойствие.
– Да. Сейчас. В противном случае я буду искать другую женщину. Может быть, у нас с ней не будет таких сложных отношений. Может быть, она окажется моложе тебя и из тех, кого не особенно мучит прошлое.
– Моложе? – Рот ее искривился в улыбке. – У тебя неплохо получается с ультиматумами, Кемпбелл.
– Потому что я не живу в мире фантазий, – отрезал он, – и точно знаю, что мне надо.
– Господи!
– Ты была жестока со мной. Теперь настал мой час.
Кейт готова была разрыдаться.
– Но мне нужно время, Кемпбелл. Чтобы подумать.
– Нет . – Его лицо потемнело от гнева. – У тебя нет времени. Никаких трюков. Никаких тайн. Или ты навсегда отказываешься от своих поисков, или я бросаю тебя!
– Я не могу отказаться, – прошептала бессильно Кейт.
Наступило мрачное молчание. Наконец он освободил ее руки и отступил назад. Взглянув в лицо Кемпбелла, Кейт поняла, что он уже давно принял решение, еще до прихода сюда. За время путешествия в Россию Кейт потеряла Кемпбелла. С некоторым равнодушием она подумала о той, молодой, что заменила ее, и которую он уже успел сделать своей.
– Прощай, Кейт.
И даже не поцеловал, уходя.
Она продолжала стоять не двигаясь и тогда, когда услышала шум мотора отъезжающего «порше».
На следующее утро Кейт проснулась рано, как только солнце появилось из-за горного хребта. Какое-то время после пробуждения она ощущала только пустоту в душе и никак не могла понять, что с ней. Наконец вспомнила, и боль пронзила все ее существо. Кейт с трудом смогла встать с постели.
Она сделала себе кофе и подошла с чашкой к окну. Из окон открывался прекрасный вид на гору Вейл. Ночью был настоящий буран, и сейчас все кругом ослепляло белизной. Кейт поняла, что вернулась вовремя, к началу сезона. Теперь до самой Пасхи работы будет хоть отбавляй.
Между тем солнце поднялось и осветило все вокруг. Заработали подъемники, начав ползать по склонам. Отсюда они казались неуклюжими жуками. Кейт смотрела на них, пила кофе и старалась больше ни о чем не думать, пока не пришла пора идти на работу.
«Граф ризот» был одним из самых больших и богатых отелей в Вейле. Семьдесят номеров, три ресторана, Weinstube в баварском стиле, два минеральных источника, конференц-зал и выходы к лучшим трассам – все это было воплощением мечты владельцев скромной семейной гостиницы для горнолыжников, с которой они начинали двадцать лет назад.
«Граф ризот» мог гостеприимно принять и обслужить и молодую пару, выбравшуюся на первый совместный отдых в горах, и представительный симпозиум промышленников. Здесь можно было устроить простой завтрак для двух человек и пышный европейский банкет персон на двести. А целая армия массажистов и физиотерапевтов, обслуживающих источники, могла быстро поднять ваш тонус перед напряженным днем в горах, а потом успокоить мускулы и нервы после прогулки. Здесь даже был центр, снабженный соответствующей аппаратурой, где, собрав всех нужных специалистов, можно было создать новую модель автомобиля или обсудить стратегию целой компании.
Лучшие строители возводили «Граф ризот», и лучший персонал теперь обслуживал его. И здесь могло осуществиться любое желание клиента, даже самое бредовое. И обслуживалось это великолепие с тактом и поразительной отлаженностью.
Законным результатом всех усилий стала немалая прибыль хозяев отеля. Номер на одну ночь в разгар сезона стоил около 350 долларов. «Граф ризот» давал ежедневную прибыль 30 тысяч долларов, а в месяц – свыше миллиона. А с учетом новой стратегии даже в летний период здесь проводились всевозможные симпозиумы и конференции. И последние три года «Граф ризот» приносил не менее семи миллионов ежегодно.
Женщина, которая могла бы похвастаться тем, что именно она создала отель, имела широкое мужественное лицо, решительные манеры и была очень энергичной особой, что позволяло многим усомниться в ее шестидесяти пяти годах. Она выглядела лет на двадцать моложе. Недавно опубликованная ее биография подробно рассказывала о тридцатилетней деятельности Констанции Граф в гостиничном бизнесе. Эта женщина стала настоящей легендой. Многие из ее служащих испытывали страх перед ней, но Кейт никогда не слышала от своей начальницы ни одного замечания или грубого слова. Кейт вообще считала, что этот страх был рожден скорее той уверенностью, которую буквально излучало все существо Констанции. Поэтому в душе Кейт ничто не дрогнуло, когда ее взгляд встретился со взглядом серых проницательных глаз хозяйки при входе в ее великолепный кабинет.
Они быстро обменялись поцелуями. И хотя Конни была намного старше Кейт, они были подругами, и партнерство по работе не разобщало их, а, наоборот, делало еще ближе. Но Кейт сразу же уловила запах дорогих духов «Диориссимо», напряженное выражение лица и поняла, что серьезный разговор неизбежен.
– Садись, – скомандовала Конни, указывая рукой на стул рядом с ее письменным столом из черного мрамора. Кейт повиновалась и села, скрестив руки на коленях. – Как отдохнула?
– Хорошо.
Конни по-прежнему продолжала напряженно изучать ее. Скорее всего, она уже знала про Кемпбелла.
– Выглядишь усталой. Но, думаю, ты скоро отойдешь, ведь время пока еще на твоей стороне. – Конни говорила отрывисто и без пауз. – Слишком много времени ты провела в России.
– Понадобилось немало дней, прежде чем я смогла выйти на нужных людей и получить необходимую информацию. Этим и объясняется мое долгое отсутствие.
Прости, Конни, если я создала тебе трудности. Надеюсь, что Дженнифер смогла меня заменить.
Но Конни будто отмахнулась от этой темы:
– Об этом после. Так ты узнала все, что хотела знать?
– Мне удалось найти нечто необычное.
– Что? Окончательный ответ?
– Нет. Скорее еще один вопрос.
– Значит, ничего еще не кончено?
– Нет.
Лицо Конни в один миг стало каменным:
– И ты не успокоишься, пока не докопаешься до сути?
– Да. Но я обещаю, что буду усердно работать весь этот сезон и с лихвой наверстаю упущенное.
– Но на следующий год ты опять отправишься на поиски?
Конни задала тот же самый вопрос, что и Кемпбелл.
– Да.
– Сколько же тебе понадобится времени, чтобы окончательно все выяснить?
Кейт только развела руками.
– Не знаю.
Конни резко встала с кресла и подошла к окну. Кабинет, как и весь отель, был отделан в стиле немецких постоялых дворов четырнадцатого века – деревом и керамической плиткой. Казалось, этот домик циклоном из «Волшебника страны Оз» перенесло откуда-то из Баварии сюда, в горы Колорадо. И все номера и рестораны соединяли это европейское очарование и Gem?tlichkeit. Но подсобные помещения отеля – от кухонь до офисов – говорили скорее о современном холодном стиле. Не оборачиваясь в сторону Кейт, Конни спросила:
– Ты давно работаешь здесь?
– Одиннадцать лет, ты же знаешь.
– Ты была счастлива?
– Да.
– Тогда почему же?
Несколько мгновений Кейт колебалась, не зная, что ответить, потом нашлась.
– Я была счастлива , делая то, что мне нравится, и ты это знаешь. Но во мне говорит какая-то давняя потребность узнать правду о себе. Потребность эта исходит из глубины моего я, и ее нельзя выразить ни словами, ни конкретными мыслями. Я не в силах справиться с этим, Конни. Мне нужно раскопать прошлое.
– Как мне подсказывает опыт, – прервала Конни, – прошлое всегда слишком опасно. Не менее опасно, чем будущее.
– Но прошлое влечет и тянет меня к себе помимо моей воли.
После этих слов спина немолодой женщины, обтянутая костюмом из дорогой ткани, над которым потрудился прекрасный портной, неожиданно вздрогнула и выпрямилась.
– Когда-то меня тоже тянуло нечто, но в прямо противоположном направлении. Тогда, в двадцать семь лет, я оставила Европу и страну, лежащую в руинах. Мой муж погиб на Восточном фронте, семья – во время бомбежки, а ребенок был погребен под развалинами. Я отрезала от себя свое прошлое, Кейт. Отрезала, понимаешь. И никогда уже не была настолько глупой, чтобы возвращаться в него. Неблагодарное это дело – раскапывать руины.
Кейт хранила молчание, пораженная услышанным:
– Я ценю твое доверие, Конни.
– Ты потратила столько времени и денег, столько энергии и жизненных сил из-за своей страсти к прошлому, Кейт. Ты сама сказала, что открытие скорее напугало тебя. А ты никогда не думала, что твоя страсть может быть фантазией и тебе просто нужна помощь психиатра, и ничего более?
Кейт вздрогнула. Почти дословно Конни повторила сказанное Кемпбеллом. Но если у него это могло быть вспышкой злобы, то Конни полностью отвечала за то, что сказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12