Женат трижды, детей нет, постоянно проживает в Москве. Записывай адрес и телефон, но имей в виду — он вряд ли станет с тобой разговаривать.
Нефедов оказался прав. Пиков разговаривал со мной просто по-хамски:
— Кто вы такой? Какой еще Вацура? Не знаю никаких Вацур! Откуда у вас мой телефон? Не знаю ни о каком убийстве! Меня это не интересует!
— На вашей яхте обнаружен труп директора акционерного общества Милосердовой, — спокойно повторил я. — Капитан же по неясным причинам исчез. Вы можете знать, где сейчас находится Караев.
— С чего вы взяли, что я могу это знать? Если я буду думать о каждом пьянице, у меня не останется времени для решения своих вопросов.
— Я мог бы расследовать это дело без излишней огласки, — сказал я, уже понимая, что Пиков ничего полезного мне не сообщит.
— Если я сочту нужным, я сам воспользуюсь услугами частного агентства. Пока же я не нуждаюсь в вашей помощи. Желаю здравствовать. Постарайтесь не звонить мне больше.
И короткие гудки. Я опустил трубку. «Отрицательный результат — тоже результат», — подумал я, чтобы как-то утешить себя. А впрочем, кое-какие выводы можно сделать. Во-первых, Пиков переиграл. На сообщение об убийстве даже самый замшелый бюрократ отреагировал бы иначе. Пиков же слишком усердно подчеркивал свое безразличие — так может делать человек, которому известно больше, чем мне. Во-вторых, его фраза о том, что у него нет времени думать о каждом пьянице, вообще абсурдна. Речь шла не о постороннем человеке, а о капитане его собственной яхты, которому доверено содержание дорогостоящей техники. Пиков лукавил. Он не только не нуждался в услугах частного детектива. Он боялся, что к розыску убийцы подключится дополнительная следственная структура.
Я ходил по квартире, раздумывая над тем, куда теперь воткнуть свои выводы в отношении Пикова. Мне не пришлось долго ломать голову, потому как ничего другого не оставалось, как сбросить эти выводы в общую копилку фактов, которые пока не удавалось ни систематизировать, ни выстроить в логическую цепь. Чем больше я занимался делом об убийстве Милосердовой, тем более запутанным мне оно казалось.
Мне было известно, что около полудня девятнадцатого числа капитан «Ассоли» Караев на мысе Ай-Фока сошел на берег, предоставив яхту в распоряжение неизвестных пассажиров, одной из которых была Милосердова. «Ассоль» взяла курс на Дикий остров, где около четырнадцати часов директор АО была зверски убита, возможно в голом виде, после чего ее труп был одет в костюм и сброшен в трюм яхты. Убийца (или убийцы) покинул остров, предварительно подбросив накидку Милосердовой в мою лодку и столкнув последнюю в воду. Письмо-подделка, оставленное в кармане накидки, говорило мне пока лишь о том, что убийство было тщательно спланировано. Вероятно, за мной следили, выясняя, в какие часы и дни я бываю на Диком острове. Это, на мой взгляд, сделать было гораздо проще, чем добыть образцы моего почерка. Писем я никому не пишу, созданием мемуаров не увлекаюсь. Единственное, что мне в последнее время приходилось писать от руки, — так это всевозможную документацию своего сыскного агентства. Но большая часть этих бумаг хранится у меня дома, где не бывает посторонних, оставшаяся часть — в архивах отделения милиции. Как бумаги попали в руки убийцы — оставалось загадкой.
Что мне еще было известно? Что главбух и коммерческий директор «Милосердия» утверждают, что не знают, в каких банках и на каких счетах находятся деньги вкладчиков, и, таким образом, снимают с себя всякую ответственность перед многочисленными держателями акций. Диме Моргуну наверняка кое-что известно о Караеве и его последнем рейсе, но он держит язык за зубами. Владелец яхты Пиков тоже хранит какую-то тайну. Словом, эти четыре человека знают по делу убийства больше, чем говорят.
Очень условно можно предположить, что в наибольшей степени были заинтересованы в смерти Милосердовой главбух и коммерческий директор АО. Один из них сейчас сидел в следственном изоляторе, а второй пропадал где-то в Запорожье.

10

Я знал, что Леша сопереживает мне и всегда готов помочь, но о том, что он выведет меня на Караева, я даже не мог и мечтать. Он пришел ко мне вечером с мешком крабов, которых, вместо того чтобы сдать в ресторан, предложил сожрать самим, вывалил несчастных членистоногих в самую большую кастрюлю, какая была у меня, залил подсоленной водой и поставил на огонь. Пока крабы варились, перекрашиваясь в ярко-красный цвет, я сходил за пивом.
Наслаждаясь деликатесом, я подробно рассказал Леше о разговоре с хозяином яхты. Леша, разгрызая горячие клешни, из которых сочился ароматный бульон, хмыкал и качал головой.
— Этого следовало ожидать, — сказал он. — В самом деле, кто ты такой для Пикова? Почему он должен тебе доверять?
— Дело вовсе не в том, доверяет мне Пиков или нет. Для честного человека быстрое и профессиональное расследование — все равно что защита адвоката. Пиков отказался от такого рода защиты. Отсюда напрашивается вывод.
— Пиков чист, у него надежное алиби, и кто бы ни копал против него, ничего не накопает, — сказал Леша, с треском, словно орех, раскусывая панцирь.
— Верно. Но можно предположить и совершенно противоположное: у Пикова рыльце в пушку, потому-то он и не заинтересован в быстром и качественном расследовании.
— Тоже может быть, — согласился Леша, вытирая руки платком. — Пиков его фамилия, говоришь, — произнес он, вытаскивая из кармана брюк потрепанную записную книжку. — Когда-то у нас в больнице лежал с камнями в почках некий господин, который курирует частное капитальное строительство на побережье. — Леша листал книжку, проводя пальцем по страницам. — Он оставил мне свои координаты на всякий случай. Один раз я ему уже звонил: интересовался дачами «под ключ»…
— А зачем нам капитальное строительство? — не понял я.
— А ты думаешь, что твой Пиков, купив яхту, не приобрел где-нибудь неподалеку от порта приписки дом с видом на море?.. Ага, вот он. Илья Роменович Городецкий. Телефон в Симферополе: два шесть два шесть ноль девять. Отлично! Прямо сейчас и позвоним.
Я не очень верил в удачу и продолжал заниматься крабами, глядя на Лешу, который, мурлыкая под нос песенку, крутил диск телефона.
— Алло! Илья Роменович! — крикнул Леша в трубку. — Что-то совсем плохо слышно… Ага, вот уже лучше. Это Малыгин. Вспомнили такого?
Несколько минут Леша расспрашивал у Городецкого о его здоровье, передавал приветы жене и сыну, после чего сказал:
— Нужна ваша помощь, Илья Роменович! Есть фамилия, но нет адреса дома… Как вы сказали? Уверен ли я, что дом построен на побережье? Конечно, уверен! — красиво соврал Леша и подмигнул мне. — Пиков его фамилия. Артур Пиков. Постоянно проживает в Москве… Мой телефон? Секундочку!
Леша прикрыл трубку рукой и спросил у меня:
— Давай твой номер! Он перезвонит сюда сам.
Не успел Леша разобрать очередного краба и отпить из стакана пива, как телефон зазвенел.
— Слушаю вас! — крикнул Леша. — Ага, записываю… Поселок Морское, улица Энгельса… Неужели еще такие улицы бывают?.. Дом триста. Круглая цифра… Все ясно, Илья Роменович! Спасибо большое!
Он положил трубку и с победным выражением на лице посмотрел на меня.
— Ну как, Шерлок Холмс? Здорово сработано?
Я, не скрывая своего восхищения, пожал Леше руку.
— У нас есть слабая надежда, что Караев пережидает шумиху в этом особняке, — сказал Леша, глядя на адрес, который он записал на полях газеты.
— Я в этом почти уверен, — более оптимистично добавил я. — Караева видели в Морском после того, как яхта отчалила от мыса Ай-Фока. Только не совсем понятно, какой смысл Пикову прятать Караева на своей даче.
Леша махнул рукой.
— Что здесь непонятного? Зачем опытного, надежного капитана отдавать на растерзание милиции? Пиков прекрасно понимает, что в первую очередь заподозрят старика и наверняка упекут его на тридцать суток в следственный изолятор. А старый человек со страху может наговорить лишнего: кого возил на яхте, о чем говорили пассажиры. Мало ли в какие тайны был посвящен Караев!
Я в легком возбуждении вскочил из-за стола, допивая пиво из стакана.
— Ты куда? — удивился Леша.
— В Морское.
— Не лучше ли утром поехать?
— Не лучше. Время — деньги. — Я схватил со стола краба и попытался затолкать его в карман джинсов. — Съем в дороге. А ты, если хочешь, оставайся у меня. Здесь работы, — я кивнул на стол, заставленный бутылками с пивом и заваленный крабами, — непочатый край.
Леша пожал плечами и не совсем решительно взялся за свой мешок, намереваясь пойти со мной. Я мысленно извинился перед ним за то, что в очередной раз испортил человеку отдых, и выскочил из квартиры.

* * *

Второй раз за день бежать из Судака в Морское по сложнейшей трассе — это слишком, так вряд ли тренируется даже олимпийская сборная по марафону, но у меня не оставалось другого выхода. Все автобусные рейсы на Морское уже закончились, а ловить попутку на шоссе можно было до утра. К счастью, я выпил не много пива, а что касается крабов, то наесться ими до отвала можно только в том случае, если разобрать как минимум штук сто. Я не был ничем отягощен и находился в прекрасной спортивной форме. К тому же силы мне придавала вера в успех.
До Нового Света я доехал на автобусе и, распугивая отдыхающих, легкой трусцой побежал по тропе Голицына мимо живописных бухт и гротов. За час я добрался до мыса, откуда, уже не торопясь и прихрамывая, приплелся в поселок.
Дом номер триста находился достаточно далеко от моря, на горке, утыканной кипарисами, как шипами. Это был очень симпатичный двухэтажный особняк стального цвета с пористыми стенами, напоминающими срез свежего ржаного хлеба. Затемненные стекла надежно закрывали внутренность особняка от знойных солнечных лучей. Ограда из сетки-рабицы была плотно обвита виноградной лозой, отчего нельзя было рассмотреть двор и первый этаж особняка. Калитки я не нашел и постучал в большие двустворчатые ворота, предназначенные для въезда автомобилей.
Как и следовало ожидать, мне никто не открыл — дед, если он там был, не для того прятался, чтобы открывать кому попало на стук. Я дважды обошел особняк вдоль изгороди, всматриваясь в каждую дырочку, словно лис, пытающийся проникнуть в курятник, и точно выяснил только одно: сторожевой собаки нет.
У меня не было стопроцентной уверенности в том, что это в самом деле особняк Пикова. От ошибок не застрахован никто, в том числе и Илья Роменович. Проникновение в чужой дом сулило мне большие неприятности, но я привык рисковать не задумываясь и, убедившись, что за мной никто не следит, перемахнул через изгородь.
От особняка лучами расходились дорожки, выложенные цветными плитками. Между ними плотно росли цветы. Я обратил внимание на то, что земля на цветниках влажная, — значит, кто-то ее недавно поливал. Бесшумно приблизившись к входной двери, обитой черным дерматином, я нажал кнопку звонка.
Никакого результата.
Интуиция редко когда подводила меня, и я чувствовал, что кто-то стоит за дверями, смотрит на меня через глазок и прислушивается к моим шагам. Я двинул по двери кулаком и крикнул:
— Караев, открывай! Слышишь, дед? У меня важное дело к тебе! Открывай, я знаю, что ты дома.
Это сработало, как волшебное заклинание «сим-сим». Лязгнул замок, дверь приоткрылась, и показалось испуганное лицо Караева.
— Чего гремишь? — сиплым голосом спросил он, узнав меня. — Чего хулиганишь здесь? Что надо? Какое еще у тебя ко мне дело?
Я почувствовал запах спиртного: наверное, дед квасил в одиночку. Одет он был так же неряшливо, как всегда, — в застиранную тельняшку и старые военные брюки галифе. В его крепкой ладони, украшенной татуировкой фрегата, летящего под всеми парусами навстречу солнцу, дымилась трубка с тонким, сильно выгнутым мундштуком. Дед был небрит, его щеки и подбородок окутывал белый налет седой щетины.
— Я звонил твоему шефу, — с ходу придумывал я, потеснив старика и зайдя в дом. — И он сказал мне, где ты прячешься.
— С чего это я прячусь? От кого мне прятаться? — возразил Караев, придерживаясь руками за стены. — Я тут за домом приглядываю, пока хозяина нет. А какое дело у тебя? Что тебе надо?
Я мельком осмотрел прихожую. Видимо, Караев по комнатам не ходил и не поднимался на второй этаж, а жил здесь, спал на раскладушке и ел за узким кухонным столиком, заставленным десятком пустых винных бутылок и раскуроченными консервными банками.
— Я веду следствие, — сказал я, рассматривая этикетки на бутылках.
— Ну и веди себе, — спокойно отозвался Караев. — А я зачем тебе нужен?
«Караев ничего не знает о том, что произошло на его яхте, — понял я. — Может быть, это даже к лучшему. Если я расскажу ему об убийстве Милосердовой, то старика это известие может шокировать, испугать, и он ничего полезного мне не расскажет».
— Твои пассажиры в нехорошую историю вляпались, — сказал я. — Дело, конечно, пустячное, но все равно требует расследования.
— Какие еще пассажиры?
— Которых ты позавчера на Ай-Фока взял. Кто ж яхту незнакомым людям доверяет?
— Ты чего-то недоговариваешь, парень, — насторожился дед. — Угробили «Ассоль», что ли? Или наехали на кого?
Я кивнул, словно подтверждая слова деда, но сказал уклончиво:
— Об этом позже. Ты мне сначала ответь: кого ты на борт в тот день взял?
Дед вдруг проявил характер. Он сел на табурет, взял со стола пустой стакан, покрутил его и поставил на место.
— Мне хозяин не велел об этом распространяться. Ты ж не милиционер, чтобы я перед тобой отчитывался.
— Ты хочешь, чтобы я привел милиционера? Это очень просто, но милиция будет с тобой по-другому разговаривать.
— А ты меня не пугай.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10