В новой стране она, возможно, поймет, что хочет сделать со своей жизнью. Например, останется она в журналистике или нет.
Ей хотелось подумать об этом прямо сейчас, но мешали образы Джуда и Микаэлы, возникавшие в ее воображении – причем вместе, в объятиях друг друга, стоящие перед алтарем в соборе Эль-Кристобаля.
Он, должно быть, был очень в ней уверен – да и в себе тоже, – если сделал ей предложение вот так – в прямом эфире.
Лиз чувствовала себя такой несчастной. Даже когда она закрывала глаза, пытаясь уснуть, эти картинки не исчезали.
Почувствовав, что дрожит, она сняла верхнюю одежду и забралась под одеяло. Но холод был глубоко внутри ее, наполняя пустые пространства ее души.
Ей некого винить, кроме себя самой, думала она. Она позволила себе очертя голову влюбиться в Джуда, а он не предложил ей ничего взамен.
Она не была первой, кто совершает такую ошибку – принимает мимолетную страсть, пусть всепоглощающую, за любовь.
И теперь ей остаются лишь чувства потери и одиночества. Ей придется научиться как-то с этим справляться. Ждать, пока притупятся острые углы боли.
На работу она не может вернуться. Во всех газетах напишут о позоре Льюиса Доулиша и о той роли, которую сыграл в этом Джуд Дэрроу. Женщины-журналистки будут готовы лететь в Эль-Кристобаль, чтобы освещать свадьбу – счастливый конец путающей кровавой драмы. Доказательство того, что на смену злу приходит добро.
Она могла бы написать об этом сама и подозревала, что Клайв, возможно, планирует дать именно ей такое задание.
Но она ни за что не согласится. Скажется больной, и пусть он думает что ему угодно. А потом она найдет место, где нет ни газет, ни телевидения – и выживет. Она подождет, пока в газетах перестанут писать об Эль-Кристобале.
На следующее утро она встала рано. Все тело болело, в глаза, казалось, насыпали песок. Она расплатилась за комнату и отказалась от завтрака, входившего в стоимость номера.
Ей надо вернуться на квартиру. Собрать вещи и уехать, прежде чем Клайв – или кто-то другой – начнет удивляться, куда она подевалась.
Немного вещей, паспорт и билет на самолет – не важно куда. Вот все, что ей нужно. И может быть, ей повезет и она найдет такое место, где ее раны начнут заживать.
На лестнице, ведущей к ее квартире, было темно. Она доставала из сумки ключи, когда увидела, что какая-то тень возле ее двери зашевелилась, а потом превратилась в мужскую фигуру.
Она хотела закричать, но голос ее не слушался. Она стала шарить по стене, нашла кнопку и включила свет.
– Наконец-то ты пришла, – облегченно промолвил Джуд.
– Ты? Какого черта ты здесь делаешь?
– Я просидел здесь всю ночь. Я решил, что, если ты дома и не хочешь открывать дверь, тебе рано или поздно придется выйти. А если тебя дома нет, то, возможно, ты все же вернешься. Что ты и сделала.
– Да, я вернулась, так что тебе больше незачем волноваться. Я уверена, что у тебя есть дела. Я тебя не задерживаю.
– Где ты была?
– Это тебя не касается. Но я не пыталась снова утопиться, если ты это имеешь в виду.
– Я не знал, что и думать. Мне казалось, что ты, как и я, чувствуешь себя одиноко и страдаешь.
– Ты – одиноко? Ты же был героем дня! – Она усмехнулась, хотя ей хотелось крикнуть: «Что ты знаешь о страдании, если наконец соединишься с женщиной, которую любишь?»
– Все зависит оттого, что ты понимаешь под одиночеством. Так где ты скрывалась, Бет? Ты так внезапно исчезла.
– Я неплохо умею это делать. И я собираюсь сделать то же самое снова. Так что, будь добр, уходи и оставь меня в покое.
– Не получится. Так что можешь отпереть дверь. После того как я провел ночь на этом жестком холодном полу, я считаю, что ты должна по крайней мере напоить меня кофе.
– Я тебе ничего не должна. Но если чашка кофе – это цена за то, чтобы избавиться от тебя, ты ее получишь.
Она открыла дверь, и он вошел вслед за ней. Когда она остановилась, чтобы повесить на крючок ключи, он взял ее за подбородок и повернул к себе ее лицо.
– Ну и вид у тебя! Похоже, ты провела не менее беспокойную ночь, чем я.
– Наоборот. Я очень хорошо отдохнула, – пробурчала она и, вывернувшись из его руки, пошла на кухню.
Она поставила на плиту чайник и начала заполнять кофеварку молотым кофе, стараясь унять дрожь в пальцах. Зачем он так внимательно за ней следит?
– Никто не просил тебя ночевать у меня под дверью.
Она прошла мимо него в спальню. Достав дорожную сумку, стала запихивать в нее все подряд. Только чтобы чем-то занять руки. И все это время она спрашивала себя, почему – о Господи! – почему она была такой дурой и позволила ему войти.
Он остановился в дверях. Его лицо было серьезным.
– Куда ты собираешься ехать?
– Кто знает, да и кому до этого есть дело? Думаю, Париж мне не светит, так что какая разница? А тебе разве не нужно собираться в дорогу? – спросила она с отчаянием в голосе.
– Я как раз этим занят. Вот почему я здесь.
– Так иди в агентство путешествий. Это будет полезнее, чем торчать у меня в квартире. Впрочем, я думаю, у тебя есть свои каналы, которыми ты можешь воспользоваться, чтобы добраться до Эль-Кристобаля.
– Но на сей раз меня там ждут и даже будут мне рады.
– Не сомневаюсь. – Она помолчала. – Новому режиму не понадобилось много времени, чтобы установить, что между Моралесом и Льюисом Доулишем существовала связь.
– Они давно следили за ними. А за последние несколько недель Доминго, не афишируя, раскрыл еще много дел, связанных с коррупцией.
– А ты знал, что он и есть Ксавьер? – Она ненавидела себя за то, что задала этот вопрос.
– Нет, не знал. Он многих сумел обмануть.
– Но не твою… Микаэлу.
– Нет, она была посвящена в этот секрет с самого начала. – Он улыбнулся: – Неудивительно, что она так рассердилась, когда я обвинил Ксавьера в организации похищения. Но она решила непременно добиться правды, хотя Руй, естественно, пытался ее отговорить. И он был прав, потому что все чуть было не закончилось катастрофой.
– Ты решил, что ее убили. Как же ей удалось спастись?
– Как только ее ранили в плечо, она упала на землю. Один из ее охранников был убит и упал на нее, а потому похитители, по-видимому, подумали, что они убиты оба. Во всяком случае, они были больше заинтересованы в том, чтобы схватить меня, чем оказывать помощь раненым и умирающим.
– И все для того, чтобы обеспечить прикрытие Льюису Доулишу? – Лиз недоверчиво посмотрела на Джуда. – Просто не верится.
– На самом деле все было логично. Если бы похищение не оказалось настолько глупо спланировано и если бы я не заметил Ортегу, им бы все сошло с рук. Я понимал, что здесь что-то не так, но думал, что просто схожу сума.
– И вот теперь ты полностью оправдан и готов потребовать вознаграждение. Все хорошие истории должны заканчиваться именно так, – криво улыбнулась она.
– Я надеюсь. Но это зависит и от тебя.
– Не понимаю почему.
– Буду счастлив тебе объяснить. – Он смотрел на ее набитую вещами дорожную сумку, в которую она продолжала запихивать белье. – Кто-нибудь говорил тебе когда-нибудь, что ты совершенно не умеешь паковать, вещи?
– Обычно я не занимаюсь этим на глазах у публики.
Она подошла к шкафу и одним махом стянула с плечиков оставшуюся одежду. Кинув ее на кровать, она обнаружила, что там была и ее новая юбка с блузкой, которые она не собиралась брать с собой.
А он их заметил.
– Какие красивые вещи.
– И совершенно не подходят там, куда я еду. – Лиз взяла наряд и направилась к шкафу.
– Но ты же еще не решила, куда поедешь, – тихо напомнил он. – А для свадьбы этот наряд очень подходит.
– Я не собираюсь ни на какие свадьбы.
– Ошибаешься. Ты приглашена на свадьбу в Эль-Кристобаль на следующей неделе.
– Приглашена… туда? Неужели тебе могло прийти в голову, что я приму приглашение, что я поеду?
– Почему бы и нет? Ты оказалась вовлечена в тамошние события. Я думал, тебе захочется увидеть, чем они закончатся.
Слова Джуда потрясли ее. Да как он смеет?! Так он, значит, продолжает мстить ей за то, что она его обманула? Неужели можно быть таким жестоким?
– Будь ты проклят, Джуд Дэрроу! – Она задыхалась от ярости. – Да, я репортер до мозга костей. Предполагается, что я должна быть объективна, что у меня не может быть вообще никаких эмоций. Но всему есть предел. Убирайся!
– Я уйду только вместе с тобой. И никак иначе.
– Разве ты забыл, что есть кто-то, кто ждет тебя? И все еще считается, что третий – лишний?
– Нас ждут двое, и они хотят видеть нас обоих. Микаэла и ее будущий муж… Руй Доминго. Ты не представляешь, какой будет праздник! В Эль-Кристобале появится новый президент и новая первая леди.
Лиз уставилась на Джуда непонимающим взглядом.
– О чем ты говоришь?
– Микаэла собирается замуж за Руя. Она была его студенткой в университете, и именно тогда они влюбились друг в друга. Но по многим причинам им пришлось это скрывать.
– Но ты… и она?
– Было время, когда Микаэла была близка к отчаянию. Этот страшный человек – Моралес – держал страну в железных тисках. И полагаю, что между ним и Доминго были весьма натянутые отношения. Я тоже был несчастлив, и мы утешали друг друга. Но я всегда знал, что ничего другого между нами быть не может. А она была просто рождена для политики. Они с мужем сделают много хорошего для своей страны.
– Да, я уверена в этом… – пробормотала Лиз, хотя ни в чем не была уверена.
И возможно, никогда не будет.
– Ну что? Поедешь со мной на их свадьбу?
– Я не могу. Мне надо найти работу. Клайв не так-то быстро простит меня за то, что я отказалась писать такую важную для него статью.
– Я уверен, что Клайв сам хочет написать эту статью. Когда я видел его в последний раз, он был похож на человека, который с ума сходит от счастья. И все из-за этой статьи.
– Тем не менее, – упорствовала Лиз, – мне предстоит разобраться со своей жизнью.
– Может, я смогу помочь?
Лиз уныло посмотрела на кучу своих вещей:
– Не думаю, что это возможно.
– Почему? Когда-то мы помогли друг другу.
– Да, но с тех пор много чего произошло.
– И то правда, – согласился Джуд. – Ты наконец избавилась от своего неверного бойфренда, а я обнаружил, что я не сумасшедший. Когда я был там, мне действительно казалось, что я теряю рассудок.
– Меня это не удивляет. Но у нас ничего не получится. Ты же сам видишь.
– Ничего я не вижу. Поэтому тебе лучше объяснить, почему у нас ничего не получится. От недостатка сна я, похоже, здорово поглупел.
– Мне следовало сразу тебе признаться, что я журналистка. Боязнь потерять кого-то не может служить оправданием. Сейчас я… я это понимаю. Но ты… Как же ты после этого сможешь мне доверять?
– Ты, наверное, забыла, что, когда мы с тобой встретились, я назвался Джоном Смитом. Это означает, что и я не сразу выложил все карты на стол. Но я слишком ненавидел журналистов, особенно после того, как они стали преследовать меня в собственном доме. Это порядком портило мне настроение.
– А сейчас оно улучшилось?
– Я не совсем уверен. Все зависит от тебя. Поехали со мной, Лиззи. У меня есть особая причина просить тебя об этом.
Она не смела поднять на него глаза и начала дрожащими пальцами перебирать складки новой юбки.
– Какая же?
– Мне надо передать чек. Микаэла организует Фонд помощи детям, осиротевшим по вине режима Моралеса. Я передам в этот фонд гонорары за свои интервью. Я вообще не собирался оставлять их себе, а думал отдать на какие-нибудь стоящие благотворительные цели.
– Понятно. – Она долго молчала, а потом произнесла: – Я должна извиниться перед тобой, Джуд. Если ты хочешь, чтобы я валялась у тебя в ногах, вымаливая прощение, ты можешь мне об этом сказать.
– Не болтай ерунды! Я говорил тебе то же самое, а кончилось тем, что мне пришлось за себя краснеть. – Прежде чем продолжить, он сделал глубокий вдох. – Я читал репортажи, которые ты присылала из Африки, Лиззи. От них у меня начинало болеть сердце. И только тогда я понял, свидетелем какой трагедии ты была и что ты не использовала ее, чтобы поднять тираж своей газеты. Эти репортажи заставили меня понять, почему ты набросилась на меня, когда я увидел тебя впервые. Причиной тому была не только измена твоего возлюбленного.
Его лицо стало серьезным.
– Теперь я знаю, что ты не врала, утверждая, что не натравливала на меня газетчиков. Что ты действительно не знала, кто я на самом деле. А Клайв сказал мне, что ему фактически пришлось тебя шантажировать, чтобы ты встретилась со мной снова. Ты можешь простить меня за то, что я в тебе сомневался?
– Это должна была сказать я.
Он невесело рассмеялся:
– Ради Бога, дорогая! Неужели мы так и проведем остаток жизни, извиняясь друг перед другом? Нам обоим мешала предвзятость, и мы оба ошибались. Неужели нас это ничему не научило?
Он подошел к ней и взял из ее рук шелковистую материю и бросил ее на кровать. Она почувствовала на своих плечах его теплые сильные руки, и надежда затеплилась у нее в груди.
– Вчера вечером я пришел сюда, чтобы извиниться перед тобой за то, что был таким идиотом, и спросить, не могли бы мы начать все сначала. Ты нужна мне. За те несколько коротких дней, что мы были вместе, я по-новому взглянул на свою жизнь. Я почувствовал, что я не просто мужчина. Что я состоялся как человек, чего со мной никогда раньше не было.
Джуд судорожно сжал ей плечи.
– Лиззи… я люблю тебя, и ты нужна мне как воздух. Не прогоняй меня, пожалуйста!
– Да я и не смогла бы… О, Джуд… Джуд…
Он обнял ее, и они долго так стояли, наслаждаясь теплом и близостью друг друга.
– Значит, ты поедешь со мной в Эль-Кристобаль? – спросил он наконец.
– Кто-то же должен за тобой присматривать, – озабоченно ответила она.
– Микаэла и Руй, по всей вероятности, будут слишком заняты, чтобы присутствовать на нашей свадьбе. А это означает, что, если повезет, нам удастся не привлечь к ней внимания. Я предлагаю пожениться, как только мы вернемся домой.
– Пожениться? – не поверила она.
Джуд окинул комнату взглядом.
– Надо же! В этой комнате есть эхо?
– Перестань. – Она ткнула его в плечо. – Ты просишь меня… выйти за тебя замуж?
– Тебе кажется, что мы недостаточно долго знакомы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22