От вас вовсе не требуется спать с хозяином дома.
Да, она несомненно влюблена в Уильяма, решила Кейт. Именно поэтому ей нельзя здесь оставаться. Она слишком одинока, беспомощна и нуждается в утешении. Сегодня должна была состояться ее первая брачная ночь. Первая ночь в роли жены Джеффа. Вспомнив об этом, Кейт испытала облегчение оттого, что избежала подобной участи.
– В отличие от других гостей прежних герцогов?
– Видимо, да, – согласился Уильям. – Уверен, у всех у них имелись любовницы. Приемы в Торн-Холле были благовидным предлогом для занятий сексом с чужими женами. – Он взял Кейт за руку. – Пойдем узнаем, испекла ли Бет лепешки. Я предупрежу ее, что вы останетесь переночевать.
– Ладно, – согласилась Кейт. Если она влюблена в Уильяма Ландри, это еще не значит, что ей надо бежать отсюда, как перепуганной девчонке. Она вовсе не девчонка и ничуть не испугалась. Ей двадцать пять лет, она вправе наслаждаться обществом обаятельного мужчины. Не она первая влюбилась в герцога Торнкреста. Правда, он целовал ее так, словно считал самой желанной женщиной в мире. Ухаживал за ней, когда ей нездоровилось, и улыбался ее шуткам. Не обижался, когда она поддразнивала его. Был добрым, внимательным и на редкость сексуальным.
И не менее опасным, чем поезд без тормозов.
– Лучше бы вы перешли в утренний салон или в библиотеку, – проворчала миссис Гудфеллоу. – Я бы подала вам чай как полагается, выставила бы фарфор старой герцогини…
Уильям вытянул ноги под потертым дубовым столом.
– С какой стати? Я всегда пью чай на кухне, с вами.
– У вас гостья, – возразила экономка. – Я могла бы накрыть стол, поставить серебро… – Она виновато взглянула на Кейт. – Вы наверняка предпочли бы более официальную сервировку, а не признаетесь в этом только из вежливости.
– Мне нравится здесь, на кухне, – заверила ее Кейт. Уильям чуть не рассмеялся. Кейт не хотела обидеть экономку, но вкладывала в свои слова совсем иной смысл. На кухне, отделанной дубом, она явно чувствовала себя непринужденнее, чем в чайной Брауна. – Здесь очень уютно, – добавила она и взяла очередную лепешку.
Миссис Гудфеллоу вытерла руки полотенцем в красную клетку.
– Надеюсь, вам уже лучше?
– Да.
– Вчера ночью вы оба не выспались. Ужин будет готов поздно, так что у вас есть время вздремнуть.
Уильям с удивлением увидел, что щеки Кейт порозовели. Очевидно, она по-прежнему испытывала смущение, вспоминая, как он ухаживал за ней. Обе женщины принялись оживленно беседовать о непредсказуемости вспышек гриппа, затем перешли к обсуждению меню ужина. Миссис Гудфеллоу пустилась расписывать достоинства газовых плит, а Кейт заинтересованно слушала ее. Уильям налил себе еще чашку чая и намазал лепешку топлеными сливками. Ему всегда недоставало компании во время чаепитий на кухне. В доме редко бывали гости – обычно только в сезон охоты на лис. Сам Уильям не охотился, но некоторые из его друзей каждый год с нетерпением ждали открытия охотничьего сезона. Он и не предполагал, что сидеть в теплой кухне и слушать женский щебет так приятно.
А собеседницы тем временем перешли к излюбленной теме миссис Гудфеллоу – ее внукам. Дочь экономки жила по соседству, в Оутли, а трое ее детей, два мальчика и девочка, часто гостили в Торн-Холле. Кейт позавидовала детям, узнав об этом. Она рассказала экономке, что ее мать умерла несколько лет назад, вскоре после смерти отца. Миссис Гудфеллоу сочувственно кивала. Кейт упомянула о своих старших сестрах, добавив, что ее, как самую младшую, всегда считали в семье белой вороной и опекали со всех сторон. Бабушка Кейт умерла задолго до ее рождения, зато с двоюродной бабушкой они были очень близки. Эту брошь подарила ей двоюродная бабушка, продолжала Кейт. Миссис Гудфеллоу не упустила случая восхититься брошью, метнув в Уильяма любопытный взгляд.
– Да, она настоящая, – ответил Уилл на ее невысказанный вопрос. Он вытер губы салфеткой и отложил ее.
– Но каким образом…
– Она издавна принадлежала семье Кейт, – перебил Уильям, не желая обсуждать прошлое броши. Он заметил, как довольно заблестели глаза миссис Гудфеллоу. Кейт подавила зевок, и Уильям воспользовался этим предлогом, чтобы вдвоем с ней покинуть кухню. – Отправляйтесь спать, – велел он Кейт. – А меня ждут несколько часов писанины. – Он взглянул на часы над массивной черной плитой. – Уже почти половина шестого. Спускайтесь вниз в половине восьмого, и мы успеем до ужина что-нибудь выпить. Хорошо?
– Звучит заманчиво. – Кейт поставила в раковину свою пустую чашку и тарелку, снова зевнула, прикрыв рот, и улыбнулась. – Прошу прощения. Должно быть, во всем виноват свежий воздух.
Уильяму хотелось поцеловать ее, но он удовлетворился тем, что открыл перед Кейт дверь и убедился, что в конце коридора она повернула налево.
– Прелестная девушка, – произнесла у него за спиной экономка.
Уильям оторвал взгляд от Кейт и прислонился к стене.
– Да, это верно, – согласился он.
Экономка кивнула в сторону черного свитера, забытого гостьей на стуле.
– Вот уж не думала, что доживу до этого дня!
– Вы имеете в виду – когда увидите брошь?
– И когда юная леди будет пить чай с вами на кухне, словно хозяйка Холла – только не из тех городских вертихвосток, что увиваются вокруг вас.
– Кейт приехала сюда погостить на уик-энд, вот и все.
Почему-то вспоминать об этом было неприятно. Уильям нахмурился и скрестил руки на груди.
– Питти хотела, чтобы она увидела портрет в столовой.
– А чего хотели вы?
– Тишины и покоя, – заявил Уильям. – А еще – чтобы эта проклятая брошь раз и навсегда исчезла из моей жизни.
– А как же эта чудесная девушка? Она смотрит на вас, как на человека с луны.
– Или со звезды, – добавил Гарри, входя в кухню через боковую дверь. – Вы разите поклонниц наповал, Уильям. Будьте осторожны, а то до смерти не отвяжетесь от какой-нибудь мегеры. – Он увернулся от жены, которая попыталась хлопнуть его полотенцем, и быстро обнял ее.
– Постараюсь, – пообещал Уильям, взял свитер Кейт и повесил его на руку. – Я буду очень осторожен, – пробормотал он себе под нос, шагая по коридору. Он пообещал себе больше ни разу за весь уик-энд не прикасаться к Кейт. Не целовать ее. Не предаваться с ней любви долгими ночными часами.
Зато он мог отнести ей свитер вместе со злополучной брошью. Мог вежливо улыбнуться, уйти к себе в кабинет и сосредоточиться на мыслях о производстве сыра.
Если кто-нибудь спросит ее, чем она занималась в Англии, она имеет полное право ответить, что то и дело пила чай, – так размышляла Кейт, стаскивая через голову водолазку. Расскажет об этом сестрам, но ни словом не упомянет о герцоге, о поездке в поместье и вспышке гриппа. Сбросив туфли и стащив носки, она разделась, повесила джинсы в шкаф и отвернула кружевное покрывало на кровати. Она твердо вознамерилась не прикорнуть на краю постели, а как следует выспаться на хрустящих хлопчатобумажных простынях, укрывшись до подбородка толстым одеялом, но предварительно закрыв жалюзи на окнах, чтобы отгородиться от угасающего дневного света.
Да, рассказы о поездке в Англию придется подвергнуть строгой цензуре и большую часть впечатлений хранить в тайне. Воспоминаниями Кейт не собиралась делиться ни с кем. Едва она присела на постель, как в дверь постучали.
– Да?
– Можно войти? – послышался из-за двери голос Уильяма.
– Нет, то есть подождите минутку! – Кейт огляделась в поисках какой-нибудь одежды – не могла же она открыть дверь в одних трусиках и лифчике, даже если стоящий на пороге мужчина уже знал, какой на ней лифчик! Бросившись в ванную, Кейт схватила огромное желтое полотенце и завернулась в него, а затем взялась за ручку двери и приоткрыла ее на несколько дюймов. – Извините, – произнесла она, выглядывая в щель, – я как раз…
– Я не хотел вам мешать, – перебил Уильям, избегая смотреть Кейт в глаза. – Вы забыли свитер на кухне, а я не хочу, чтобы вы опасались, что вашу брошь подменят.
Он протянул свитер, и Кейт пришлось открыть дверь пошире, чтобы взять его. Она улыбнулась.
– Глупо прятаться за дверью, но я как раз собиралась лечь в… – она осеклась, окончательно сконфузившись.
– В постель, – договорил за нее Уильям и отдернул руку от свитера, словно обжегся.
В щель Кейт видела половину его лица и половину невеселой улыбки.
– Да, – подтвердила она и услышала, как Уильям вздохнул.
– Немедленно закройте дверь, – потребовал он.
Кейт не сразу поняла, в чем дело.
– Почему?
– Потому что я человек и ничто человеческое мне не чуждо, – объяснил Уильям. – Я смотрю на ваши плечи, на нежную кожу повыше полотенца, и вспоминаю, какой вы были совсем недавно в моих объятиях. Я помню вкус ваших губ, запах волос, прикосновение пальцев к затылку, когда вы потянулись ко мне, отвечая на поцелуй.
У Кейт подогнулись колени.
– Закройте дверь, черт побери, – приказал он.
– Хорошо, – прошептала Кейт и надавила ладонью на дверь. Она закрылась с удручающей легкостью. Но Уильям прав, напомнила себе Кейт. Нельзя поддаваться искушению. Она не из тех женщин, которые предпочитают связи на одну ночь и готовы спать с кем угодно. Прислонившись к двери, Кейт ждала, пытаясь расслышать шаги Уильяма, удаляющиеся по коридору. У него было множество женщин – должно быть, десятки. Кейт вспомнила, как Джессика и ее подруги глазели на нее, сидя за угловым столиком в «Сан-Лоренцо». Они-то понимали, что она – не более чем скромный узелок в длинном ожерелье побед герцога.
– Прошу прощения, – произнес Уильям из-за двери. – Я был не в себе.
– Нет, вы правы – я действительно целовала вас, – призналась Кейт. «И влюбилась по уши. Смешно, правда?» Но чего ей бояться? Мук уязвленного самолюбия? Однажды ее уже бросили – это сделал один из самых занудных мужчин в Новой Англии. И объяснил, что у них нет ничего общего, что она недостаточно интересна. А теперь герцог извинялся перед ней за желание заняться с ней любовью, за то, что испытывал влечение к ней. – Спасибо, – произнесла Кейт.
– Это еще за что?
– За желание, – объяснила Кейт. – Знаю, у вас, должно быть, уйма женщин…
Он чертыхнулся, повернул ручку двери и открыл ее.
– С чего вы это взяли?
Кейт судорожно схватилась за полотенце, проверяя, на месте ли оно.
– А разве я ошиблась?
Уильям возмущенно уставился на нее.
– Я никогда не привозил сюда женщин – ни единой, вплоть до сегодняшнего дня. Вы определенно свели меня с ума. Какого черта вам вздумалось благодарить меня?
– Вы… вы смотрите на меня так, словно считаете красивой, – с запинкой промолвила Кейт. – Это приятно.
Уильям уставился на нее, подняв брови.
– Вы и вправду красивы, – ответил он. – Почему же нельзя смотреть на вас? Конечно, бывали минуты, когда я жалел, что вы слишком упрямы и не желаете следовать советам…
– Таким, как «закройте дверь, черт побери»? – Кейт усмехнулась. – Звучит совсем по-герцогски.
Уильям затворил дверь и повернулся к ней.
– Кажется, такого выражения нет.
– Зато оно вам подходит.
Склонив голову, он коснулся ее губ легким поцелуем.
– Напрасно вы открыли дверь, – произнес он. Кейт приподнялась на цыпочки, чтобы обнять его за шею.
– Разговаривать с вами, стоя рядом, гораздо забавнее.
– Впредь я не намерен ограничиваться болтовней, – заявил Уильям, подхватил ее на руки, отнес к кровати и бережно положил на нее.
– Еще лучше, – пробормотала Кейт, глядя в его темные глаза. Ей нечего бояться, кроме как глупого своего положения. Уильям никогда не узнает, что дурочка американка отдала ему сердце, никогда не поймет, как ей хочется верить волшебным сказкам со счастливым концом.
Чувства надо скрыть, приказала она себе. Уильям наклонился и поцеловал пульсирующую жилку во впадинке под шеей, и Кейт содрогнулась.
Он замер, приподнял голову и уставился ей в глаза.
– Тебе холодно?
– Нет… – Кейт потянулась к нему и провела ладонями по широким плечам. Ему незачем знать, что она влюблена в него без памяти.
Глава девятая
Губы Уильяма опустились ниже, к соблазнительной ложбинке над полотенцем, и разошедшиеся складки ткани обнажили спрятанное под ними женское тело. В своем тонком кружевном белье Кейт была бесподобна. Уилл расстегнул ей лифчик и спустил бретельки с плеч. Он чувствовал себя так, словно разворачивал особый подарок, которого долго и с нетерпением ждал.
– Ты прекрасна, – произнес он, надеясь убедить ее.
Он нашел ее губы, впитывая тепло языком. Она отвечала ему с нарастающим желанием, привлекая его к себе. Когда он наконец отстранился, то лишь для того, чтобы снять одежду и бросить ее на ковер. Кейт повернулась на бок и наблюдала за ним, словно завороженная видом крепкого мужского тела. Его плечи оказались шире, чем предполагала Кейт, ноги были мускулистыми и длинными. Уильям не возражал против такого осмотра. Конечно, он чувствовал себя непринужденно в любом виде. Он привык к тому, что им восхищаются, что обращаются с ним, как с особой королевской крови.
Темные волосы, покрывавшие его грудь, тянулись вдоль живота тонкой загадочной полосой. Его возбуждение было очевидным, но похоже, он не заметил, в какое изумление привели Кейт размеры напрягшейся плоти. Ей хотелось протянуть руку и коснуться ее, хотелось ощутить кончиками пальцев сочетание стали и атласа, но Кейт остановила себя. Ее опыт был небогат – возможно, такие прикосновения не понравятся Уильяму.
– Ты тоже прекрасен, – сказала она, не веря, что осмелилась произнести это вслух. Сумеречный свет, сочившийся через отверстия в жалюзи, придавал комнате уютный вид, все предметы в ней казались расплывчатыми и нереальными. Кейт растерялась, однако ей не хотелось отпускать Уильяма. Она желала, чтобы он остался с ней, мечтала почувствовать прикосновение его тела, узнать, какими будут ощущения, изведать, что значит заниматься с ним любовью.
Кейт собралась было прикрыться простыней, но Уильям остановил ее, протянул руку и сбросил простыню.
– Не укрывайся, – попросил он сдавленным голосом. – Незачем стесняться меня.
– Это слишком трудно, – призналась Кейт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23