Насмешливый шепот Пэгана в один миг пробудил ее.– Ей-богу, женщина, твои пальцы начинают сморщиваться. Скоро они будут похожи ни гнилые яблоки.Она открыла один глаз. Пальцы ее ничуть не сморщились. Этот плут просто дразнит ее. Дейрдре ответила ему недовольным взглядом. К ее облегчению, озорная улыбка вернулась на его лицо, давая понять, что он всего лишь пошутил.Он двинулся к ней с большим развернутым куском материи. Она вышла, поморщившись, когда мышцы бедер натянулись, и, прежде чем успела продрогнуть от холода, он завернул ее в простыню. Через тонкую ткань она чувствовала теплое прикосновение его пальцев, когда они прошлись по спине, промокая влагу с ее тела. Он стоял близко, так близко, что она слышала его чистый запах, так близко, что затрепетала, когда его дыхание коснулось капелек воды у нее на плече, так близко, что она испытала грешное желание, чтобы его губы преодолели последние несколько дюймов и встретились с ее губами. Но не успел наплыв желания одурманить ее, как он с неуловимой улыбкой отошел, оставив ее вытираться самой, затем повернулся, чтобы подбросить пару поленьев в огонь.Стоя к ней спиной, озабоченно бросил:– Ноги у тебя еще болят.– Ерунда, – солгала она. Мышцы ее напряглись, когда она опустилась, закутанная в простыню, на край кровати.– Если позволить мышцам одеревенеть, завтра будет еще хуже. – Он закончил с очагом, вытер руки и повернулся к ней с обманчиво невинным выражением. – Хочешь, я разотру их?Несмотря на заманчивое предложение, она подозрительно прищурилась. Он явно пытается соблазнить ее. Разотрет он ей ноги, как же. Она начала было отказываться.– Или, если желаешь, – продолжил он, пожав плечами, – я могу позвать своего оруженосца. Он мастак растирать лошадей. Уверен, что он…– Я не лошадь, как ты успел, наверное, заметить.Лукавые искорки в глазах выдали его. Он подшучивает над ней.Что ж такое с этими норманнами? Шотландцы просто стискивают зубы и терпят боль. Они не нежат свои тела лавандовыми ваннами и чувственным массажем. Такие вещи – роскошь, которую занятый по горло управляющий крепостью едва ли может себе позволить. Да, все это довольно приятно… и успокаивающе, даже божественно, но…– Мне бы не хотелось, чтобы ты потеряла день тренировки. – Он поцокал языком.А почему бы, в конце концов, и не позволить ему помассировать себя? Она хорошо помнила, какими умелыми были его пальцы, каким успокаивающим прикосновение. И все же отдаться в буквальном смысле в его руки, в особенности когда она чувствует себя такой податливой… и теплой… и восприимчивой…– Ладно, – выпалила она, прежде чем здравый смысл убедил ее отказаться.Он кивнул, взяв пузырек с лавандовым маслом, налил немножко в ладонь и опустился на колени рядом с кроватью. Осторожно отвернув простыню с левой ноги, он вылил масло ей на колено и начал нежно втирать его, продвигаясь вверх по бедру.Дейрдре невольно напряглась.– Слишком сильно?Она покачала головой, вдруг чересчур остро ощутив интимность возникшей ситуации. Она чувствовала его дыхание на своем бедре, и с каждым поглаживанием, его пальцы продвигались все ближе к тому влажному местечку между ног, которое уже познало его прикосновение.Он снова легко надавил большими пальцами, и она напрягла ногу, отчаянно стиснув одеяло.– Расслабьтесь, миледи. Я буду мягок, обещаю.Дейрдре тяжело сглотнула. Как она может поддаться?Это не в ее характере, ни на поле боя, ни в постели. Она и так уже чувствовала, что самообладание ускользает, надо усилить отпор вторгающемуся противнику.После нескольких напряженных движений руками он резко остановился, вскинув бровь, устремил на нее задумчивый взгляд.– Ты боишься.– С чего ты взял?– Ты натянута как тетива лука. Если это не страх…– Не страх.Он воззрился на нее, явно довольный.– Тогда ляг на спину. Расслабься.Она лишь тихонько покачала головой.– Ты не доверяешь мне?Ему она доверяет. Она не доверяет себе.Наконец с мягкой усмешкой он коснулся ее и тихонько толкнул спиной на кровать.Она закрыла глаза, и не понадобилось много времени на то, чтобы волшебство его пальцев вновь стало ослаблять ее волю. Размякшие от теплой ванны и сладко пахнущего масла, ее мышцы, казалось, таяли под его прикосновениями. Боль отступала с каждым движением его рук, сменяясь приятным покалыванием, которое усиливалось до тех пор, пока не стало казаться, что кровь прямо-таки поет в жилах. И все же каждый раз, когда его пальцы приближались к основанию бедер, а затем покидали ее, боль неутоленного желания резко пульсировала у нее во чреве. Каждое легкое, незаконченное прикосновение его пальцев все больше и больше обостряло ее чувственную неудовлетворенность. И скоро ее переполняло порочное желание схватить его руку и положить… туда!– Хорошо? – пробормотал он. О да, это было греховно чудесно, но она не осмелилась признаться, в этом, а лишь пожала плечами.– Неблагодарная девчонка, – проворчал он, догадываясь, что она лжет, схватил за запястья и потянул кверху.Пэган оказался не готов к тому искушению, которое сам же себе подготовил. Теперь от него требовалась отдача всех сил: изображать безразличие, когда его жена раздевалась перед ним, нагая, нежилась в горячей ванне, позволяла ему ласкать свои обнаженные бедра и теперь лежала перед ним, прикрытая одной лишь влажной простыней. В паху болезненно пульсировало, и все инстинкты требовали от него одного – немедленно воспользоваться ситуацией. Но он не совершит этой ошибки еще раз. Нельзя поддаваться инстинктам.Дейрдре ведь как необъезженная кобылка. Агрессия только усиливает ее сопротивление. Если он будет обращаться с ней осторожно, терпеливо, то в конце концов она придет к нему по собственной воле. Если он поведет себя умно, то она даже поверит, что это ее идея. Но, видит Бог, какая это нелегкая задача, когда она смотрит на него этими подернутыми дымчатой пеленой желания глазами!Отпустив ее и забрав пузырек с лавандовым маслом, он сказал как можно безразличнее:– Знаешь, что я думаю?– М-м?Пэган подумал, что никогда не видел женщины более красивой, более возбуждающей, более желанной. Чтобы не сболтнуть что-то, о чем потом пожалеет, он встал и не спеша прошел через комнату, поставив пузырек с маслом на стол.– Думаю, ты испытываешь смертельный страх перед мужчинами.– Что?Он повернулся к ней, лукаво улыбаясь.– Я думаю, ты боишься мужчин.Теперь страсть покинула ее глаза. Ее место заняло негодование.– Какая чушь!Он скрестил руки на груди, как бы говоря: пусть докажет, что он не прав.– Как ты можешь так думать? – возмутилась она. – Я все время борюсь с мужчинами. Я убивала мужчин. Ты, как никто другой, должен…– О, я не имею в виду в бою, – усмехнулся он.– Тогда что же ты имеешь в виду? – С ума сойти, она прекрасна, даже когда глаза ее полыхают огнем от гнева.– Ты боишься мужчин в постели.Краска смущения выдала ее.– Ха! Это вовсе не страх. Это…– Не отпирайся, – остановил он ее. – Это страх. Вполне очевидный. Ты стискиваешь руки, отводишь глаза…Она демонстративно отпустила одеяло и подняла глаза. Он улыбнулся и подошел к ней, коснувшись щеки костяшкой пальца. Она вздрогнула.– Ты боишься моего прикосновения. – Он наклонялся вперед, пока не приблизился достаточно, чтобы прошептать ей на ухо: – И до одури опасаешься моего сегодняшнего поцелуя. – Он потерся носом о ее волосы. – Скажешь, нет?Она ответила машинально:– Нет.– Дрожишь от страха, как овечий хвост.– Я не боюсь тебя, – настойчиво повторила она уже более уверенно.– Тогда докажи это.Дейрдре чувствовала; что ею манипулируют, но не могла понять как. Ее эмоции и благоразумие, гнев и желание, логика и жажда объятий тянули ее в разные стороны, мешая принять какое-то одно, единственно верное решение.Она понимала, что должна, как утверждал Пэган, мудро выбирать свои битвы. Нужна ли ей эта битва с искушениями в постели? Но он бросил ей вызов, против которого трудно устоять. Ее храбрость поставлена под сомнение. Ее гордость уязвлена. Она должна отбить его нападение.Прежде чем осторожность подавила инстинкт, прежде чем благоразумие взяло верх над импульсивностью, она оттолкнула его и горячо выпалила:– Что ж, делай что хочешь. Прикасайся ко мне где угодно. Целуй, где пожелаешь. Мне все равно. Я не боюсь тебя.На уровне подсознания она понимала, что эта бравада только дает ему карты в руки, помогает одолеть все запреты. Но она ведь не слабоумная. Дейрдре прекрасно понимала, что сколько ни откладывай капитуляцию, она все равно неизбежна. Рано или поздно ей придется уступить Пэгану. Она, в конце концов, его жена, и ее долг – произвести на свет наследников Ривенлоха. По крайней мере не препятствовать тому, что законный муж вправе делать со своей женой на брачном ложе.В данный момент, однако, она как бы руководит этой капитуляцией. Это ее вызов. Ее ход. Да, может, он и покорит ее нынешней ночью и навяжет этот унизительнейший из актов, но, видит Бог, это произойдет на ее собственных условиях.– Значит, такова твоя воля? – спросил он. Она заколебалась, потом бросила на него взгляд.– Да.К ее удивлению, глаза Пэгана смягчились, когда он смотрел на нее, и хотя уголок рта и изогнулся кверху, но не в самоуверенной, нахальной ухмылке, как она ожидала. Нет, в его улыбке, казалось, было почти… облегчение.Может, подумала она, все будет не так ужасно. Может, ей удастся сохранить немного достоинства перед лицом своего унижения.Пэган развязал пояс халата и сбросил его с плеч, обнажив свое великолепное тело. Он был, вне всяких сомнений, возбужден, отметила она. Его член торчал из своего темного гнезда словно кинжал, готовый…Готовый пронзить ее.Она проглотила свой глупый страх. Пусть делает свое черное дело. Не в ее натуре воздерживаться от битвы из страха быть раненой. Она приготовилась к его нападению.Но к ее удивлению, он не сдернул остервенело с нее простыню. И не осыпал поцелуями. И не прыгнул вперед, чтобы придавить к кровати. Он не лапал, не хватал, не сжимал. Он просто подошел и спокойно сел рядом с ней как равный, настолько близко, что она ощущала жар, исходящий от его кожи.– Я знаю, почему ты боишься меня, – пробормотал он.– Я не бо…– Ты боишься меня потому, что считаешь, что я твой враг.Он частично прав. Она все еще считает его чужаком, захватчиком, угрозой.– Ты ведь знаешь первое правило военной науки, да?Не получив от нее ответа, он ответил сам:– Познай своего врага.С этим откровением он лег на спину, широко раскинув руки ладонями вверх, в жесте полной капитуляции.– Давай, – предложил он, – познай своего врага.Дейрдре сглотнула. Она бы предпочла заползти под одеяло. И тем не менее не могла не оценить щедрость предложения Пэгана. Да, она уже дала понять, что согласна лечь с ним, но теперь ясно, что это будет на ее условиях. Ей не придется чувствовать себя ни покоренной, ни опозоренной, ибо он позволил ей прийти к нему по собственной воле. Она будет владеть собой, сохранит самообладание. С его стороны это очень благородно.Однако сознание этого не облегчало ее задачи. Она была невежественна, как новоиспеченный рыцарь, впервые надевший кольчугу.Она поддержала себя глубоким вдохом, затем села так, чтобы посмотреть на него, раздумывая, с чего начать.Взгляд ее упал на его левую руку, на длинный шрам на ладони. Интересно, как он его получил. Дрожащими пальцами она провела вдоль шрама.– Использовал руку вместо щита, когда мне было шестнадцать, – тихо объяснил он.Она поморщилась, представив это, потом проследовала вдоль линии шрама дальше, к еще одному, с внутренней стороны руки, и вопросительно взглянула на него.– Нож соскользнул во время освобождения пленных. – Затем многозначительно добавил: – Пленных шотландцев.Потом ее внимание привлекла неровная белая линия высоко над левой грудью. Она провела по ней кончиком пальца.– Мой первый поединок, – сказал он.Дейрдре улыбнулась своим воспоминаниям. Отведя волосы с шеи, показала ему отметину от отцовского меча:– Мой первый поединок.Их глаза встретились. Он улыбнулся, и Дейрдре почувствовала внезапное и странное родство с ним. Каждый шрам имел свою историю, и их истории были такими разными. И все же с каждым мгновением Пэган казался ей все меньше норманном и все больше товарищем по оружию, меньше врагом и больше мужем.Осмелев, она провела большим пальцем вдоль челюсти, коснувшись шрама, который заметила еще тогда, когда впервые увидела его. Подбородок его был свежевыбрит и гладок на ощупь. Она видела, как сильно и ровно пульсирует жилка на шее, бьется почти так же быстро, как и у нее.– Чуть не потерял голову в битве, – признался он. Она ахнула.Он улыбнулся:– Колин спас меня.Высоко над бровью, возле линии волос была еще одна слабая отметина в форме треугольника.– А этот? – спросила она.– Ревнивый сокол.Она взглянула ему в глаза. Они светились мягким юмором.– Ему не понравилось, что я поцеловал его хозяйку.Ревность на мгновение кольнула Дейрдре, когда она представила Пэгана, целующего другую женщину. Но она отмахнулась от нее, переведя взгляд на его правое плечо, потом погладила кожу там – не испорченную никакими шрамами. Затем, когда она скользнула вниз, по внутренней стороне руки к локтю, он дернулся.Она нахмурилась и погладила еще раз.– Ай! – вскрикнул он, вздрогнув.– Больно? – озабоченно спросила она, проведя пальцами по коже с меньшим нажимом.– Прекрати, не надо! – Он прижал руку к боку, придавив ее ладонь к ребрам.– Что случилось?– Ничего.Она прищурилась. Он, конечно, лжет.– Что такое? – повторила она.– Ничего, я сказал. Просто не…– Ты ранен?– Нет.– Изуродован?– Нет!– Покалечен?– Да нет же!Она тихонько пошевелила зажатыми между его рукой и грудью пальцами, пытаясь отыскать изъян на ребрах.– У тебя…– Нет, кошка ты любопытная! – Он еще крепче прижал руку.– Тогда что…– Щекотно, черт бы тебя побрал! Глава 22 Даже огонь в очаге затих от его признания. Дейрдре ошеломленно заморгала.– Ну, теперь ты довольна? – проворчал он, раздраженно нахмурившись, и на смуглых щеках проступил румянец стыда. – Щекотно.Вначале она просто не знала, что сказать. Потом губы ее дернулись в улыбке, и дьявол зашептал на ухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34